Ожог на теле города: история массового убийства в комсомольском кафе «Чародейка»

21 год назад в Комсомольске-на-Амуре произошло преступление, которое потрясло жителей своей жестокостью и привело к краху крупнейшую на Дальнем Востоке преступную империю

История в фотографиях

«Мы прерываем наше вещание для экстренного сообщения»

22 февраля 2001 года 16-летняя Арюна Дуринова пошла отмечать день рождения подруги. 

Сначала все собрались в квартире именинницы на «девчачью тусовочку»: делали салаты, фотографировались, ели торт. Дальше по плану был поход в ночной клуб «Харлей-блюз». Одна из городских гимназий устраивала там дискотеку для старшеклассников накануне 23 февраля. Девочки учились в других школах, но тоже туда собирались.

В компании была Галя Костина, но ей идти в ночной клуб родители не разрешили. Она уже отпросилась на дискотеку на следующий день, и мать с отцом сказали, что две вечеринки подряд — слишком.

«“Пойдем, пойдем с нами”. Помню очень хорошо, Арюнка уговаривала. Я говорю: “Никак не получится. Родители не разрешают”», — вспоминает Галина.

С Арюной она подружилась примерно за два года до этого. Дуринова хорошо училась, прекрасно ладила со сверстниками и с самого детства рисовала. По воспоминаниям Галины, каждый раз, когда она приходила к девушке в гости, заставала ее за работой. Арюна окончила художественную школу с отличием и должна была стать студенткой художественно-графического факультета Хабаровского педагогического университета. Девушка фантазировала об учебе и жизни в региональном центре и звала подружек приезжать к ней «тусоваться».

В тот день на дискотеку Галя так и не пошла. 

Вечером домой позвонила мать одной из подруг. Спросила, дома ли Галя и ее сестра, и сказала, что в городе случился пожар. 

***

Примерно в то же время 20-летняя Ольга Карчевская лежала в ванне у себя дома. Вдруг телевизор за дверью заработал громче, а в дверь забарабанила мать.

«И там голос Гинзбурга, это был директор ВГТРК. У него такой голос левитановский. Он им объявляет: “Мы прерываем наше вещание для экстренного сообщения. Произошел взрыв в кафе “Чародейка”», — вспоминает Ольга.

«Чародейка» была популярным в Комсомольске заведением. Сверху над ним располагался ночной клуб «Харлей-блюз». Карчевская была выпускницей гимназии, которая в тот вечер устраивала в баре дискотеку, поэтому собиралась на танцы. Она работала на местной радиостанции и ходила в «Харлей-блюз» по вип-карте. По дороге на танцпол они с друзьями обычно останавливались немного посидеть в кафе на первом этаже. 

Тут же прибежал перепуганный парень Ольги, который знал о ее планах на вечер. Вместе они пошли к кафе.

«Подходим — куча скорых. На снегу в сугробах лежат обгоревшие люди. Это просто чудовищное зрелище. Одежда, расплавленная, прилипла к ним, они пытаются это от себя в каком-то шоке отдирать. Ужасно», — говорит Ольга. 

И добавляет, что «смерть тогда коснулась очень близко».

***

22 февраля 2001 года четверо в масках забежали в полное людей кафе «Чародейка» и закидали помещение банками с зажигательной смесью. Жертвами атаки стали восемь человек, 17 получили ожоги.

Это преступление жители Комсомольска-на-Амуре называют самым страшным в истории города. Виновными в поджоге признали участников ОПГ «Общак» — одной из самых влиятельных преступных группировок России. Ее «столицей» считался Комсомольск. 

Комсомольск: город-солнце

Комсомольск-на-Амуре задумывался как образцовый советский город, «город-солнце». В архивах местного краеведческого музея хранятся проекты планировки, разработанные ленинградскими архитекторами в конце тридцатых годов. На чертежах круглые площади, от которых лучами расходятся улицы, здания в стиле сталинского ампира, сады и фонтаны. 

Зимой 2022-го эти широкие проспекты, продуваемые сквозняком с Амура, увешаны объявлениями о продаже и аренде помещений и кажутся будто несоразмерными городу, который потерял за последние 30 лет четверть жителей. Комсомольский журналист Александр Альдиев сравнивает город с эмбрионом, которому не дали развиться. Режиссер и создательница первого частного театра в СССР КнАМ Татьяна Фролова говорит, что Комсомольск напоминает ей скорее старика, чей позвоночник гнется, а плечи кривятся.

У здания гостиницы «Восход» — серой бетонной коробки в позднесоветском стиле — меня встречает бывший одноклассник Ольги Карчевской Игорь Локосов. Уже в машине, когда он снимает шапку, замечаю, что его уши будто немного оплавлены, а на одной руке до конца не разгибаются пальцы — из-за ожогов, полученных на пожаре, ему пришлось пересаживать в этом месте кожу.

