Наташа с хутора Мятяс. Часть 2
Продолжаем публикацию дневника Натальи Антоновой, которая живет на карельском хуторе Мятяс, в сельской глуши, на полуострове. Казалось бы, при такой жизни можно помереть от безделья. Однако у Наташи почти нет свободного времени. Надо постоянно следить за домом, огородом и еще массой всяких мелочей, которые в большом количестве радуют, а в очень большом могут довести до нервного срыва. К счастью, на хуторе всегда есть чем себя успокоить
Сегодня целый день дождь, и я вернулась к дневнику. В прошлый раз я рассказывала, что живу одна, без семьи, на полуостровке, где веду приусадебное и гостевое хозяйство. На моем наследственном участке два дома: один рубленый, бревенчатый, родительский (я его ремонтировала 10 лет и продолжаю сейчас) и один небольшой, новый, построенный мною в прошлом году для сдачи гостям. Оба дома автономны, то есть вода и тепло организованы отдельно. Как это все содержать и обслуживать на селе, где нет услуг ни сантехников, ни электриков, ни снабженцев, —тема отдельная. Приходится либо договариваться в частном порядке с местными, либо приглашать специалистов из города — а это в копеечку обходится. Все это трудно, сильно трудно для женщины, и нервно. И вникать приходится, никуда не денешься. Поэтому хомутики там да прокладочки, коллекторы да давление, обратные клапана да фильтра порядком выводят меня из равновесия.
Просто устала. Реально очень сильно устала физически. Но хотя бы не морально, и это радует. Срыв у меня был пока один раз, в начале прошлой зимы, когда замерзла вода ровно перед приездом гостей, снявших гостевой дом на выходные. Пришлось извиниться и отказать. Я села на крыльцо нового дома и первый раз за много лет расплакалась. А потом утерла слезы, отправилась в бревенчатый родительский дом, нашла сделанные папой коромысла, вспомнила детство. И так тепло и надежно стало! Единственное, что работает без отказа! А вот качеством современных материалов я предельно разочарована. Все какое-то бутафорское, игрушечное, временное и несерьезное. И денег, которые мы платим, оно не стоит, это уж точно.
В моих записках много быта и повседневности. Я ведь домохозяйка, справляюсь с хозяйством как могу. Конечно, так было не всегда. Надо упомянуть и о моих прежних работах, на которых я не задерживалась больше пяти, максимум семи лет. Раньше я думала, что это легкомыслие, теперь знаю, что это норма.
Начинала я корреспондентом в карелоязычной газете, была переводчиком, методисткой, редактором, учительницей — все это связано с карельским языком, в котором я чувствую себя уверенно. Самая высокая должность — заместитель председателя республиканского госкомитета по национальной политике (на ней я продержалась год), потом — председатель молодежной общественной организации. Работала я и в обществе «Финляндия —Россия», реализовывала культурные проекты. Ну а летом прошлого года решила полностью перейти на самозанятость, оставив себе совсем небольшую нагрузку в карелоязычной газете «Ома муа» («Родная земля»). Выполняю ее удаленно, как говорится, с поля. Это мой тыл — думать по-карельски и писать тексты на родном языке. Карельский язык — моя защита и родина.
Так вот. Я отовсюду ушла и уволилась. Притаилась на хуторке и веду сельский образ жизни. Не скажу, что мечтала об этом, но так как-то само сложилось, год за годом. Когда состарились родители, мне пришлось переехать сюда из города и проживать с ними. Утро, вечер, выходные и отпуска в течение шести лет я посвящала организации нашего совместного быта. Сначала приезжала только на выходные — налаживать быт, привозила лекарства и продукты, убирала дом, стирала, водила родителей в баню. Потом приезжала каждые три-четыре дня, а когда маме и папе были назначены уже ежедневные медицинские процедуры, пришлось переехать и остаться насовсем.
Обычно в родовые дома возвращаются, выходя на пенсию. Я вернулась пораньше, в 40 лет. Большинство знакомых были удивлены. Видимо, мое решение не перекликалось с моей городской активностью и публичностью: я много печаталась и выступала на разных народных съездах, конгрессах и семинарах. Но теперь я — «не наш человек» (формулировка одного из карельских чиновников). Не скажу, что жалею об этом. С 2022 года для меня много чего изменилось: и работа, и окружение, и образ жизни. Случилась, как сейчас говорят, внутренняя миграция. Меня спасают поля, грядки, косьба, кастрюли, дрова и эти самые гребаные хомутики в сантехнике.
Еще пока родители были живы, я понимала, что уже никуда отсюда не уеду. Много чего вложено в это место, корни глубоки, пространства, чтобы ходить и дышать, много. Идешь зимой со скандинавскими палками по селу, а навстречу — ни одного человека.
Ведлозеро, Mätäs
Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в нашей стране и предлагаем способы их решения. За девять лет мы собрали 300 миллионов рублей в пользу проверенных благотворительных организаций.
«Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям: с их помощью мы оплачиваем работу авторов, фотографов и редакторов, ездим в командировки и проводим исследования. Мы просим вас оформить пожертвование в поддержку проекта. Любая помощь, особенно если она регулярная, помогает нам работать.
Оформив регулярное пожертвование на сумму от 500 рублей, вы сможете присоединиться к «Таким друзьям» — сообществу близких по духу людей. Здесь вас ждут мастер-классы и воркшопы, общение с редакцией, обсуждение текстов и встречи с их героями.
Станьте частью перемен — оформите ежемесячное пожертвование. Спасибо, что вы с нами!
Помочь нам
