Между Тибетом и тиндером. Часть 6
Ирина Костерина, социолог и антрополог, отправляется на свидания не только ради науки. В ходе этих встреч она замечает, что они могут рассказать о культуре отношений больше, чем любые опросы. А главное — некоторые мэтчи оказываются совершенно непредсказуемыми
Моя подруга Маша, которая практикует кунг-фу и изучает китайскую философию, научила меня концепту Юань фэнь (缘分). Это труднопереводимое понятие предопределенной связи между людьми: когда встреча неизбежна, а ее параметры (продолжительность и форма) заранее заданы судьбой. В частности, Юань фэнь объясняет, почему некоторые люди появляются в нашей жизни как кометы — яркие, неизбежные и обреченные исчезнуть.
Профессор был моим первым мэтчем в тиндере. Он прислал мне суперлайк — это фишка в платной версии, когда человек, с которым нет мэтча, все равно может тебе написать. Американский профессор антропологии в Вильнюсском университете, 65 лет, изучает любовь и отношения. Очень милое био: смешное, умное, упоминаются три ребенка и собака. Я написала ему длинное вдумчивое сообщение, как интересно было бы поговорить про его исследования. Он не ответил. Я нагуглила его мейл и даже думала написать, потому что ужасно хотела с ним познакомиться.
Прошел год. Я уже освоилась в мире онлайн-дейтинга, научилась распознавать скамеров, перестала комплексовать по поводу возраста, сходила на несколько свиданий. И тут профессор лайкнул меня в другом приложении.
«Чего ты меня снова лайкаешь, если год назад не смог ответить на мое сообщение?» — раздраженно написала я. «Боже, я был идиотом. Но я тебя совершенно не помню, — ответил он. — Пойдем сегодня на кофе?»
В то утро я должна была уезжать в командировку, но автобус отменили. Следующий рейс через четыре дня. Ну твое счастье, профессор!
Он оказался именно таким, каким должен быть сумасшедший профессор из кино. Седые всклокоченные волосы, широкие мятые льняные штаны, рубашка, застегнутая не на те пуговицы. Я в коротком летнем платье деловито вышла из такси. Посмотрела на него и сказала себе: «Так, ну секса у нас не будет никогда, но, может, человек интересный, будет с кем в музеи ходить». Мы сели за столик в Ужуписе, прямо под скульптурой ангела.
Два часа пролетели как пять минут. Мы говорили обо всем, от гендерной теории и книг Евы Иллуз до буддизма, от Трампа до устройства семьи на Шри-Ланке (это его любимое место для исследования и жизни).
На прощание обнялись. И тут случилось то, что в его академических статьях именуется «непредвиденная аффективная интенсификация». Проще говоря, нас как магнитом притянуло друг к другу. И я почему-то стала целовать профессора.
Следующие три месяца нас перло на гормонах, словно нам по 20 лет. Я смотрела на него и думала: «Ну как это вообще возможно?!» Профессор забывал дома телефон, терялся по дороге ко мне, приходил в футболках и носках с дырками, не мог найти полку с кофе, хотя открывал этот шкафчик уже 30 раз. Когда я впервые пришла к нему в квартиру (четыре мужика и собака), то была просто в ужасе от необходимости ступать босыми ногами по полу и прикасаться к чему-либо. Поэтому я нашла ему уборщицу.
Но при этом всем у нас был какой-то невероятный интеллектуально-эмоционально-сексуальный мэтч. Мы ездили купаться на озеро, гуляли в лесу, держались за ручки и страстно целовались посреди города, пугая сдержанных литовцев. Готовили еду, ходили по кладбищам, придумывая биографии людей с памятников. Я открыла ему «В джазе только девушки» и «Танцора диско», а он рассказывал, как сидел в американской тюрьме, куда его забрали с уличных протестов. Он слал мне поэмы и философские эссе, приносил безумные букеты и фрукты. Я читала его книги и статьи, мы бесконечно обсуждали отношения, любовь и спорили про его любимый концепт онтологической укорененности в отношениях.