«Появилась аллергия на холод именно на этом участке, где срезали кожу с руки. Для комсомольчанина удивительно. Намекает: “Вали, вали отсюда!”» — смеется Игорь. 

Его родители и старший брат с семьей уже в Краснодаре, но он пока остается в Комсомольске, потому что жена не хочет покидать родной город. 

Игорь соглашается довезти из центра до когда-то самого бандитского района города — Дземги. Комсомольск начинался со строительства судостроительного и авиационного заводов и задумывался как промышленный и оборонный центр Дальнего Востока. Но у города была и другая сторона. 

«Здесь были огромные лагеря Амурлага, много заключенных свозили сюда, был пересыльный пункт до Ванино, откуда отправляли в Магадан. Влияние этих традиций наложило отпечаток», — рассказывает Локосов.

В тридцатые — пятидесятые Комсомольск был центром лагерной системы Хабаровского края. Историк Марина Кузьмина в книге «Политические репрессии в Комсомольске-на-Амуре. Путеводитель» пишет, что «в городе нет ни одного предприятия, заложенного в тридцатые — сороковые годы, в строительстве которого не принимал бы участия лагерь».

Позже сюда начали свозить заключенных «на химию». Хабаровский журналист Сергей Мингазов, в детстве живший в городе — спутнике Комсомольска Амурске, вспоминает, что осужденные за мелкие преступления работали на стройках и жили в общежитиях с комендатурой, где должны были отмечаться.

«Их там было много. И на всех пьянках очень следили за разговором. Такие слова, как “козел”, “п*****ст”, были жестко табуированы. Кто такое сморозил — и зарезать могли. Это было следствие именно блатной культуры», — рассказывает Мингазов.

В семидесятые в Комсомольском районе Дземги начало формироваться то, что в дальнейшем переродится в организованную преступную группировку «Общак». Там появился Союз истинных арестантов — объединение уличных авторитетов и бывших зэков. Их неформальным лидером стал Евгений Васин, которого также называли Джемом и, позже, Батей.

Первую судимость за драку Васин получил в 15. В общей сложности он проведет в колониях больше 20 лет.

«Обладая организаторскими способностями, большой физической силой и желанием быть везде первым, он сумел в перерывах между отсидками объединить вокруг себя на свободе таких же, как и сам, уличных авторитетов из района Дземги, где он жил. <…> В тюрьмах и лагерях дземговцы также держались вместе, а Джем был их бессменным лидером», — пишет о Васине в своей книге «Книга жизни, или Путь к свету» Владимир Податев, в прошлом смотрящий за Хабаровском.

Там же Податев рассказывает: «Свой район Дземги Джем возвел в культ и называл маленьким Палермо, проводя этим параллель с центром сицилийской мафии. Он внушил дземговцам понятие избранности и то, что им многое дозволено». Дошло до того, что Васин объявил себя вором в законе. По правилам это высшее звание преступной иерархии можно было получить только от других воров. 

«За это его должны были убить, по идее. Но политика: на Дальнем Востоке не было ни одного вора в законе. И они [решили]: смысл его сейчас его убивать, если мы, наоборот, можем воровское движение на Дальнем Востоке продвинуть. И они его коронуют», — объясняет бывший начальник отдела по борьбе с лидерами и авторитетами преступной среды ГУ МВД РФ по ДВ Вадим Курасов. 

О своей работе он написал книгу «Последний эшелон». Там Курасов отмечает, что Васин лично назначил еще 10 воров в законе, чтобы создать «карманную воровскую сходку», которая бы утверждала все его решения. С развалом СССР комсомольская преступная группировка вступила в этап своего расцвета.

Специалист по международной преступности Марк Галеотти в своей книге «Воры. История организованной преступности в России» пишет, что «Общак» напоминал «торговый союз или гильдию преступников Дальнего Востока». Он был «конфедерацией местных банд», у которых «имелась значительная автономия в рамках согласованных территорий и направлений бизнеса, однако они должны были признавать полномочия Васина». Делали это не все ОПГ в регионе. Например, по словам Вадима Курасова, Приморье Джему так и не покорилось. С «сахалинскими» у «Общака» тоже были сложные отношения.

«Там были схватки с войнами, туда-сюда отряды снаряжали. На Сахалине взрывали кафе. После одного такого взрыва тамошние воры объявили, что Джем — животное, его можно мочить при любой встрече, и в Хабаровский край отправили бригаду», — вспоминает журналист Сергей Мингазов (в начале двухтысячных он специализировался на теме «Общака»).

ОПГ Васина контролировала угон автомобилей, уличные, квартирные кражи, но занималась и контрабандой леса, морепродуктов, разгрузкой японских автомобилей, пыталась даже залезть в добычу газа на Сахалине. 

