Чувство контакта

М-ский треугольник

— Меня эти товарищи не бесят, — говорит Игорь. — Я их просто не понимаю. Фотографируют друг друга на поляне, потом смотрят фотки: «Плазмоиды, плазмоиды». Как по мне, это просто блики от вспышки, плазмоиды эти. Но я с ними не спорю, у каждого свое мнение.

Только что Игорь подобрал меня на выезде из Перми, и теперь мы едем в Молёбку — точнее, в известную Молёбскую аномальную зону.

— Я знал одного мужика, — зачем-то вспоминаю я, — так он этими плазмоидами диагнозы ставил. Фоткает человека, потом смотрит, в каком месте плазмоид на фигуру наложился, тот орган и больной. Потом лечит отварами всякими.

— Ну, вот это уже зря, — вздыхает Игорь. — Это карму портит. Душа-то у человека одна.

Три года назад военный пенсионер Игорь построил рядом с селом Молёбкой небольшую избушку и с тех пор регулярно ездит сюда отдыхать. Дом стоит в самом центре «аномальной зоны», но Игорю до этого дела нет: место привлекло его своей природой. Но Игорь исключение из правил, — большинство едет сюда совсем по другим соображениям. Считается, что небольшое село в 180 километрах от Перми регулярно посещают инопланетяне, такая слава закрепилась за невзрачным уральским селом более тридцати лет назад. Теперь говорят, что здесь проходит тектонический разлом, высвобождающий колоссальную энергию, и что именно в Молёбке легче всего выйти на контакт с представителями иных измерений.

Главная улица Молебки, на которой расположена лесопилка — одно из последних сохранившихся предприятийФото: Иван Козлов

В «М-ский треугольник» постоянно снаряжают экспедиции, раз в год здесь проходит международный фестиваль, на который слетаются уфологи и эзотерики со всего мира, а недавно ко всему этому подключилась и местная администрация.

Заковыка в плотном мире

Интерес к Молёбке мало что изменил в сельском быте.

— А чего «администрация»? — ругается Александр Попов, к которому я пришел, попрощавшись с Игорем. — Поставили памятник инопланетянину, какие-то праздники разовые придумали. Хоть бы метр тротуара для людей сделали.

Попов — один из самых колоритных жителей Молёбки, мечтатель, мистик и любитель полетов на параплане. Раньше он жил и работал в Москве, но шесть лет назад перебрался в деревню, отказавшись от потребительских ценностей в пользу единения с природой. Теперь в графе «Любимые игры» на его странице «Вконтакте» значится: «Прохождение плотного мира с Любовью и Радостью». Попов — человек с обворожительной улыбкой, мягкий и дружелюбный. Вместе мы встречаем мужчину и мальчика, только что вышедших из леса.

— Добрый день! Виктор, здравствуйте! Какие вы прекрасные! — кричит им Александр. Он достает фотоаппарат и начинает снимать путешественников.

— Поход вот у нас был. Пожарили сосиски, хлеб.

— Чудесно, чудесно! Вы гений, просто гений! — восклицает Александр.

Кажется, это он из вежливости: сам Попов вряд ли пошел бы в Зону — ее центр находится в лесу через реку от деревни — с такими прозаичными целями. Когда мы садимся пить чай, он вдруг говорит:

— Мы однажды ходили туда с гостями из Уфы и установили связь с «не-землянами». Чувствуем — есть контакт. И товарищ мой понял, что можно задать вопрос, а в таких обстоятельствах только дурацкие вопросы на ум приходят. И он спрашивает: «Сколько во мне лени?» А все смеются — и земляне смеются, и не-земляне. А я, когда представился случай, спросил про электростанцию свою. У них ведь огромные энерго-информационные возможности.

Во дворе у Попова стоит электростанция размером с двухэтажный дом. Это сетчатый шар, покоящийся на четырех изоляторах внутри деревянного каркаса. Электроэнергию конструкция пока не вырабатывает.

— Но это и не принципиально, — говорит Александр. — Важно, что уже в одну из первых встреч мы обсудили с не-землянами реальный проект! Еще мы к Тесле обратились с вопросом об электростанции. У меня подруга очень хорошо общается с сущностями, утратившими тела. Он давай ругаться: «Зачем вы так сложно все сделали?» У него все просто было! Но среди нас специалистов не нашлось, чтобы все на слух воспринять. Девушка одна ему говорит: «Рисуй моей рукой!» Я принес карандаш, и Тесла нарисовал.

