Виталий, бывший заключенный
«В колонии в Свердловской области еще на карантине я заметил кошку и был очень рад. Оказалось, что их там много. В некоторых отрядах заключенные даже держали кошек прямо внутри барачного помещения — там, где завхоз или какой-то авторитетный зэк был кошатником. Администрация это не поощряла, просто закрывала глаза.
В моем отряде, к сожалению, не настолько любили кошек, чтобы позволить им жить с нами. Хотя зимой, в сильные морозы, когда я дежурил ночами, я втихаря запускал кошку и кота, чтобы они в предбаннике посидели, погрелись. Жалко было. Подкармливал. Кошки в колонии ближе к бездомным. Живут где придется. По “промке” они бегали чумазые, в пыли. Кроме зэков им рассчитывать было не на кого. В холода им несладко приходилось, ночевали на трубе отопления — видимо, она немного грела.
Коты часто подходили к нам на территории. Мы их подкармливали тем, что из столовой выносили. На ужин обычно давали жареную соленую селедку, не самый деликатес. Я знал, кто из зэков не ест рыбу. Собирал у них, клал в пакет — и под мышку, чтобы никто не видел. Или же прятал в трусы — так проще досмотр пройти на выходе. Выносить из столовой что-то, кроме купленного на свои, — большой риск, это запрещено. Но меня не ловили ни разу. Если бы поймали, в первый раз был бы выговор и следующие полгода никуда не соскочить: ни УДО, ни замены наказания на принудительные работы. Во второй раз уже светило бы ШИЗО.
Мы даже пытались их лечить. У одного кота было что-то похожее на лишай. Лекарства, которые нам отправляют с воли, приходилось с большими сложностями выцарапывать из медчасти, но под рукой всегда был йод. Мазали им в надежде, что как-то заживет.
Вообще, ухаживать за животными и кормить их было нельзя. Тут главное “не наглеть”, не делать это слишком демонстративно. Я старался все делать аккуратно.
Но все же если не с администрацией, то с другими зэками бывали конфликты — “А че вот ты их кормишь? Они приходят, срут!” На самом деле кошки никогда в туалет у нас на территории отряда не ходили. Просто зэки пытались на ком-то злость выместить — либо на животных, либо на тех, кто их кормит.
Мне рассказывали, что до моего заезда в колонию бывали случаи, когда котов ловили, засовывали в мешок и бросали в печку. Я могу в это поверить, потому что люди разные, там найдется достаточно всякой гниды, которая за поблажки, за блок сигарет сделает что угодно.
Однажды по отрядам пошел слух, что администрация собирается извести котов. Тогда я в одном из писем на волю специально написал: если что-то такое будет происходить, я постараюсь предать это огласке и буду жаловаться на жестокое обращение с животными. Все наши письма перед отправкой читают сотрудники. Не знаю, помогло ли это, но котов никто не тронул.
Для меня, как и для других, кто занимался животными, это было важно. Во-первых, было жалко, живые все же. Во-вторых, это придавало жизни какой-то смысл, помогало окончательно не скатиться в депрессию.
Я заботился об этих животных и чувствовал, что нужен им. За счет этого становилось легче.
Но все же, если бы в тюрьмах зэкам официально разрешили заводить питомцев, то, зная, как там все устроено, я на 100% уверен: это стало бы еще одним средством давления и манипуляций. На зоне любая возможность становится привилегией. А привилегию нужно “заслужить”. И начальники используют их, чтобы контролировать заключенных. Но одно дело — разные поблажки, и другое — животные, с которыми в случае чего можно сделать все что угодно. А тем более если это живое существо небезразлично зэку.
Хотя в моей ситуации лучше было иметь такую возможность. Если бы мне сказали: “Мы можем тебе разрешить, если ты будешь делать то, то и то”, при разумных требованиях я согласился бы».
«Требования не нарушать»
В официальных документах ФСИН есть всего два пункта, где упоминаются животные. В приложении № 1 к приказу Минюста от 04.07.2022 говорится: «Подозреваемым и обвиняемым запрещается содержать на территории СИЗО животных, в том числе птиц, рыб». И в приложении № 2 к тому же приказу: «Осужденным к лишению свободы запрещается без разрешения администрации ИУ, согласованного с ветеринарной службой ФСИН России, содержать и разводить животных, в том числе птиц, рыб, нарушать требования защиты животных от жестокого обращения».
То есть для СИЗО прописан прямой запрет, а в колониях и тюрьмах возможность заводить питомцев есть, если начальники позволят. Писанина есть писанина, а на практике вопрос животных решается, как и все другое, в ручном режиме.
Где-то коты подотчетны, где-то на них не обращают внимания, а где-то их изводят разными способами, из которых «отвезти подальше и выбросить» — самый гуманный.
Эта «борьба» периодически просачивается в СМИ шокирующими заголовками: «Охранники ИК-41 Уссурийска развлекались стрельбой из оружия по дворовым котам» или «В колонии Екатеринбурга массово истребляют кошек. Их сжигают в печах». Разумеется, за этим всегда следует опровержение ФСИН.