«Есть коммерсант, занимается лесом. Создали ему ситуацию — украли машину. Он обратился: “Надо вернуть машину”. Его спрашивают: “Чем занимаешься?” — “Ну лесом”. — “С кем работаешь? Машину у тебя угнали, а если приедут завтра и сожгут тебя? Базу в тайге?” — “А что делать?” — “Что делать? Машинку вернем тебе подешевле, но надо будет ежемесячно еще платить. Какие-то будут проблемы — мы решаем”. Одного подтянули коммерсантика. Второго так же на морепродуктах. Такого не было, чтобы весь лесной бизнес контролировали бандиты», — говорит Вадим Курасов.

Набравшись могущества, Васин стал мыслить и вести себя уже не как лидер ОПГ, а скорее как политик.

Социальная политика братвы

Современные Дземги похожи на любой другой российский провинциальный город. В ДК, куда 20 лет назад на похороны Джема выстраивались толпы горожан и гостей города, а назначенные братвой охранники вычисляли и выгоняли всех журналистов и фотографов, сегодня можно найти стандартный набор заведений: комиссионка и быстрые займы. Был ночной клуб, но он закрылся. Все дороги, впрочем как и в центре, облеплены толстым слоем снега, поэтому мамы возят детей по улице на санках.

Комсомольск середины девяностых в сохранивших сюжетах ГТРК «Комсомольск» — это забастовки рабочих, врачей. Рядом странная новость — комсомольские музыканты организовали концерт против воровства металлолома. 

На этом фоне Васин начал формировать образ благодетеля города. После знакомства с Джемом певица Наталья Штурм, известная по шлягеру «Окончен школьный роман», заказала знакомому поэту, а позже исполнила песню «Комсомольск-на-Амуре». А, к примеру, в интервью газете «Тихоокеанская звезда» Васин открещивался от статуса вора в законе и отрицал факт существования ОПГ, действующей в городе. Говорил, что есть просто он, его друзья и единомышленники — братва, которая защищает город от наркотиков, убийств — беспредела, который могут принести приезжие группировки. В Комсомольске мне несколько раз пересказывали историю о том, как Джем запретил срывать с женщин меховые шапки — потому что в Комсомольске, где температура зимой опускается до минус 30, это предмет жизненной необходимости.

В 1996 году в городе зарегистрировали общественную организацию «Сострадание». Официально Васин к ней отношения не имел, но в ревизионной комиссии состояли трое назначенных им воров в законе. Согласно уставу, занимались в «Сострадании» в основном помощью осужденным и их семьям: отправляли продуктовые наборы в колонии, помогали бывшим заключенным найти работу. Еще давали деньги на проведение спортивных мероприятий, людям с инвалидностью и пожилым. Но этим помощь «Общака» гражданам не ограничивалась. В городе работали общественные приемные, куда можно было обратиться, например, если у человека ограбили квартиру. 

«Какую-нибудь бабушку ограбили. Унесли последние 50 рублей. Они могли вмешаться и вернуть эти 50 рублей. Потом сарафанное радио превращало это в истории о спасении. Они в медийном плане хорошо работали. И надо понимать: город заводской. Десятилетиями жили по заводскому гудку. Ко всяким барыгам отношение плохое, а воры “морщат” барыг», — рассказывает Сергей Мингазов.

Журналист вспоминает, что в Комсомольск невозможно было приехать или уехать без ведома «Общака». 

«Город был разбит на кварталы. Каждый квартал контролировали определенные ребята. Все телодвижения — что у кого украли, куда кто поехал. Тогда же не было искусственного интеллекта, видеокамер, биг-даты. А вся эта босота и была такой биг-датой и ежедневно собирала информацию», — говорит Мингазов.

Актеры театра КнАМ рассказывают, что однажды они давали для Васина и его соратников представление в новогоднюю ночь. Для этого сняли целый дом культуры с залом на 400 человек.

«Мы выходим на сцену и видим: весь партер пустой. А все, что дальше, весь амфитеатр, — там все черное. Сидят люди в черных костюмах, женщины, дети есть. Двести человек — гробовая тишина. И только здесь, ближе к нам, сидит человек в белом костюме с ребенком, их трое было [с женой]. Васин. Гробовая тишина, а у нас шоу новогоднее. Мы привыкли, что какая-то реакция, дети визжат. И [только] он начал хохотать, тогда и сзади стали похохатывать», — вспоминает актер и директор КнАМа Владимир Дмитриев.

Большинство жителей знали о власти криминала, но лично касался он далеко не всех. Больше всего людей беспокоило то, что «Общак» вербовал сторонников среди подростков. Уже в 2005 году на совещании в городском управлении образования объявили, что в половине школ города есть свои смотрящие, которые собирают со школьников деньги на «грев» зон. 