— А схему в итоге воплотили?

— Нет еще. Там много непонятного. В электрической схеме ведь рисуется закорючка и выглядит одним образом, а в реальности — совсем другим.

— Ну да, — соглашаюсь я. Чуть позже мы с Александром идем смотреть и фотографировать электростанцию. В огороде позади нее я обнаруживаю прозрачную пирамиду.

— Ее бы поправить надо, — сетует Попов. — Пока руки не доходят.

Обтянутая парниковой пленкой пирамида, действительно, изрядно покосилась.

— А зачем она вообще?

— Ну как? Это же пирамида! Это же концентрация энергетическая. Ну и теплица заодно.

Перед тем как я отправляюсь гулять по Молёбке, Попов успевает угостить меня еще одной кружкой чая.

— Единственная закавыка в плотном мире — это человек, — говорит он. — Либо придется его уничтожить, либо все вместе мы в рабочем порядке сможем дозреть, а потом вычистим планету и восстановим порядок. Для начала мы восстановим пространство Молёбки, а потом пойдем дальше. Молёбка ведь сегодня чем живет? Грабежом и убийством!

— Все так плохо? — удивляюсь я.

— Конечно! Убивают деревья, распиливают их, продают. И грабят этим сами себя, у детей своих крадут. Тут у многих простая схема: убил, сдал убитое скупщику трупов, напился. И так постоянно, а потом на Липовку.

«Этно-футуристич»

Липовка — это гора на въезде в деревню, а на ней кладбище. Там же, посреди снежного поля, стоит памятник Пришельцу. Деревянное изваяние поставили в 2011 году, а потом забросили. Только однажды покрасили серебристой краской, отчего памятник обрел совсем уж нелепый вид.

В полукилометре от этого пришельца можно отыскать могилу Эмиля Бачурина, который и считается первооткрывателем «М-ского треугольника». В тусовке уфологов Бачурин пользовался огромным авторитетом и вынашивал множество творческих планов, но в начале марта 2009 года сгорел при пожаре в собственном доме.

«Он же под конец много пил, — с сочувствием вспоминает Попов, — и его сущность, отягощенная этим, не смогла удовлетворить свои высокие амбиции. Так и мается сейчас где-то в приземных частотах».

Душе Эмиля Бачурина, вероятно, и правда нелегко упокоиться: его похоронили за оградой кладбища, вдали от остальных могил — там, откуда открывается лучший вид на Молёбку.

С этого ракурса даже не видно, что добрая треть домов в селе заколочена или разрушена. Детский сад и школу в селе тоже закрыли, и полтора десятка местных детей ездят учиться в соседнее Осинцево. Здание школы выходит торцом на главную площадь, где летом проходят все праздники и фестивали. На ободранном баннере, натянутом поверх выбитых окон, остался обрывок надписи: «ЭТНО-ФУТУРИСТИЧ».

Молебская школа, закрытая в 2006 годуФото: Иван Козлов

Последняя перепись насчитала в селе три сотни человек. Уезжая отсюда, люди бегут от безработицы, — кроме двух пилорам в селе нет вообще ничего. Впрочем, несколько рабочих мест появилось как раз благодаря славе «Аномальной зоны», а также Валерию Якимову, называющему самого себя Сталкером. Якимов — большой знаток Зоны, человек восторженный и в то же время прагматичный. Больше него для Молёбки и ее жителей, вероятно, не делает вообще никто. Экскурсии на снегоходах, оздоровительные и приключенческие программы, баню и кедровую бочку с травами, контроль состояния ауры, чакр и биоэнергии — все это предлагает Сталкер. На базе «Аномальной зоны» он создал крепкую коммерческую структуру, в которой задействованы и местные жители.

Еще несколько местных трудятся в хозяйстве у Галины Калиловой — основательницы «Центра само-открытия «Алатырь»», целительницы и эзотерика. Ее дом найти легко — она обитает и ведет приемы в похожей на оранжерею постройке из разноцветного пластика, рядом с которой высится Белый Вигвам. Но в Молёбке Галина оказалась почти случайно:

«У меня в Москве была серьезная эзотерическая работа, после нее потребовался отдых, приехала сюда и осталась. Конечно, это место — колоссальный природный генератор, и я в работе пользуюсь его свойствами. То, что я месяц делала бы в Москве, тут успеваю за два-три дня. Страхи скорее вылезают».