А редкие инициативы администраций превращаются в образцово-показательные репортажи. Как история приюта для животных на территории колонии-поселения в Ярославской области. Правда, просуществовал приют недолго, вскоре его прикрыли за ненадобностью. Или история крокодилицы Умы, которая 14 лет «служила» в мини-зоопарке при одной из екатеринбургских колоний для «психической и социальной реабилитации осужденных».
Даша, волонтерка правозащитного проекта
«Мой друг по переписке сидит в колонии строгого режима в Чувашии. Там есть кошки, ходят по баракам и чувствуют себя свободно. Когда он заехал в эту колонию, у одной из кошек родились котята. Был там особенно резвый, ему дали имя Скунс. У котенка даже появился хозяин, человек, который вот-вот должен был освободиться и хотел забрать его с собой.
И вот мой собеседник звонит:
— Ты представляешь, что было на вечерней проверке? На плацу перед всеми начальник отдела безопасности наступил на Скунса! Он сделал это специально, чтобы помучить животное! Это все видели, это было перед всеми!
— Там камеры у вас есть?
— Есть.
— Жалобу писать будем?
— Пиши жалобу!
— Точно?
— Да!
Он и еще несколько человек в отряде были готовы подтвердить то, что они видели. Даже если за это им пришлось бы сесть в ШИЗО.
Я написала в прокуратуру, в УФСИН. Получила подтверждение, что мои жалобы приняты, но все же опасалась, что записи с камер того дня могут “потеряться”».
Судя по всему, так и получилось. Спустя некоторое время Даше пришел ответ из УФСИН: «По результатам рассмотрения доводов, отраженных в обращении, сообщаем, что в соответствии со справкой о просмотре архива видеозаписей со стационарных камер видеонаблюдения, установленных на плацу, за 27.07.2025 <…> фактов жестокого обращения с животными со стороны начальника отдела режима и надзора <…> не выявлено».
Начальник с самого начала был в курсе поданных на него жалоб, говорил, что вывез котенка за пределы колонии и выбросил его, потом рассказывал, что отдал его какой-то знакомой, и даже обещал показать фото. Но после инцидента на плацу котенка больше никто не видел.
Павел Крисевич, бывший заключенный
«Среди арестантов говорят: “Если на территории есть коты, значит, условия нормальные, значит, жить можно”, но бывает всякое. В Бутырке, например, была прям целая колония котов.
В верхней камере над нами кошка принесла котят, и их стали раздавать по другим камерам. Нам “по дороге” отправили послание: “Сейчас будет живой груз”. И спустили котенка, завернутого в носок, в разрезанной двухлитровой бутылке. Кошку мы назвали Муся.
Мама у этой кошки была смышленая, сразу всех котят научила ходить в туалет, мы это оценили. Потом человек, который всех уговорил оставить кошку в камере, освободился. И за нее “загрузился” я и еще пара человек. Все нормально было, пока нас не стали переводить. Встал вопрос, кто без нас за кошку будет отвечать. Потому что мы уедем, и ее по-любому другие зэки выкинут. Выхода не было. И я связался со своей женой, сказал, что хотим кошку отдать на свободу. Была целая операция — и Мусю удалось пристроить на воле.
В колонии в Санкт-Петербурге тоже было много котов. Какие-то были даже официально прописаны. Можно было за отрядом в бараке “регистрировать” кота, документально. Такие коты ходили в ошейниках с номером отряда. Я даже видел, как старшине одного отряда в день освобождения привезли переноску и он вышел на свободу со своим котом.
Если бы содержание животных в зонах стало нормой, стало контролироваться, то превратилось бы в труд, а ни зэкам, ни администрации эта ответственность не нужна. Лишний головняк. Пока у тебя нет ответственности — да, кот прикольно, но если ответственность появляется, зэки напрягаются».
Валерия, сотрудница «ОВД-Инфо»
«У нашей подзащитной Виктории был необычный запрос — “эвакуация” кошки. В колонии в Зеленокумске, где она отбывает наказание, жила кошка, которую Виктория очень любила, назвала ее Беатрис. И вдруг администрация колонии решила избавиться от животного. Виктория умоляла нас постараться найти кого-нибудь, кто смог бы кошку приютить. Мы разместили пост, рассказали историю. Откликнулась женщина. Она была готова забрать кошку, оплатить все медицинские процедуры, справки, транспортировку, но физически никак не могла сама приехать за кошкой. Она жила в Германии.
Мы стали думать. В итоге через местных зоозащитников нашлась женщина, которая поехала в колонию за животным. Для нее это было порядка семи часов дороги, но она согласилась. Все осложнялось еще и тем, что колония поставила жесткий дедлайн. Буквально: “В 12 в понедельник вынесем кошку на КПП. Если там будет человек — отдадим. Не будет — все, ваш поезд ушел”. Наша помощница приехала точно ко времени, но охранник на КПП оказался вообще не в курсе. Путем переговоров удалось разобраться. Кошку нашли, посадили в переноску, довезли до города, где она прошла стерилизацию и лечение в ветклинике. А через несколько недель, когда подготовили все документы, кошка уехала в Москву, а потом и в Германию. И живет теперь там свою счастливую жизнь».