На краю Марса

Много лет назад я работала продюсером новостей на федеральном канале. Узнала от коллег, что в Нижегородской области есть деревня Марс. «Хорошая тема ко Дню космонавтики», — подумала я, но до Марса мы добраться не успели: корпункт сократили, я начала работать фотокором, успела пожить в другой стране. А Марс не отпускал. В 2021 году я наконец отправилась туда и поняла, что это не история для праздничного инфоповода. Нужно приехать еще раз и разобраться, как устроена жизнь здесь, в маленькой марийской деревне среди южной тайги. И через несколько лет я вернулась

История в фотографиях

В 1986 году космонавты Леонид Кизим и Владимир Соловьев получили телеграмму от марсиан. В ней было написано: «Мы ждем вас в гости на Марсе». Кизим и Соловьев в ответ поблагодарили за приглашение и пообещали по возможности прилететь. Но поездка так и не случилась, хотя расстояние от Москвы до Марса на самом деле не такое уж и большое — всего 700 километров. Марс — это деревня в Нижегородской области, жители которой много лет назад решили отправить шутливое сообщение. Тогда здесь было около 30 человек. Сейчас прописаны всего двое, но постоянно живет только Любовь Вотякова.

Что там хорошего

Деревня с космическим названием — это одна маленькая улица: слева дома, почти все в полуразрушенном состоянии, справа забор. За ним раньше была речка Качейка. Здесь, у воды, строили бани, чтобы в случае пожара огонь не перекинулся на постройки, и сажали огороды — так было проще поливать грядки. Теперь река будто чувствует, что не нужна, и уходит под землю. Только на краю Марса, где начинается лес, она пробивается родником. Дом Любови стоит рядом — он последний на этой улице.

«Я здесь родилась. 21 сентября родилась, в Богородицу. Праздник большой. Какое-то знамение, — вспоминает Любовь Анатольевна. — Ребятишек здесь было много в семьях. Рожали наши мамы. Дружно жили. Учились. Школы здесь не было, ходили три километра в деревню Черномуж. Напрямую ходили, тропа была. Ребята взрослые идут, а мы, маленькие, — за ними. Веточки зимой наставят. Если очень холодно, родители приезжали на лошадях, на санях везли».

После восьмого класса Любовь начала работать. Устроилась в больницу санитаркой. Денег семье не хватало, нужно было помогать. А в 18 лет познакомилась с военным. Ему было 24. Он сразу предложил жениться. Любовь подумала, согласилась и уехала с ним в Мурманск.

«Два года пожили там. Я вернулась рожать в 80-м. Сашу родила, старшего сына. Муж приехал сюда, больше не стал служить. Потом в поселке, в Шаранге (районный центр в семи километрах от Марса. — Прим. автора), дали квартиру. Там жили. А в 84-м он в аварии погиб. Мне было 24 года, я осталась вдовой».

Любовь Анатольевна рассказывает, как вышла замуж во второй раз, родила младшего сына, как работала заведующей складом, как похоронила второго мужа, как старший сын два года назад ушел на войну. Потом замолкает, смотрит в окно и говорит: «Хорошего в жизни ничего не видела. Так и живем. Ну, грех жаловаться. Не будем жаловаться».

Первые марсиане

Еще один дом, в котором осталась жизнь, стоит в середине деревни. На окнах занавески, из трубы ползет дым, за забором аккуратно сложены дрова. Здесь живет второй марсианин — Иван. Каждые две недели он уезжает на вахту в Москву. Сейчас как раз такое время. Пока Ивана нет, за хозяйством следит его сестра-двойняшка Светлана. Она приезжает из Шаранги, чтобы покормить кошку, протопить печь, а летом полить и прополоть грядки. Сегодня с ней Руфина Ефимовна — двоюродная сестра мамы Светланы. Они стоят напротив стены цвета спелого зеленого яблока. На стене фотографии — портреты тех, кто когда-то жил в деревне Марс.

— Вот это моя мама. А это сестры папины.

Светлана показывает на черно-белое фото. Потом на другое.

— Это тоже мама. А это папа.

— А это ты?

На снимке маленькая серьезная девочка с короткой стрижкой. На фотографию падает солнечный свет.

— Это я, тетя Руфа, это я.

Со стены на женщин смотрят десятки глаз — те, кто родился во время перестройки, кто вырос в Советском Союзе и те, кто Марс основал. Пять поколений. Вот Яков Дружинин — темный костюм, густые волосы, усы. Рядом с ним его дети. Это он в двадцатые годы прошлого века вместе со своими братьями решил, что нужно создать отдельное поселение, чтобы спасти близких от раскулачивания.