Игорь Локосов рассказывает, что, как и все подростки, он хорошо знал, какие дворы были за ворами, на каких машинах они ездили. Хотя сам ни в какие группировки не входил: «Любой конфликт, даже между учениками, выходил всегда на уровень того, что кто-то подъезжал, кого-то вызывал».

Человека, который «двигался с братвой», удается найти в «Одноклассниках» среди комментариев под фотографией с надгробием Евгения Васина. Так я связываюсь с автором пожелания «Вечная память» Вячеславом Ференцевым. Он рассказывает, что «подтянулся к братве», когда ему было 12. 

«Были понятия. Не как щас: Инстасамка поет, что она любит делать. С такими не общались», — вспоминает он те времена. 

По словам Вячеслава, посылки заключенным собирали от всей души, воровать их не учили и даже, наоборот, говорили не пить, не употреблять наркотики, защищать слабых и пресекать беспредел. 

«Допустим, в восемь часов мы собираемся и начинаем вопросы обсуждать, где что случилось. Например, семья живет, батя напился и побил мать. Все. Мы идем, с ним разговариваем. Они понимали и шли на контакт. Он сидит трезвый уже. Мы шпана, но за нами старшие, сила. Мы же тоже не по беспределу пришли», — говорит Ференцев.

Вячеслав вспоминает, что однажды случайно попал на сходку всех комсомольских воров, включая Джема: не смогли найти ответственного за район, и Ференцев пошел вместо него. Описывает он собрание так, будто попал на выступление знаменитого мотивационного тренера: «Там контингент, конечно, пипец! Энергетика вся. Все пересидевшие. Все заряжают!»

Впрочем, к концу разговора Вячеслав признает, что воры не были невинны, но не тревожили жителей. Да и он сам какое-то время вместе с друзьями грабил квартиры — но в этом уже раскаялся.

Был и целый лагерь для подростков, который Джем организовал на острове недалеко от Комсомольска. Ходили слухи, что там парней в том числе отучали от употребления наркотиков. 

«Он готовил себе пехоту, скажем так, с детства. В принципе, это не лишено было здравого смыла. Элементарно в Суворовское училище берут с 10 лет», — говорит Вадим Курасов.

Сам Васин рассказывал журналистам, что на острове подростки из малообеспеченных и проблемных семей отдыхают и занимаются спортом: «Мы, дземгинские парни, всегда были самые дерзкие, самые отважные, умели за себя постоять. Этому и молодых учим, воспитываем их для России».

«У меня были знакомые, которые туда своих детей отвозили, [говорили, что] дети менялись в лучшую сторону. Это все ерунда! Дети становились зависимыми от него, появлялись двойные стандарты. Здесь он один, а ночью он другой. И есть те, кто истинно жалеет о том, что те времена закончились. Страшно, но это факт», — говорит жительница города, которая пожелала остаться анонимной. 

Для нее и многих других жителей власть криминала была унижением: «Они были авторитетами не только в кавычках. К ним обращались за помощью. Как так? Почему? Это страшно для меня».

Вечер пожара

Лариса и Сергей Дуриновы приходят на интервью с каталогом работ их дочери Арюны, книгами отзывов с выставок и репродукцией одной из ее картин в подарок. Сзади на рамке подпись блестящей гелевой ручкой — «Фантастический пейзаж». 

«Все эти годы мы не забываем. Абсолютно нет. В память о нашей девочке мы к десятилетию трагических событий собрали выставку. Тогда пришло очень много людей. В библиотеке имени Островского, — начинает разговор Лариса Дуринова, пока ее муж выкладывает на стол принесенное. — Там нам сказали, что на этом не надо останавливаться, вы же показали малую толику только».

И Дуриновы не остановились. Дальше были выставки в музее изобразительных искусств, в школах. Презентации каталога Арюны и в Комсомольске, и в родной Бурятии. 

Дуриновы приехали в Комсомольск в 1981-м. Лариса училась в столичном институте на инженера-технолога швейных изделий, Сергей в МГТУ им. Баумана, а после выпуска его распределили на Комсомольский авиационный завод. Арюна родилась в Комсомольске, и уже в детском садике воспитательница заметила, что она рисует заметно лучше, чем другие дети. Дальше рисование стало ее главной страстью. 

Лариса Дуринова вспоминает, как однажды повезла дочь к другу — народному художнику Бурятии, чтобы понять, действительно ли у девочки талант. 

«Он большой такой, рядышком с Арюной сидит, смотрит ее работы. Как они, говорит, к тебе приходят? Она: “Да кофе пила, линии пошли, я их увидела и старалась перерисовать”. Он говорит: “А мы, убеленные сединой художники, всю жизнь ищем смысл линий, только на склоне лет понимаем. Ты рисуй, но рановато они к тебе приходят”», — рассказывает мать Арюны.

