Куршская коса — узкая полоска суши между морем и заливом длиною почти в сто километров. Это бутылочное горлышко беломорско-балтийского пути миграций, живая артерия: ежегодно над косой пролетает более 20 миллионов птиц. Здесь останавливается на отдых практически вся орнитологическая география Европы — от крошечного желтоголового королька весом всего пять граммов до орлана-белохвоста, размах крыльев которого достигает почти двух с половиной метров. Маршруты птиц связывают Арктику с Африкой, Европу — с тропиками.
Вид на Куршскую косу с дюны «Высота Эфа»Здесь, на Куршской косе, я наблюдал осеннюю миграцию. Мимо пролетали сотни тысяч птиц, их численность может достигать до миллиона в сутки. Птицы пролетают тысячи километров, преодолевая моря и в буквальном смысле соединяя собой континенты.
Куршская коса — это живая лаборатория, где можно измерить, как реагирует жизнь на давление цивилизации. Любые решения по использованию территории — свет, строительство, транспорт — прямо отражаются на глобальной телеметрии живого мира.
* * *
Я собирался в поездку с ощущением, что знаю о птицах если не много, то по крайней мере достаточно, чтобы задавать вопросы ученым. Приехав на Куршскую косу, я понял, что не знаю про птиц ничего.
Представление о том, что миграция — это клинья гусей и журавлей, оказалось стереотипом. Клинья — это как раз исключение. Летящие днем птицы сбиваются в случайные стайки, а ночью продолжают свой путь поодиночке. Миграция по большей части происходит незаметно, и так задумано природой — для сохранности птиц от хищников.
Привычные нам совы, чайки, вороны и голуби тоже мигрируют, порой за тысячи километров. Вчера эти птицы могли быть в Карелии, Лапландии, летели над Балтикой, а завтра будут над Карпатами, Дунаем и Альпами.
«Лишь немногие птицы знают своих попутчиков, — объясняет директор биологической станции “Рыбачий” Андрей Мухин. — Их попутчики — словно пассажиры метро, которым оказалось по пути. Они доберутся до цели и разлетятся, не помня друг друга. Другое дело — журавли или гуси, летящие маршрутом, которому их научили родители. Это знание передается из поколения в поколение и чрезвычайно важно для них».
Далеко не все птицы проходят испытание миграцией. Грозы сбивают навигацию, над морем им угрожает перемена ветра и шторма, над сушей может случиться засуха и не будет корма, а на остановках поджидают хищники. Около половины молодых птиц погибает во время первого перелета.
* * *
Последние 50 лет ученые из России и из других стран фиксируют снижение численности перелетных птиц. Виной тому — развитие сельского хозяйства и промышленности, использование химикатов и вырубка лесов, появление яркой ночной подсветки городов, а особенно развитие высотного строительства с обилием стекол.
Зеленоградск — городок у основания Куршской косы, где она соединяется с материком.
«За пару часов мы нашли около 60 мертвых птиц под стенами зданий. — Зоолог Елена Платонова показывает мне снимки в телефоне. — И это не так много — горожане присылают нам свидетельства частых столкновений со стеклом. А те, что не погибают сразу, как правило, погибают через несколько часов от силы удара».
* * *
Орнитологическая станция «Фрингилла» (по латыни — «зяблик») расположена среди деревьев, между дорогой, идущей через косу, и дюнами. Живописное место. Деревянные избушки выглядят как декорации сказочного фильма.
Ближе к дюнам установлена ловушка — огромная воронка расставленных рыболовных сетей. Птицы залетают внутрь и оказываются в «комнатке», где их и собирают ученые для кольцевания. Весной еще одну такую же ловушку ставят в обратном направлении.
Приняв приглашение собрать птиц для кольцевания, я захожу внутрь. В моей руке — крошечный королек.
«Так держать нельзя: птица может пострадать, — строго объясняет мне Михаил Марковец, специалист по организации отлова птиц, который занимается этим более 37 лет. — В каждом человеке спит обезьяна, и, если мы чувствуем, что в кулаке что-то трепещет, мы инстинктивно его сжимаем».
Пойманных птиц взвешивают, окольцовывают и переписывают. На следующий день эту птицу могут встретить более чем за несколько сот километров отсюда, и, благодаря тому что орнитологи разных стран общаются друг с другом, будет ясен ее маршрут.
Колечки на лапах чрезвычайно легкие — сотые доли грамма, птицы не должны их замечать.
— На колечках птиц, побывавших у нас, написано «Москва», потому что там находится главный Центр кольцевания птиц, — объясняет орнитолог Арсений, ведущий сегодня экскурсии.