Немного поболтав со мной, Галина принимается выдавливать страхи из очередного клиента, а я тактично прощаюсь и иду смотреть Белый Вигвам. Меня сопровождает Михаил — коренной житель Молёбки, который устроился к Галине на работу.

Внутри Вигвама, предназначенного для общих собраний, развешаны ловцы снов, а в центре выкопано большое кострище. Довольно уютно. Пока я фотографирую, Михаил скромно стоит у двери.

— Для вас это в первую очередь работа, или вас увлекает то, что там происходит? — Я киваю в сторону цветной оранжереи.

— Работа, ну и как-то интересно… В деревне с работой-то беда. Совхоз закрыли, леспромхоз закрыли, лес разворовали, все спиваются. А тут вон… — Михаил обводит рукой убранство Вигвама. — Интересно тут, короче.

НЛО над «Меркурием»

После визита к Галине я заглядываю в местный магазин «Меркурий», чтобы купить сосиску в тесте и сигареты. Выбирая из предложенного ассортимента («Альянс», «Петр» или «Максим»), болтаю с продавщицей.

— Я тут в Молёбке всю жизнь прожила, — говорит она, разогревая сосиску. — Тут нынче из городов люди приезжают и начинают всякие истории плодить, чтобы народ привлекать. Кто-то бизнес свой делает. Вот как Галина, от которой вы пришли. Галка-Москва, мы ее так называем.

— А вы, значит, не верите во все это?

— Да как это! — возмущается она. — Как это! У нас, когда магазин достраивали, знаете, какой над ним диск висел светящийся? И это много кто видел, только снять не смогли, не запечатлевается оно! А так висел диск — большой, яркий. Второй этаж доделывали тогда.

На этих словах в «Меркурий» заходит усатый мужик в робе, засыпанной сеном.

— О, Федя, — кричит продавщица, — это же ведь при тебе было, когда у нас тут над недостроенным магазином тарелка летала? Вот журналист приехал, интересуется.

— Нет, этого я не видал, — вздыхает Федя, — при мне другое было. Когда мы сено убирали ночью. Как раз в самую Зону и ездили, сено убирать. И тут с неба словно прожектор саданул. Я не один это видел-то. И потом на следующее утро смотрим — а там круги примятые на этом месте.

— Ну это давно было, — машет рукой продавщица, — уж лет тридцать, наверное, прошло. У меня тогда мама дояркой работала, тоже видела много чего. В основном диски крупные, когда из-за горизонта поднимаются, там такое свечение — кажется, будто Луна восходит, а это не Луна.

Лет пять назад администрация активно взялась за культурную жизнь Молебки, и в село съехались художникиФото: Иван Козлов

Я выхожу из «Меркурия» и даже не успеваю доесть сосиску, как рядом останавливается автомобиль. Вышедший из него мужчина спрашивает дорогу в Аномальную зону — он привез с собой сильного экстрасенса из самой Москвы, чтобы тот прощупал Молёбку на предмет концентрации высоких энергий. На всякий случай я желаю им удачи.

***

Остаток дня я провожу за чаем у Александра Попова. Он предлагает остаться на любой срок, но я решаю ехать с оказией до ближайшей станции. На ночь глядя это неочевидное решение, но автобусы ходят в Молёбку только раз в неделю, и как иначе выбраться отсюда без машины, я не представляю.

Но пока я ем предложенную Поповым тушеную капусту и смотрю фотографии на его ноутбуке. На них запечатлено множество плазмоидов, скептики типа Игоря считают их круглым бликом от вспышки, сталкеры — метафизическими продуктами жизнедеятельности Земли. Ближе к моему отъезду мы снова заговариваем про перспективы Молёбки.

— Приезжай еще, может, и на подольше останешься. Сейчас у меня единомышленников, готовых участвовать в проектах, человек шесть, все периодически здесь бывают. Рано или поздно мы расширимся — и в Молёбке, и за ней. А потом все больше и больше людей будет дозревать.

Мы допиваем чай. У Александра простая, но прекрасная еда — вкусный чай и самодельный белый хлеб с травами.

— А тех, кто так и не сможет дозреть, мы вычистим, — вздыхает он.

— Что сделаем?

— Вычистим. Вот я тебе говорил, что пятерня — это модель мироздания. Палец — ты, палец — я, пальцы — другие люди. И если один пальчик загнил, то мы его…

Александр одаривает меня обворожительной улыбкой.