Хранитель пепла

Мы познакомились со Станиславом, когда моя кошка Черешня задумала умирать. Я категорически не хотела усыплять ее в ветклинике, которой она боялась. Мне было важно сделать это дома, в привычной для нее обстановке. А еще я не хотела отдавать Черешню на кремацию в полиэтиленовом мусорном пакете неизвестно кому. Я хотела пройти весь путь вместе с ней  

История в фотографиях

Крематорий я нашла на сайте Столичного кладбища домашних животных: там можно и кремировать питомца, и захоронить или развеять его прах. Трубку взял администратор Станислав. Выслушав мои рыдания, он записал нас на «процедуру».

На кошку нужен час работы огня. Станислав сказал, что я могу поприсутствовать или погулять по кладбищу. Был октябрь: холодно, но солнечно. И я пошла рассматривать памятники с добрыми словами хозяев о питомцах и реветь. Когда печка сделала свое дело, я развеяла прах Черешни в Саду воспоминаний.

Я попрощалась со своей кошкой и больше не плакала. Мне стало спокойно. 

Позже, анализируя тот день, я поняла, что во многом это заслуга Станислава — его чуткость и четкость очень помогли справиться с горем. Тогда мне стало интересно, что это за человек. И я попросила его рассказать о себе и о работе.

Про детство, реанимацию и МРТ

«Родился я в Москве еще при товарище Брежневе, в 1981 году. С детства хотел стать машинистом электровозов и водить грузовые поезда. Жили мы рядом со станцией Плющево, а там сортировка шла постоянно. Из окна видишь бесконечные составы.

Отец у меня был водителем-дальнобойщиком. Мама — инженером. После 1991-го, как Союз распался, папа ушел в коммерческие структуры, а затем стал водителем на скорой помощи. Я как-то пару раз с ним съездил на смену. И появилась у меня идея стать врачом. Прям шибануло. Окончил школу с серебряной медалью и поступил в Медицинскую академию имени Сеченова.

Проработал лет пять в реанимации. Правда, не в Склифе, а в Госпитале ветеранов войн. Ушел оттуда, когда женился. В реанимации ты круглые сутки на посту. Да, формально там есть смены, но они безразмерны. Например, у тебя смена в восемь утра кончается, но если ты пациента в 7:40 начал откачивать, то никакой другой доктор его уже не возьмет. Вот ты взялся — ты и делай. И так можно до двух [ночи] там просидеть. Жене это крайне не нравилось.

И я пошел в рентгенологию. Почти 10 лет проработал врачом-рентгенологом МРТ. Сначала в частной клинике, потом в государственной. А потом ушел. Но мечту свою я исполнил. Спасибо нашему государству, что оно меня отучило бесплатно. Теперь все знаешь, когда приходишь в любую клинику, уже все видишь сразу. Доктор должен быть либо плохой, либо хороший. Самое страшное — это посредственный доктор.

Там [в государственных клиниках] совершенно все не про пациентов, а больше про бумажки, записки-отписки. Собственно, я и ушел именно из-за этого, потому что терпеть не мог этот дебилизм. Те, кто реально лечит людей, в итоге либо уходят в коммерческую медицину, либо их гнобят и выгоняют. В государственной медицине никто не любит тех, кто нормально работает, тех, кто за правду. Сиди себе на жопе с миром. Поэтому в медицину я не вернусь. 

Про похоронный бизнес

А потом я развелся с женой. Меня депрессануло. И Сергей, брат моей бывшей жены, который работает в похоронном бизнесе, предложил стать похоронным агентом. Там тоже адская работа. Да, денег заработать можно. Немереное количество. Но ты постоянно на работе, постоянно в разъездах. Что такое сон ночью, ты не знаешь. 

Но главное — там есть некая специфика, и мне она не понравилась. Первый, кто появляется после смерти у ваших дверей, — это не участковый, не бригада скорой помощи. Ритуальный агент. И полиции мы платили за информацию, и врачам платили… Я не смог это долго терпеть.

Потом поработал администратором на людском кладбище. Но там ты не успеваешь еще официальную бумагу о захоронении написать, а родня уже вовсю наследство делит.

Про заморочку с копытами

Ну и, собственно… Брат бывшей жены мне говорит: “Слушай, ты же, кажется, Катю знаешь?” Я говорю: “Ну да”. — “Кате на кладбище домашних животных нужен администратор, место освобождается. Не хочешь?” Так я и пришел сюда работать два года назад.