«Тогда было указание, что будут колхозы. Если кто не войдет в эти коллективные хозяйства, их будут насильно в них заводить. Если не согласятся — отправят на Север или в Сибирь. Соглашаться никто не хотел, — рассказывает Руфина. — Мама говорила, что потихоньку братья Дружинины собирались в Качееве — решать, куда уйти от советской власти. Штор тогда на окнах не было. На полу усядутся мужики в ихнем доме и обсуждают, кого брать с собой. Надо трудолюбивых, не пьяниц, не ленивых. И только тех, у кого кое-какая техника была для обработки земли. Помоложе надо. Старика одного — он кузнец прекрасный. И бедняков. Кто знает? Скажут, что богатые одни собрались, будут преследовать. И русских, и марийцев. Марийцев из 15 хозяйств было 11. А четыре хозяйства — русских. Был милиционер в Качееве. Взяли и его: защитник. Все с умом. Так в 1928 году появился Марс».

По одной из версий, такое название деревне дал Яков Дружинин: он прочитал роман Алексея Толстого «Аэлита», и идея попасть на Красную планету его захватила. Второе предположение — это была попытка хотя бы с помощью топонима отгородиться от трагических событий того времени. Марс возвели как ковчег.

Спрятаться в лесах от раскулачивания не получилось. В деревню пришли комбеды — комитеты бедноты. Было начало тридцатых. Ноябрь. У марсиан отбирали самое ценное. А из дома Георгия Дружинина, брата Якова, выгнали жену и двоих детей. На телегу погрузили еще дымящуюся буржуйку, к телеге привязали корову и теленка, на дом повесили замок.

Потом кого-то из марсиан отправят в ссылку. Мальчики и мужчины уйдут на войну, а девочки и женщины будут их ждать. Вернутся не все. Например, сын Якова — на фотографии ему около 10 лет — погибнет в 18, в 1941 году, в самый первый день войны. И останутся только письма, в которых он мечтает скорее вернуться домой. И письма, и фотографии теперь на стене, напротив которой стоят Руфина Ефимовна и Светлана.

— Почти никого нет, — говорит Руфина.

— Никого нет, — повторяет Светлана.

Марс, мари и популярность

Свет от солнца попадает на кухню, падает на стол. За столом сидят Любовь, Светлана и Руфина Ефимовна. Любовь поет на марийском: «Марсианская деревня — до Москвы слава дошла. Слава дошла. Деревня богатая, но жизнь короткая».

Нижегородский Марс действительно часто попадал в новости. Ко Дню космонавтики его вспоминали и приезжали снимать сюжеты и писать статьи. Однажды Любовь Анатольевну даже просили на камеру сажать яблоню — мол, «и на Марсе будут яблони цвести». Но деревня, которую основали, чтобы спрятаться, стала медийной не сразу. В 1979 году Светлана вместе с мужем Валерием уехала в Якутию. Он устроился плотником, а Светлане предложили работать медсестрой. Когда дело дошло до документов, возникли вопросы. И не только по поводу космического названия.

«Валера договор заключал и на себя, и на меня, — вспоминает Светлана. — И бригадир ему и говорит: “Ну мы с тобой все выяснили. Но вот у тебя супруга — национальность мари и деревня Марс. Первый раз о таком слышу. Не должно быть такого”. Он дал свидетельство мое. Объяснил, что такое Марс и что такое мари».

Последняя перепись населения, которая проходила в России в 2020 году, показала: марийцев стало меньше. По сравнению с 1979 годом, тогда тоже считали жителей страны, почти на 32%. А тех мари, которые помнят традиции, осталось совсем немного.

• 
• 
• 

— Раньше мы молились природе, деревьям, воде. Вокруг много священных рощ наших предков. И вот здесь были дубы, много дубов. — Руфина Ефимовна показывает рукой в сторону родника. — А сейчас ни одного дуба не осталось. Да и в рощу никто молиться не ходит. Таких уже нет. Только Любовь Анатольевна. И всё.

— Я хожу. Я молюсь. Подойду, спрошу. В церковь не хожу, так хоть сюда хожу, — подтверждает Любовь.

— А у нас еще прадед сказал: «Больше мы в рощу ходить не будем». Он познакомился со священниками. Он с ними дружил. Они ему и посоветовали, — вспоминает Руфина. — И наказал будущему поколению, нашим родственникам, тоже никогда не ходить. Никто не молился у нас.