Лариса показывает фотографии: вот хрупкая девушка с модной короткой стрижкой за кулисами с балетом «Тодес» — раз в город приехали знаменитости, Арюна должна была во что бы то ни стало побывать на месте и сфотографироваться. 

«Приезжали из Питера кавээнщики — прорывались к ним за кулисы, фотографировались. С Хрусталевым есть фотография, с “Уральскими пельменями”», — улыбается Сергей.

Последняя фотография с Арюной была сделана в день пожара. За столом с подружками они отмечают день рождения. После этого компания отправилась в бар над кафе «Чародейка».

***

Примерно в то же время Игорь Локосов вместе со своим школьным другом Евгением Зубаревым пошел выпить в «Чародейке» пива. По его воспоминаниям, там продавали продукцию единственной в Комсомольске частной пивоварни, подавали неплохие закуски. Можно было и поесть, но они учились в университете, на большее денег не было. 

Стены кафе были обиты деревом, в глубине помещения, напротив входа, стояла барная стойка, а вдоль — кабинки со столиками. Почти все они в предпраздничный день были заняты. Двое военных собрались отметить День защитника Отечества. Группа школьников по очереди сторожила пуховики и дубленки: им не хватило номерков в гардеробе, а на школьную дискотеку наверху в верхней одежде не пускали. Две учительницы заглянули в кафе после праздничного вечера в доме культуры, куда им дали билеты на работе. Сотрудники частного охранного предприятия, которое находилось в том же здании, собрались посидеть с женами и подругами… Всего, вместе с Игорем и его другом, 29 посетителей. 

Друзья сели в первую кабинку от входа. Локосов — лицом к двери. Когда в кафе забежали люди в шапках с прорезями для глаз, он сначала подумал, что это розыгрыш. Но в руках неизвестные держали банки с какой-то жидкостью и самодельными фитилями. Согласно материалам уголовного дела, одну банку подожгли и кинули в барную стойку в самом конце зала, другую — в центр помещения, третью — у выхода. Четвертая вылетела из рук нападавшего, когда его схватил за воротник куртки один из посетителей. 

Игорь вспоминает странную мысль, промелькнувшую в голове: «Дубленка очень дорогая. Родители потратили деньги. Я не могу себе позволить ее оставить». 

Он схватил ее и побежал к выходу. Как оказалось, не зря. Тамбур уже горел, и у дверей Игорь упал прямо в пламя, но верхняя одежда в руках спасла его от более обширных ожогов. 

«Я потом только понял, что она мне спасла лицо. Внизу полностью был огонь. Я так и не понял, то ли запнулся обо что-то, то ли об кого-то. Не знаю. Там животные инстинкты работали, осознания никакого не было», — вспоминает Игорь.

Мешал выйти не только огонь. После того как нападавшие выбежали из зала, один из них закрыл главную дверь в кафе и пытался ее удерживать, но вскоре сам загорелся и убежал вслед за подельниками. Тогда проход освободился, но у входа уже образовалась давка. Выпрыгнуть из окон нельзя было из-за решеток.

Сотрудники «Чародейки», находившиеся на кухне, и те, кто был у барной стойки, выбежали через запасной выход. Официантки побежали в «Харлей-блюз» и предупредили о том, что начался пожар, тогда сверху стали эвакуировать школьников. 

Неизвестные забежали в помещение примерно в 20:20. Пожарных в 20:28 вызвал охранник, сидевший на вахте. В 20:33 они приехали на место. В 20:59 возгорание потушили. Пожарные эвакуировали сотрудниц организации «Втормет», офис которой был на втором этаже. Работниц и посетителя винно-водочного магазина, который находился в том же здании, напротив «Чародейки», спасли охранники «Харлей-блюза»: выдернули из окна решетку. 

В интервью газете «Вечерний Комсомольск» начальник гарнизона пожарной охраны города Василий Трегубов рассказывал, что пожар не был сложным. Горело только кафе, огонь не распространился на все здание — оно находилось в двухэтажной пристройке к девятиэтажке. Но вместе с «Чародейкой» горели и ее посетители.

От огня пострадал 21 человек. Большинство повезли во вторую городскую больницу. Заместитель главного врача Сергей Фролов вспоминает, что его вызвали на работу, когда он варил овощи для салата оливье ко Дню защитника Отечества. Когда он приехал на работу, в приемном отделении стоял запах «горелого мяса и синтетики». От бензина, который был в банках, загоралась и вплавлялась в кожу синтетическая одежда. Поступали пострадавшие с площадью ожогов от 10 до 80 процентов. Некоторые пациенты были настолько неузнаваемы, что сестрам пришлось сделать таблички с именами и развесить над кроватями.

Поступившим было нужно много физраствора. 

«Если грубо сказать, по 3-4 литра на каждого человека. Представляете? 60 литров просто-напросто воды, физраствора. Надо его где-то достать. Мы с заведующим реанимационным отделением и старшей сестрой ходили по отделениям и в первый день собрали все, что можно было», — говорит Фролов.