Здесь мне нравится. Здесь намного спокойнее и проще. Коллектив особого рода. Здесь случайные люди долго не задерживаются: эту работу надо любить. У нас три администратора. Зоя Викторовна наша около 27 лет проработала стюардессой в “Аэрофлоте”. Моя Катя — банковский сотрудник с финансовым образованием. Ну и я — доктор.

• 
• 

Когда привозят большое животное, я своим парням (сотрудникам крематория. — Прим. ТД) помогаю. К примеру, 50 килограммов в печку не загрузить в одно лицо. Я как-то раз решил Гераклом побыть. Тут рядом есть козья ферма, они наши постоянные клиенты. От них регулярно коз привозят. А потом они решили страусов и альпак разводить. И вот одна альпака что-то не пережила в феврале. Она 50 килограммов веса. Как засунуть в крематор? В принципе, крематор на 90 килограммов рассчитан, но у нее шея длиннющая. Мини-жираф. И вот я ее прихватил, понес. Тяжело. А потом ходил как дедушка, палочки только не хватало. После этого я сказал: “Не-не-не. Только вдвоем”.

Или жеребенка мы раз кремировали. Там заморочка была с копытами. Они длинные, никак не влезали. А еще владельцы стоят, смотрят. Надо все-таки аккуратно делать, ногой не запихнешь. А уже было желание [утрамбовать]… Но мы все аккуратненько сгибали, засовывали.

Про семейный подряд и кошек

“Семейный подряд” — это Сергей так нас с Катей называет. Ну мы еще официально не женаты: то я паспорт потеряю, то у нее закончился старый… Вообще, я еще за год до нашей встречи [на работе] ее знал. Ну а здесь… Туда-сюда, как-то так получилось. Вот и стали вместе жить. Кошку завели.

С кошками отдельная история. У меня кошка была, подарочек первой жены. Шушундра почти 10 лет со мной прожила. А потом ей поплохело. Я привез ее сюда, в клинику (при кладбище есть ветеринарная клиника. — Прим. ТД). Они три дня ее спасали. Не получилось. Не срослось. Позвонили 9 сентября в 10 вечера. “Она, — говорят, — умрет”. — “Ну что, — говорю, — усыпляйте”. Приехал, развеял прах. Любил я эту кошку… Катя меня поддерживала. Неделю не мог успокоиться: может, надо было в ячейку прах поставить или захоронить? Но потом пришел к мнению, что Шушундра была свободолюбивой и все правильно.

И вдруг Катя говорит: “Я думаю кошку завести”. Ну и хорошо. Нашел ей кошку на “Авито”. В итоге кошка стала общей. Вот. Собственно, никакой такой лав стори и не было, чтобы фильм по этому снять. Так вот вышло, само собой.

Про быт и практику

Мы всегда спрашиваем: “Будете смотреть на перекладывание праха [в урну]?” Обычно мы его сначала выкладываем на поддон. У нас раньше был специальный выниматель, но мы отказались от этого: в прах летит металл, потом его магнитом вытаскивать, да и он сам весь прогорает… Мы пришли к простому решению: обычный веник, обернутый алюминиевой фольгой. Естественно, люди так на это смотрят: “Что это за ужас?” Но это не ужас. Это так работает, и работает правильно.

Это как временные таблички на могилах. Мы пробовали разное, но лучшим решением оказался простой лист А4 с самоклейкой — и сверху скотчем, чтобы ничего не откисало и не отваливалось. Это практика. Тут ничего не поделаешь. Да, выглядит по-колхозному. Но работает.

У нас тут лисы иногда прибегают. Они очень не любят больших собак. Начинают таскать их ошейники с могил. А еще хозяева там еду в пакетах оставляют. И лисы повадились — прочухали эту историю. А если там вдруг нет еды, то они еще какают на эти пакеты.

Зайцев тут есть парочка. Тоже картина. Сижу, наблюдаю: бежит заяц, за ним — русская борзая, за ней — мужик-хозяин, а за ним — второй администратор. Вот так вот, мимо, паровозиком. Мужик пришел в ветклинику, и ему там перед анализом сказали погулять полчаса с собакой. В итоге заяц шмыгнул в дырку в заборе, а собака туда не пролезла. Хозяин говорит: “Она у меня вообще даже кошек боится, а тут с чего-то понеслась”. А я отвечаю: “Гены”.

