Я — астрологический проект своей мамы. Она родила меня, спроектировав в виде натальной карты, а затем зачав — в расчете на то, что я рожусь в заранее выбранный ею момент и стану ее спасением и опорой.
Моя мама выросла в семье врачей, окруженная теплом и заботой. Биолог по образованию, она какое-то время интересовалась только наукой, французским языком и турпоходами. Но все изменилось после знакомства с моим отцом.
Мама думала, что с любым человеком можно выстроить отношения, если хорошо к нему относиться. Главный урок ее жизни заключается в том, что это не так. Внимательный и смешливый до свадьбы, мой отец после рождения моего старшего брата оказался домашним тираном и, как бы сейчас сказали, абьюзером. Он выходил из себя из-за мелочей вроде плохо задернутых штор, кричал на моего притаившегося в углу брата, выпивал и кидался вещами.
Маме было тяжело: она ни с кем не могла разделить свои тепло и мягкость. В семье царила пустота. Муж оказался жестоким. Сын — сложным и необщительным. Как потом рассказывала мама, облегчить жизнь ей помогала астрология, в которой она неожиданно увидела ответ на многие вопросы. Мама даже пошла учиться в Московскую академию астрологии, где ей и пришла в голову идея родить дочь, которая станет ее продолжением и единомышленницей. Самыми добрыми и миролюбивыми людьми мама считала Водолеев, поэтому роды она запланировала на зиму. Отцу мама ничего не сказала, но сделала все, чтобы это случилось точно в задуманный срок.
Я должна была родиться в ночь с года Крысы на год Быка по китайскому календарю. В день родов мама гладила живот и уговаривала меня подождать несколько часов, чтобы я родилась благородным Быком, а не Крысой. Я уже тогда была сговорчивой, поэтому послушно высидела дополнительные часы в животе и полезла на волю, только когда часы пробили полночь.
Одно из моих первых детских воспоминаний: я закрываю маму собой и кричу, чтобы папа ее не трогал. Но мама спасла себя сама: вскоре она отвоевала развод — и отец почти исчез из нашей жизни. Я по нему не скучала.
Мама никогда не скрывала, что я — ее астрологический проект. Она растила меня в ощущении, что каждая моя родинка — знак свыше и вообще Бог здорово постарался, когда меня создавал. Пока я была совсем маленькой, мама просто внушала мне, что я добрая и хорошая. А ближе к школьному возрасту мне показали папку с проектом «Человек мира», рассказали про натальную карту и объяснили, что я такая необычная и общительная, потому что Водолей. «У тебя очень-очень много этого знака!» Действительно, я разговаривала со всеми и везде: на улице, в автобусе и в поликлинике. «Зачем я придумала тебя такой общительной? Надо было спроектировать более домашнюю дочь», — иногда шутила мама.
Все это меня совершенно не задевало. Только один раз я задумалась: «Как я могу быть проектом? Проект — это бизнес, кафе, творческий акт на сцене, благотворительные пирожки… А я? Ведь это лишает меня субъектности». Но эта мысль быстро меня покинула, потому что мамины представления об астрологии (а значит, и обо мне) никогда не были стереотипными. Так я приняла свое происхождение.
Астрологии в моем детстве было хоть отбавляй. Например, я всегда первым делом узнавала дату и время рождения тех, кто мне нравился, чтобы мы с мамой высчитали нашу совместимость. Мои подружки тоже обращались за советом к маме — от этого возникало приятное чувство сопричастности некоему тайному знанию. Еще у нас с мамой была игра: по дате рождения знаменитости она точно определяла, чем человек прославился и когда он умер. Как-то я назвала маме основные даты биографии Курта Кобейна — и она сказала, что, возможно, этот человек был рок-звездой или художником и умер в 27 лет. Помню холодок, пробегающий по спине от удовольствия: «Раскусили!» В такие моменты не поверить в астрологию было сложно.
Как и многие дети, я писала стихи, играла на фортепиано и занималась театром. Несмотря на мои творческие проявления, астрология предрекала мне профессию физика-ядерщика — так сообщила мама. Я была очень расстроена, но доверяла расчетам, поэтому жила с мыслью, что физика станет моим большим делом: возможно, я буду ученым — может быть, даже нобелевским лауреатом.