И еще у нас был просто невероятный секс, лучший в моей жизни, и в его тоже (по его словам). «Кажется, мы с тобой хакнули систему и должны рассказать об этом людям», — сказал профессор на третьей неделе этого безумия. Мы мечтали, что поедем на месяц на Сицилию, снимем домик у моря и будем писать совместную книгу Fucking till enlightenment («Трах до просветления»).
Но скоро туман иллюзий и влюбленности начал рассеиваться. Мы стали понимать, что у нас разные ожидания от отношений и мы не подходим друг другу как романтические партнеры. Расставание номер один, два, три… Я сбилась со счета. Мы расставались столько раз, что это стало нормой. Я уехала на три месяца в непальский монастырь. Вернувшись, предложила ему быть просто друзьями. Он грубо послал меня, потом передумал. Эти американские горки продолжались долго и совершенно меня измучили.
В конце концов у меня возникли проблемы с продлением документов для пребывания в Евросоюзе, и профессор предложил мне пожениться. Это не был бы фейковый брак, потому что мы все равно продолжали любить друг друга и принимали большое участие в жизни друг друга, но это точно не был бы брак в привычном смысле этого слова. Он предлагал мне это 10 раз, но я отказывалась, пока наконец ситуация не стала критической и я не поняла, что это самое надежное и понятное решение.
Мы сидели у меня на диване и слушали музыку. «Ну что, ты женишься на мне? — внезапно спросила я. — У меня не было никогда свадьбы, я хочу платьишко, позвать подруг и устроить в Тбилиси настоящее застолье». Мы хохотали, прыгали до потолка и танцевали под дурацкую музыку.
Через неделю он передумал. Написал, что не хочет фейков, хочет настоящих отношений. Там еще было много обидных и горьких, несправедливых обвинений, про которые я не хочу писать.
Было очень больно и тяжело. Конечно, потом профессор писал, что сожалеет, а теперь шлет мне письма, поэмы, новые статьи (очень крутые, кстати!) про роль глубокой и поверхностной любви в демографии, отношениях и воспроизводстве населения.
«На смертном одре я буду думать о тебе, — написал он в последнем письме, — о том времени с женщиной, где мне не нужно было пытаться быть тем, кем я не являюсь».
Я бесконечно благодарна этому человеку и нашей истории. Некоторые связи не укладываются в привычные категории. Мы не пара, не друзья, не бывшие в традиционном понимании. Просто два человека, у которых был Юань фэнь.
Китайцы верят, что Юань фэнь предопределен еще до рождения. Красная нить судьбы связывает тех, кому суждено встретиться, но не гарантирует, что они останутся вместе. Иногда люди встречаются, только чтобы преподать друг другу важный урок, залечить старые раны или разбудить что-то спящее в душе.
Нам с профессором было суждено встретиться и расстаться: два человека, застрявшие в разных культурах, эпохах и ожиданиях, не могут построить совместное будущее. Может быть, в этом и есть наш Юань фэнь? Встретиться, чтобы показать друг другу глубину возможной связи, и отправиться на поиски того, с кем эту глубину можно будет удержать.
Пока я дописывала этот текст, от профессора пришло новое письмо: «Я прикрепляю статью, которую только что закончил. Чисто академическая, тебе может понравиться, и я посвящаю ее тебе».
Некоторые вещи не меняются. А может быть, наш Юань фэнь еще не исчерпан.
Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в нашей стране и предлагаем способы их решения. За девять лет мы собрали 300 миллионов рублей в пользу проверенных благотворительных организаций.
«Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям: с их помощью мы оплачиваем работу авторов, фотографов и редакторов, ездим в командировки и проводим исследования. Мы просим вас оформить пожертвование в поддержку проекта. Любая помощь, особенно если она регулярная, помогает нам работать.
Оформив регулярное пожертвование на сумму от 500 рублей, вы сможете присоединиться к «Таким друзьям» — сообществу близких по духу людей. Здесь вас ждут мастер-классы и воркшопы, общение с редакцией, обсуждение текстов и встречи с их героями.
Станьте частью перемен — оформите ежемесячное пожертвование. Спасибо, что вы с нами!
Помочь нам