Про клиентов и работу

Обычная история: если кто теряет первого питомца, я уже понимаю, что сейчас будет. Прощание на полчаса — с поцелуями, с ревами. И обязательный вопрос: “А посмотрите, может быть, она/он жива/жив?” Это в восемь из десяти случаев.

Тот, кто теряет уже не первого питомца, кто у нас был, они нам доверяют. Приезжают, могут оставить: “У вас сейчас крематорий занят? Кремируйте в ближайшее время. Нам не нужен отчет. Приедем, заберем через неделю”. Они уже знают, как это.

Раньше пустырник с валокордином у нас тут литрами пили. Сейчас больше боярышник и пустырник. Периодически приходится останавливать людей, чтобы не ныряли в крематор. Они вечно хотят заглянуть туда, а он раскаленный. Если крематор холодный, мы даже разрешаем положить туда питомца самим. В горячий, соответственно, мы сами кладем. У нас сотрудники все обожженные. Об него все пришквариваются.

Самое долгое прощание было у меня с двумя женщинами с собачками. Они были записаны на 15 и на 16 часов в один день. Каждая прощалась шесть часов. То есть кремацию мы начали в 21 и в 22 соответственно. Так они чуть не подрались. “Я не успела проститься”. — “Я тоже”. — “Давайте вы первая”. — “Нет, давайте вы”. И вот у меня тут поминальный зал под открытым небом был.

Однажды золотую рыбку на кремацию привезли. Мы, конечно, развернули мужчину, сказали: “Идите, не надо вам этого”. Ничего же не останется от нее.

Еще такие тонкости есть. Нужен постоянный контроль за сотрудниками, чтобы они вечером, уставшие, не схватили как попало тело животного и не торопились “быстрее-быстрее”. Потому что хозяева реагируют болезненно: “Как так? Моего питомца вот так? А вдруг уронит?” Да не уронит! Но важно, как для них все это выглядит.

• 
• 

Мы своих клиентов знаем. Приходят: кто пирожков принесет, кто конфет, кто — раз! — и денежку. Тут бывают порой такие благодарности, что можно с двумя зарплатами уйти. Я не говорю, что это каждый день. Иногда от бабушек пытаешься отмазаться. Ну потому что бабушка. Ты ей сам какую-нибудь урну-неучтенку для праха пытаешься отдать бесплатно. “Нет, вы что!” А могут обидеться, кстати, если не примешь их благодарность.

Про сострадание

Вообще, я чисто в силу своей бывшей специальности держусь. В мединституте научили, что подобные вещи надо пропускать мимо себя. Ты можешь сострадать людям, но ни в коем случае не оставляй это в себе. Иначе начнешь либо пить, либо что-то употреблять, либо головой поедешь. Для тебя это клиент. Он пришел, ты ему сказал: “Примите наши соболезнования”. И у тебя следующий клиент, ты на него переключился.

Мы не роботы, каждый случай рассматриваем индивидуально. Но… Есть то, чем мы занимаемся, а есть ты и твоя жизнь. Это надо разделять. Поэтому я и говорю, что в нашей профессии случайных людей нет. Человек, который приходит сюда чисто за деньгами, здесь долго не проработает. Уйдет сам и быстро. Скажет: “У вас тут дурдом”. Ну ничего, мы привыкли. Кто-то же должен этим заниматься. 

Про автобус и экскурсии

У нас есть такой внутренний прикол. Называется “автобус приехал”. Это когда несколько клиентов сразу вместе приходят. Ну, там, три или четыре. И вот одному оплатить, другому раскрутить (откупорить) ячейку с прахом. Третьему похорониться. Четвертому кремироваться. Если бы они друг за другом, вообще проблем нет. А они сразу и вчетвером. И как назло, в этот момент по телефону один звонок за другим.

Периодически у нас экскурсии всякие неожиданные оказываются. Последний раз компания из дагестанца и двух осетин приехала в пять утра. А я только проснулся [после ночной смены], вышел покурить. “Чего, ребят, — говорю. — Хотите, экскурсию вам проведу?” — “О, — говорят. — Спасибо, братан”. Ну, я провел, показал, чего как. А у них друг, оказывается, черепаху сюда на кремацию привозил. И они вот заехали с утра.

Или тут у меня группа корейских туристов была. Автобус целый приехал. Не знаю зачем. Экскурсовод где-то, может по “Яндекс Картам”, увидел и решил показать. “Хотите, — говорю, — расскажу?” Вот он им на корейский и переводил. Всем понравилось. Ну, такая работа, творческая».

• Теги:
• животные
• психология
• россия