— А можно приобрести синицу? — спрашивает кто-то из посетителей (довольно популярный вопрос).
— Родину не продаем — отрезает Арсений.
На станции я нахожу «Книгу для Аси и друзей» — иллюстрированное издание, которое состоит из рисунков и подписей орнитолога Ирины Деминой. Она делала зарисовки происходящего вокруг для своей дочери во время весенней работы на станции.
«Я хотела рассказать дочке о своей работе, о месте, где я работаю, — поясняет Демина. — Была весна 2020 года, время первого локдауна. Проезд на косу был закрыт, в округе никого. Рядом спокойно прогуливались косули. Можно было лечь на трассу и заснуть, машин не было. Я выходила на море, это было мое море, мой выход к морю. Когда вернулись туристы, это было внезапно и непривычно, я подумала: “Что вы здесь делаете? Это ведь мое море”».
* * *
Когда Куршская коса еще была частью Германии, то есть «до нашей эры», как в шутку говорят здесь орнитологи, лес на косе активно вырубался под хозяйственные нужды. Михаил Марковец поясняет:
«Лес шел на хозяйство, строительство домов и кораблей. После того как деревья, удерживавшие песчаные ветра, вырубили, для ветров появился простор, дюны пришли в движение. Дороги и деревни на косе стало засыпать песком. Песок летел и в залив, засыпая узкий проход для кораблей».
Ученые предложили попытаться закрепить дюны высадкой новых деревьев, но местные породы больше не приживались.
«Почва пришла в движение и стала неустойчивой, — продолжает Марковец. — После множества неудачных попыток в конце концов подошли сосны, растущие в Альпах. Началась долгая, трудная и дорогостоящая работа по закреплению дюн Куршской косы и строительству авандюны — защитного песчаного вала, не позволяющего пескам двигаться».
Закрепление дюн лесами заняло десятилетия, оно продолжалось и в советское время. Вообще, в мире немного мест, где человечество приложило столько сил для восстановления локальной экосистемы, после того как само разрушило ее.
В 1987 году территория Куршской косы была признана национальным парком. С 2000-го — включена в Список объектов Всемирного наследия ЮНЕСКО. Россия взяла на себя международные обязательства оберегать ее.
* * *
Я иду вдоль трассы по недостроенной велодорожке. Велосипедистов нет — их сдуло осенним ветром. Останавливаюсь, услышав «хур-хур-хур» — голос, похожий на тетерева.
И тут же — «вр-р-р-р-р» — проносится спортивный автомобиль, и все птицы в округе умолкают. «Ву-у-у-ух» — гремя и воя, проезжает грузовик. Я жду тишины еще минут пятнадцать, но птичий голос больше не оживает. Отправляюсь дальше.
За несколько часов я не встретил ни одного пешего путника. Кроме лесничего дяди Юры. Решив сократить путь, я пошел через лес и тут же был остановлен.
«Вы знаете, что здесь ходить нельзя? — Дядя Юра разворачивает меня на дорожку. — Большая часть косы запретна для посещения, почва здесь чрезвычайно хрупкая».
* * *
Здесь на дорогу могут выбегать кабаны, косули, олени. Совсем низко над землей могут пролетать птицы. Их жизнь зависит от скорости автомобилей. Кажется, будто шум машины и свет фар могут отпугнуть их, но некоторые животные теряются.
«Я сперва не мог понять, почему заяц бежит вместе со мной второй километр. А он попал в пятно света, растерялся и просто не мог свернуть в темноту», — рассказывает один из гостей Куршской косы.
Я сам видел, как на трассу выбежало несколько лис. «Тормозите-е-е!» — кричали пассажиры. Подкармливать лис запрещено, но туристы часто игнорируют это правило. «Иду через лес и вижу, как выбегает лиса с куском пиццы», — говорит одна из сотрудниц станции. Обычная и печальная история для здешних мест.
* * *
«Фрингилла» работает при биологической станции «Рыбачий», которая находится в одноименном поселке. Именно здесь на рубеже XIX и XX веков впервые применил методику кольцевания птиц основатель орнитологической станции — немецкий богослов Йоханнес Тинеманн.
Поселок Рыбачий стоит на выступе косы, напоминающем рыбий плавник. В основном здесь простые дома, но среди них можно узнать и старинные немецкие — по фигурным конькам, венчающим крыши. Местная архитектурная особенность.
В Рыбачьем я познакомился с учеными Кириллом Кавокиным и Юлией Бояриновой. Они изучают, как устроен механизм магнитной чувствительности у птиц, то есть как птицы определяют нужное им направление относительно сторон света, используя магнитное поле Земли.
