Владимир Власов — человек разносторонний. Спектр его увлечений довольно широк: от реставрации старинных топоров до активистской деятельности в защиту малых народов Томской области. Не говоря уж о туризме и скалолазании. Занимался он и подводным плаванием, и учителем работал — все было.
Пятнадцать лет назад в его жизни появилось новое занятие. «У моего родственника друг занимался коровьими шкурами, хорошо шли дела, — рассказывает Власов. — А я тогда без дела сидел, работы не было. Дали мне денег, “газель”, налили бензина и сказали, что будут [у меня] принимать шкуры. Так и началось».
Сначала Владимир ездил за шкурами на бойни или в другие места, где они накапливались (фермы, хозяйства и так далее). Его друг эти шкуры сортировал, засаливал и отправлял большие партии прямо на производства по переработке. Сейчас схема другая: Владимир собирает шкуры по деревням, выезжает на трассу (ту самую «газель», с которой все началось, друг ему подарил), встречает фуру с завода и перегружает товар прямо в нее. На заводе эти шкуры сортируют, а деньги переводят Владимиру.
Процесс происходит так. «Едешь по деревне, смотришь, у кого сено лежит, — объясняет Власов. — Заходишь в дом, спрашиваешь: “Шкуры есть?” В ответ сразу: “Почем?” — “50 рублей”. Обычно [продавать] неохотно соглашаются, мол, проще выкинуть в лес».
Если хозяева согласны, Власов заходит во двор, и начинается борьба со стихией. Обычно свернутую в несколько раз шкуру бросают куда-нибудь, где ее засыпает снегом («Или на забор вешают, чтобы птички поклевали, но с забора шкура не очень, свернутая лучше»). Власову указывают примерное место поиска среди сугробов, он берет лопату и начинает откапывать. Иногда ради одной шкуры приходится копать по полчаса.
Есть и другие нюансы. «Подхожу к дому: “Шкуры будете сдавать?” — “Ой, миленький, как я тебя ждала! Как она мне надоела! Я ее ворочаю туда-сюда, иди в сарайку, забирай”. Заходишь, а там говна коровьего на ней! И вот начинаешь долбить ее, выкапывать из этого говна или из-под сена».
Кроме физических качеств, для работы требуются и коммуникативные навыки. Приезжая в новые деревни, Владимир часто пользуется услугами местного «агента». Этот человек может рассказать, кто из жителей держит коров — значит, там и шкуры есть. «Берешь этого человека, он и общается с людьми, — поясняет Власов. — В [деревне] Молчаново, например, мы уже даже подружились, он прям ждет, когда я приеду, чтобы по деревне проехать и со всеми пообщаться. Я уже 15 лет к нему заезжаю. А так специфика ремесла одна: в мороз, не в мороз — все равно едешь и работаешь». В поисках шкур приходится объезжать по 40–50 деревень.
Власов скупает все шкуры, но говорит, что предпочтение в производстве отдается бычьим. Из них получается 10–12 кусков кожи, а из коровьей — только три-четыре. «Самая большая шкура весит 90–110 килограммов, но это племенной бык, здоровый, — поясняет Владимир. — А вообще у каждого мастера свои требования. Потом на заводе все шкуры смотрят на специальном станке, проверяют годность».
Заработок от скупки шкур невелик. Владимир признается: «Я покупаю шкуру за 50 рублей, в “газель” входит где-то 100 штук (полторы-две тонны). Если посчитать бензин, проживание и ремонт автомобиля, чистая прибыль с рейса длиной пять — семь дней выходит около пяти тысяч рублей».
Сам Власов понимает, что 50 рублей за шкуру — цена смешная. Но сейчас производства перешли на синтетику, кожа перестает цениться. «Даже уздечки для лошадей на многих заводах делаются из синтетики». Когда-то Власов собирал за зиму до 30–40 тонн коровьих шкур, сейчас — всего 10–15. Из-за низкой стоимости люди стали продавать гораздо меньше: они не ждут Владимира на его «газели», а просто выбрасывают шкуры на свалку. Приходится ехать и туда.
«Да, порой приходится договариваться с рабочими на помойке и оттуда забирать, иначе шкуры эти летом завоняют, придет медведь и будет их охранять. Потом попробует шкуру, а потом корову завалит», — предупреждает Владимир. Случаи бывали. «Заезжаю к мужику зимой, спрашиваю: “Будешь сдавать?” Он отказывается, мол, дешево слишком. Проходит время, я снова еду по этой деревне, смотрю: бежит ко мне этот мужик, весь рассвирепевший. Выяснилось, что медведь пришел и задрал у него бычка. А я говорю: “Надо было сдавать шкуры”».
За эти 15 лет Владимир даже превратился в экоактивиста. Работа тяжелая, заработок невелик, но проблема утилизации шкур теперь волнует его не меньше, чем деньги. «Надо утилизировать отходы, а если они еще и идут на производство кожи, то это лучше, чем их просто выкинуть, где они приносят вред природе», — считает он. Что касается побочных эффектов от работы, Власов попросту не обращает на них внимания. «Ну воняет от меня этими шкурами, а если кому не нравится, то отойди и не нюхай».