Вскоре отделение стало заполняться родственниками. 

***

Я боюсь спрашивать о событиях того вечера Ларису и Сергея, но женщина начинает говорить о пожаре сама. Дуринова вспоминает, что была на каких-то городских торжествах: она работала в городской администрации. Пришла домой в странном тревожном настроении. Не было света, поэтому экстренный выпуск новостей о пожаре в «Чародейке» она не видела. 

Сергей Дуринов поехал в «Чародейку», чтобы забрать Арюну с подружками и развезти по домам. Когда он приехал на место, там все уже было оцеплено. А Ларисе примерно в это же время позвонила мать одной из Арюниных подруг и рассказала про пожар. Сергей приехал домой, и они вместе с женой выехали на поиски дочери. Сначала в администрацию: спросить, куда повезли пострадавших. Потом в больницу — там Арюны не было. Оттуда в морг, но там сказали, что до того, как проведут все следственные действия, из «Чародейки» никого не привезут.

Тогда родители поехали в кафе. На месте уже был целый автобус прокуратуры. Дуриновым предложили прийти завтра.

«Щас прям! Вы вообще понимаете, что говорите? До завтра где я должна ходить? Если она там, я должна знать. Говорит, уберите женщину, пойдемте. Сергея забрал. Я сразу сказала полиции — нерусская. Сразу будет понятно», — вспоминает Лариса Дуринова.

В пожаре погибли четверо. Среди них была и Арюна. Почему-то девочек не пустили наверх на дискотеку, и они остались отмечать день рождения внизу. Три подруги Дуриновой в критическом состоянии попали в реанимацию.

Вместе с Арюной в тот же вечер погибли:

24-летняя учительница Юлия Кутковая;

27-летняя Ирина Минченко. У нее остались двухлетний сын и муж. Муж не стал переживать, когда вечером после работы не нашел Ирину дома. Она должна была поехать в гости к матери в соседний поселок. В кафе нашли паспорт Ирины и связались с супругом;

27-летний Виталий Брагин. Работал начальником лаборатории на одном из местных заводов. Его не могли опознать дольше всех — пять дней. 22 февраля он отмечал в «Чародейке» день рождения. 

На пепелище

В пожаре погибли и пострадали ученики трех городских школ. У жителей Комсомольска происшествие вызвало ужас.

Когда 23 февраля подруга Арюны Галина Костина пришла в школу, оказалось, что часть уроков отменили. Три девочки, с которыми Дуринова пошла на танцы, учились как раз здесь. Две из них — Анна Ошкина, чей день рождения отмечали накануне, и Людмила Зайцева — были одноклассницами Галины. Алина Багрянцева была на год младше. 

«Мы пришли в школу, там, конечно, такой треш был вообще, все ревут, у всех шок такой», — вспоминает Костина.

Позже ученики 50-й школы и их родители написали обращение к президенту, губернатору и мэру с просьбой «защитить от криминального беспредела жителей Комсомольска».

Пострадавшим требовалась кровь для переливания, и жители сдали рекордный объем — 700 литров крови за месяц с небольшим. Врачи реанимационного отделения работали с перерывами только на сон. Местные предприятия и администрация выделяли деньги на закупку лекарств и недостающего оборудования в больницу, а авиационный завод доставлял их в город на своих самолетах. Челноки привозили китайские фрукты и овощи и раздавали в палатах. 

Но, несмотря на всеобщие усилия, пострадавшие начали умирать от ожогов.

3 марта умерла 21-летняя официантка Евгения Сидоренко. Ее единственную отвезли на лечение в Хабаровск. И три подруги Арюны — Алина, Анна и Людмила — умерли одна за одной. Последняя — ровно через месяц после пожара.

«Весь город практически хоронил девчонок. У нас город маленький, это была общая трагедия. Все вместе с ума тут сходили, страдали. Много было разговоров, много было вопросов, и ни одного ответа», — вспоминает жительница города Анастасия Коробейникова, которая была на дискотеке в «Харлей-блюзе».

Уголовное дело о пожаре сначала возбудили по статье «теракт». 

В театре КнАМ рассказывают, что в вечер, когда произошел пожар, к ним заходили полицейские и просили закрыть двери и никого не пускать. Были опасения, что атаковать могут еще и другие заведения, а «Чародейка» находилась как раз напротив них.

«Начало двухтысячных — чеченские дела. Теракты были. Подозревали теракт», — вспоминает актер и директор театра КнАМ Владимир Дмитриев.