— Весной и осенью птицы готовятся к перелету: много едят, накапливают жир, и у них начинается так называемое миграционное беспокойство, — рассказывает Кирилл.
— Для определения направления они используют Солнце и звезды. Но помимо этого, птицы могут ориентироваться и по магнитному полю, — продолжает Юлия.
— Способность птиц пользоваться магнитным компасом открыта более 50 лет назад, но как это работает, до сих пор не вполне ясно. Предполагается, что механизм компаса связан со зрением, так что птицы как бы видят магнитное поле. Если это действительно так, это, конечно, поразительно.
— А что насчет излучения от городов? — уточняю я.
— Птицы очень чувствительны к электромагнитным помехам, которые мешают им ориентироваться во время миграционного полета. Но помехи даже от большого города не сравнятся с опасностью от строительства высоких стеклянных зданий на миграционном пути птиц.
* * *
Весной 2022 года местная фирма «Спецавтотранс» решила построить в поселке Рыбачьем большой гостиничный комплекс со стеклянной облицовкой, высотой до пяти этажей, парковой на 580 автомобилей, бухтой и домами на воде.
Строить выше трех этажей на Куршской косе запрещает закон. Чтобы обойти формальные ограничения национального парка, компания придумала сделать искусственный намыв, увеличив берег поселка и насыпав новую землю. Получается, что строят как будто в заливе, а не на косе. Дирекция национального парка и областные власти поддержали проект, началась подготовка строительной площадки.
Но ученые и экологи забили тревогу. Строителей обязали провести исследование, каким образом в пейзаж будут вписываться миграционные маршруты птиц. Прямо сейчас в поселке Рыбачьем этим занимаются приглашенные орнитологи. Однако пока неизвестно, смогут ли результаты исследования повлиять на будущую стройку.
«Куршская коса словно мост для птиц. Это их естественный маршрут и ориентир, им некуда свернуть, — объясняет директор станции. — Если вырубить лес, то однажды он вырастет снова. Если разлилась нефть, рано или поздно это место очистится. Однако если построить дома на пути миграции, птицы никогда не научатся облетать стекло и будут гибнуть, пока здания стоят».
В отличие от экологической катастрофы с разливом нефти в Черном море, эту катастрофу пока еще можно предотвратить, уверены ученые.
Подобное крупное строительство в Рыбачьем может стать прецедентом и послужить примером для других застройщиков. По словам местных жителей, инвесторы уже положили глаз и на территорию соседнего поселка.
В этом случае еще больше птиц не долетит до северных земель весной, а до южных — осенью. Это повлияет на баланс природы: уменьшатся объемы урожая, появится больше паразитов, возрастет риск различных патогенных инфекций. Экономисты будут констатировать: «древесина становится дефицитом, стоимость продовольствия дорожает», но главную причину, скорее всего, упустят.
Человек, если и замечает исчезновение птиц, то только тех, к которым он привык: лебедей, журавлей, снегирей. Миллионы других крошечных птиц нам попросту незаметны. А они между тем соединяют континенты в буквальном смысле — переносят семена и питательные вещества, поддерживают баланс экосистем.
* * *
Застройщик Куршской косы в своих презентациях заявляет: «Мы сделаем безопасные стекла и не навредим». Но перед нами множество примеров, когда строители обещания свои не выполняли. Так, например, Олимпиаду в Сочи анонсировали как проект с соблюдением экологических стандартов, которые на деле не соблюдались. Строительство было раскритиковано не только экологами, но и Счетной палатой. Около трех тысяч гектаров редких лесов-эндемиков исчезло, появились сотни строительных свалок. Были прерваны миграционные пути медведей и многих видов птиц, массово гибла рыба. Теперь Кавказскому биосферному заповеднику понадобятся десятилетия, чтобы оправиться от этого «праздника спорта». Так что слова «устойчивость», «биоразнообразие», «восстановление» теряют свой смысл и превращаются в маркетинговый ход.
* * *
Специалисты экологической организации «Экспертный совет по заповедному делу» обратились с заявлением в прокуратуру по поводу будущей застройки. За Куршскую косу также вступились директора Зоологического института РАН и Зоологического музея МГУ, калининградское общественное движение «Наш берег», десятки ученых, экологов и архитекторов.
Один из орнитологов даже задал вопрос искусственному интеллекту о перспективе строительства в национальном парке. Искусственный интеллект ответил:
«Это не развитие, а вандализм в масштабе планеты. Это равносильно тому, чтобы распилить скрипку Страдивари на сувениры, потому что “спрос есть”. Такой проект игнорирует главную ценность Куршской косы — ее хрупкое бытие».