Когда в школе началась долгожданная физика, мне действительно понравилось: я заметила в ней философию и даже местами поэтичность. Помню, как меня впечатлила фраза «Одноименные заряды всегда только отталкиваются». Но потом пошли задачи и формулы — и стало ясно: поэзии в физике кот наплакал. Может быть, с этого момента я начала относиться к астрологии более настороженно.
В 14 лет после прививки в школе я потеряла сознание. Очнувшись, я услышала от врача, что у меня не было пульса полторы минуты и что это похоже на клиническую смерть. Мне казалось, будто я отсутствовала несколько лет. Мама проверила положение планет в этот день, сверилась с моей натальной картой и пришла к выводу, что это был первый звоночек, предупреждение: я живу не свою жизнь и повторяю опыт своего прошлого воплощения. Мне нужно выбрать «понятную» профессию, а не актерское мастерство и танцы, которыми я занималась. Например, работать на ферме. Если я не встану на правильный путь, то Луна предрекает мне смерть в 27 лет, как Курту Кобейну. Тогда это меня сильно напугало, и актерское мастерство я бросила. Правда, и мою нынешнюю профессию никак нельзя назвать понятной. Может, и правда стоило пойти на ферму.
Вообще, с Луной у нас были тесные отношения. В туалете, например, лежала книга «О чем молчит Луна», а рядом — календарик, чтобы посмотреть, какой сегодня лунный день. Это важно, объясняла мама, потому что в 9, 19 и 29-й лунные дни случаются аварии и конфликты. Лучше в это время сидеть дома и ни с кем не общаться. Такие дни называются «сатанинскими». Я приходила из школы и говорила: «Мама, сегодня такое дерьмо случилось!» — «Ну еще бы, — кивала мама, — сатанинский день!»
Справедливости ради надо сказать, что мама никогда не указывала, как мне себя вести. Она просто сообщала о тайных возможностях или угрозах дня. Бывало, что она говорила: «Сегодня редкое соединение планет, обязательно что-нибудь запланируй». Или: «Что сегодня задумаешь, то исполнится». Я честно что-нибудь задумывала, но, как правило, это касалось визита волшебников и волшебниц, а потому не исполнялось.
Когда я была маленькой, мама постоянно была на работе, поэтому я проводила много времени с бабушкой — исключительно рациональным человеком, астрологию она не признавала. С возрастом я частично переняла ее скептицизм и пришла к тому, что астрология — лишь одна из многих типологий, которая упрощает реальность, помогает напряженному рассудку искать закономерности там, где, возможно, их нет. Она программирует отношение к другим и к себе. Лично я считаю, что человек сложнее любого гороскопа.
В астрологии меня привлекало ее сходство с народным творчеством, сказками, мифами и легендами — все они пытаются объяснить мир языком символов. Я люблю сказки, но, в отличие от астрологии, они не претендуют на истину и не предписывают, кем тебе быть. Конечно, обилие астрологии в детстве не могло на меня не повлиять: раньше я остерегалась принимать важные решения в ретроградный Меркурий, объясняла происходящее со мной «коридором затмений» и считала каждого Водолея своим другом.
Вообще, так называемое магическое мышление доставляло мне много тревог. Я считала, что мысли материальны и что если я чего-то сильно захочу, то оно сбудется. Иногда так и случалось, и это только подкрепляло мою уверенность. Но потом я поняла, что это пугает. Ведь контролировать свои мысли невозможно, и если я подумаю о чем-то плохом, то оно может материализоваться в моей жизни со скоростью света.
В этой ситуации я вижу два пути. Либо достичь полного прекращения всякой мысли, и хорошей, и плохой, чтобы материализоваться было просто нечему. Либо найти психотерапевта, что я в какой-то момент и сделала. Мне с ней очень повезло, и сейчас страх перед магическим мышлением понемногу отступает.
Когда-то я задумалась: не спроектировать ли и мне моих собственных детей, как это сделала мама? Но поняла, что не хочу. Все-таки я не настолько серьезно отношусь к астрологии, чтобы писать на ее основе всю книгу моей жизни.
В то же время я вовсе не расстраиваюсь, что стала астрологическим проектом своей мамы. Я была ее долгожданным, любимым и запланированным ребенком. Я была (и, надеюсь, остаюсь) ее поддержкой и собеседницей. Она думала и заботилась обо мне, пусть и таким нетрадиционным способом. В общем, ничего плохого из этой истории не вышло. А если посмотреть в зеркало, то можно сказать, что вышло очень даже неплохое.