Но на следующий день статью поменяли на 105-ю (убийство двух и более лиц). Согласно материалам уголовного дела, из-за того, что на тот момент не было данных об «умысле на нарушение общественной безопасности, на устрашение населения либо оказание воздействия на принятие решений органами власти». Горожанам об этом в марте на брифинге рассказал начальник УВД города Василий Пушкарев. Журналисты обвиняли милицию в том, что поджог не смогли предотвратить, и возмущались сменой статьи.

«Тем самым с преступления снимается статус государственной значимости, а расследование дела как бы отдается на откуп местным правоохранительным органам, которые, чего греха таить, не всегда действуют беспристрастно. В результате трагедия в “Чародейке” стала внутренним делом комсомольчан, не получив того общественного резонанса, который во всем мире вызывают злодейства такого масштаба», — пишет Сергей Акулич в газете «Тихоокеанская звезда».

Пушкарев отвечал, что по 105-й статье, в отличие от 205-й (теракт), поджигатели смогут получить пожизненное. Кроме того, он сообщил, что уже на следующий день после пожара начались задержания поджигателей. Ими оказались три молодых человек, возрастом от 22 до 27 лет, и все они были связаны с «Общаком».

Рано утром 24 февраля повешенным в гаражах нашли четвертого. Он сам обгорел на пожаре, поэтому и был убит. Если бы пострадавший обратился в больницу, через него могли выйти на остальных.

27 февраля задержали организатора. На брифинге Пушкарев назвал его «приближенным одного из воров в законе», который занимался «организацией бизнеса в промышленности и экономике». Это был 38-летний Андрей Макаренко, или, по-другому, Макар. Он занимал высокое место в «общаковской иерархии»: был положенцем, то есть кандидатом в воры в законе, считался ответственным за центральный район города и подчинялся напрямую вору, который отвечал за весь Комсомольск, — Сахно.

Насколько был осведомлен главный вор в законе Дальнего Востока, Евгений Васин, в милиции тогда не могли сказать.

Тем временем он приходил во вторую городскую больницу к пострадавшим. Джема там видел заведующий реанимационным отделением. Встречу хорошо запомнила и Ольга Карчевская, которая навещала своих одноклассников Игоря Локосова и Евгения Зубарева. 

Зубарев с родителями жил в том же доме, где была «Чародейка». Выбравшись из огня, они сразу побежали в квартиру и уже оттуда вызвали скорую. У обоих в огне пострадали лица, и Карчевская, зайдя в палату, не могла понять, кто есть кто.

«Толстый стал худым за считаные часы. Будто через ожоги жировой слой испарился, а рыжий уже не был рыжим — они были просто обгоревшими и выглядели одинаково. Это меня ужасно шокировало», — вспоминает Ольга.

В коридоре Ольга наткнулась на Джема. По ее воспоминаниям, он привез какую-то гуманитарную помощь и прогуливался по больнице в белом костюме, держа в руках трость с набалдашником в виде льва.

«Мы встречаемся глазами в коридоре. Я даже не знаю, как описать ощущение от этого. Ты сжег моих одноклассников. Я сама чуть было там не погибла. Я опоздала буквально на 20 минут туда», — говорит Карчевская.

По ее словам, было ясно, что без одобрения Джема его люди не могли решиться на такое преступление.

Борьба за металл

«Чародейка» — название, сохранившееся за сгоревшим кафе еще со времен СССР. Режиссер театра КнАМ Татьяна Фролова вспоминает, что в восьмидесятые в помещении располагалась обычная столовая. Постсоветская «Чародейка», по ее словам, была самым прогрессивным в Комсомольске заведением, куда актеры заходили выпить кофе после репетиций, тем более что ее хозяином был большой друг театра и депутат городской думы Комсомольска Эдгард Зайцев.

В театре КнАМ вспоминают, что предприниматель очень любил современное искусство и дал деньги на их первую поездку в Европу, где со временем труппа прославилась. Еще он любил приходить на показы концептуального кино, которые устраивали в театре, обычно в окружении парней-дзюдоистов. В юности он и сам боролся в тяжелом весе.

«Заставлял там [к примеру] “Повар, вор, его жена и ее любовник” смотреть своих парней — хрестоматийных спортсменов. Потом объяснять ему смысл», — вспоминает Ольга Карчевская, часто бывавшая в КнАМе в то время и знакомая с предпринимателем.

Сегодня Зайцев — психолог более чем с двумя сотнями тысяч подписчиков в одной из признанных в России экстремистскими социальных сетей. Дает прямые эфиры «Законы вселенной», «Как стресс превратить в ресурс», «Завтрак для души» и так далее. От комментариев он отказался, но весной 2022 года дал большое интервью о своей жизни одному из региональных СМИ, где рассказал, что вести бизнес в Комсомольске начала двухтысячных было опасно, и упомянул о пожаре в «Чародейке».

«Этот гной, который скопился в городе, должен был куда-то вылиться», — сказал Эдгард Зайцев.