Сны

В родную деревню Любовь вернулась не сразу. Сначала она забрала маму, за которой нужно было ухаживать, к себе в квартиру, в районный центр. Мама скучала по деревне и часто повторяла: «Вези меня домой». А однажды смотрела в окно и спела частушку, которую Любовь Вотякова запомнила навсегда: «Ах, Шаранга на бугре — надоела она мне. А Марс-то за леском, посмотреть б одним глазком». Через несколько месяцев мамы не стало. И тогда начал повторяться один и тот же сон.

«Мама вся в черном — плюшевая жакетка черная, юбка в клеточку, черные гамаши и сапоги. И все ходит вокруг дома: “Вы меня домой-то не пускаете. Дом-то закрытый. Давай делай дом”. Первый год я это не восприняла как положено. Второй год она мне снится: “Ты будешь делать дом или нет? Я вот пришла, опять меня домой не пускаете вы. Опять закрыто”. Потом исчезла — нету. А я заболела, провалялась в больнице: стенокардия — сердечные дела. Я думала приехать, но не смогла. Третий год. И опять покоя нет. Мама опять в черном. Уже сердитая очень сильно. И я резко села, говорю младшему: “Павлик, бабушка уже третий год приходит. Никакого покоя мне нет! Поехали в деревню”».

Двенадцать лет дом стоял без присмотра. Любовь Анатольевну и ее сына встретили разбитые окна, дырявая крыша, кучи мусора внутри и заросли крапивы и репейника снаружи. Но Любовь не сомневалась: нужно все восстановить. Первый год ушел на то, чтобы расчистить территорию, снести покосившийся сарай и убрать упавший чулан. Потом Вотяковы пригласили рабочих отремонтировать само здание. Когда пришло время укрывать крышу, на горизонте показалась туча.

«Я вышла, перекрестилась, говорю: “Мама, ну раз ты хочешь, помогай мне! С божьей и твоей помощью”. Вы знаете, ни одна капля дождя в этот дом не упала. Ни одна капля! Вот там, за березой, дождь идет, а над моим домом солнце светит. Мужики даже удивлялись. Только закончили с крышей, спустились — ливануло!»

В ночь после дождя Любови снова приснилась мама. Она в доме, на кухне, смотрит на дочь и улыбается. Комнату освещает солнце, от ветра колышутся белые шторки. Это был последний сон, в котором появлялась мама Любови.

Будет ли жизнь на Марсе?

Любовь переехала. После того как закончила с домом, переключилась на Марс. Сначала добилась освещения на улице. Затем — чтобы в деревню зимой чистить дорогу от снега заезжал трактор. Стала следить за родником и заглядывать в рощу. Знакомые начали в шутку называть Любовь Анатольевну мэром Марса. А она стала мечтать о том, чтобы в маленькую деревню приезжали новые жители, но план, как их привлечь, пока придумать не смогла.

— Я хочу, чтобы эта деревня существовала. Чтобы приехали люди, кто-нибудь бы построился, может быть. Чтобы жизнь продолжалась. Что у нас здесь не жить? У нас здесь привилегия. Дорога рядом, райцентр рядом. Федеральная трасса идет. Автобусы ходят. Ведь люди-то живут в таком захолустье, что автобусы-то еле два раза в неделю ходят. У нас ведь ходят три раза в день.

— Поколение-то сейчас какое? Ищут легкую жизнь. И родители тоже, — Руфина Ефимовна машет рукой, а Светлана в ответ согласно кивает головой.

— А кто знает? Может, из городов-то будут бежать люди. Придет такое время, — продолжает надеяться Любовь, но потом соглашается. — А никто не хочет копаться в земле. И не идут молодые на эту маленькую зарплату. Им сейчас надо много и сразу. А мы вот работаем за 19 (тысяч рублей. — Прим. автора) — и ничего. У нас вся Шаранга на минималке сидит.

Три женщины на маленькой кухне мечтают, как вернуть людей на Марс земной, пока человечество думает, как сделать пригодной для жизни одноименную планету.

* * *
Марс. Вечер. Солнце медленно опускается за деревья. Любовь Анатольевна выходит из дома, закрывает дверь: сегодня ее смена в районном Доме культуры. Она поднимается на дорогу, останавливается, поворачивается к дому и шепчет: «Мама, сторожи дом. Я на работу поехала».

P. S. Пока мы готовили текст, старший сын Любови Анатольевны пропал без вести на СВО. Она искала его три месяца. За несколько дней до публикации его признали погибшим.