Он не был официальным хозяином кафе «Чародейка». У заведения, которое по документам называлось «Харлей-блюз» и включало и кафе внизу, и бар наверху, был другой директор. Но Зайцев был соучредителем ООО «Чародейка», которое владело помещением, и, главное, генеральным директором компании «Втормет». Ее офис находился в той же пристройке.

«Втормет» занимался сбором и переработкой лома черного и цветного металлов и был одним из ведущих поставщиков металлолома на завод «Амурметалл». Завод образовался на развалинах крупного советского металлургического предприятия «Амурсталь». Как указано в материалах уголовного дела, «Втормет» выкупил шлакоотвал «Амурстали» и начал поставлять лом оттуда «Амурметаллу». 

«Огромнейший шлакоотвал бывшей “Амурстали”. Из этого шлакоотвала можно извлекать металлы. Грубо говоря, была борьба за контроль над этим активом. Конечно, как с любой добычей, [для нее] нужен опыт и вложения, но вот оно лежит, ничего не надо разрабатывать, получать лицензии. Езди и извлекай потихонечку», — рассказывает Сергей Мингазов.

У «Общака» были свои интересы в той же отрасли. Согласно материалам уголовного дела, сырье на «Амурметалл» поставляла и компания, подконтрольная Васину. Также за год до пожара вор в законе Сахно наладил поставки металла на другой комсомольский завод. Вскоре стало известно, что этот канал связан с «Общаком», и его перекрыли. Сахно пытался наладить отношения и с «Вторметом» и предложил Зайцеву покупать у его компании часть сырья, но получил отказ. 

По показаниям организатора нападения Андрея Макаренко, Зайцев и предприниматели, с которым он вел бизнес, братья Асаевы, «игнорировали принципы жизни в городе», «не хотели иметь хорошие отношения с людьми», «не платили, на свои места никого не пускали». Более того, дружили с главным полицейским города Пушкаревым, с которым раньше вместе занимались самбо-дзюдо. Их кафе и дискотеку объявили «красными» и решили, что бизнесмены работают «под ментовской крышей».

Предприниматели оказывали помощь детско-юношеским спортивным клубам, составляя конкуренцию спортивным секциям, которые «двигались с братвой». Учредили ЧОП, которым руководил бывший замначальника УВД города и где работали в основном бывшие милиционеры. Его офис находился все в том же здании.

По понятиям братвы, конкурентов надо было запугать и наказать. Макаренко на допросах и в заявлениях в прокуратуру рассказал, что Евгений Васин лично поручил ему поджечь кафе «Чародейка», но на суде от показаний отказался. Разговор произошел 21 февраля, на кладбище, в день поминок брата Джема. Как раз подвернулся удачный случай. Месяц назад в «Харлей-блюзе» случилась драка между охранниками бара и членами одной из спортивных группировок города, неподконтрольной «Общаку». Расчет был на то, что подозрение падет на последних. 

Распад империи

Хотел ли Васин кровопролития или произошедшее стало ужасной ошибкой исполнителей? Эдгард Зайцев в интервью программе «Чистосердечное признание» сказал, что кафе работало круглосуточно и если бы преступники хотели просто навредить бизнесу, они могли бы устроить поджог ранним утром, когда в помещении никого не было. 

Макаренко показал, что это Васин выбрал дату и время нападения. Вечером 22 февраля он праздновал день рождения сына. На торжественный вечер был приглашен и Макар, который организовал нападение, но сам в нем не участвовал. По задумке, это должно было отвести от него подозрение. 

Сами поджигатели утверждали, что, несмотря на праздничный вечер, не ожидали встретить в кафе столько народу. Их подельник схалтурил, проверяя, полна ли «Чародейка», и сказал, что там почти никого не было. 

Несколько моих собеседников рассказали, что очень сомневаются в том, что Джем мог приказать сжечь посетителей кафе, тем более детей. Это было просто невыгодно Васину: он последовательно строил образ благодетеля города.

«Он никогда и не вникал в выбор способа наказания. Он поставил команду: “Эй, Макар! Слышь, с Зайцевым разберись. Ну не знаю, сожги кафешку ему”. А те уже перестарались. А Макар дал команду еще большим дегенератам, и те от себя давай людей не выпускать из горящего помещения. Я думаю, Джем этого не хотел», — рассуждает, как могли сложиться события, бывший начальник отдела по борьбе с лидерами и авторитетами преступной среды ГУ МВД РФ по ДВ Вадим Курасов.

Сергей Мингазов тоже предполагает, что поджигатели должны были просто «подпортить офис» предпринимателям. Сам Васин так ни в чем и не признался. Спустя полгода после пожара его арестовали по обвинению в организации поджога и этапировали в СИЗО в Хабаровске, где он умер от сердечной недостаточности через месяц. 

На похороны Джема в 2001 году приезжал корреспондент «Коммерсанта» Сергей Дюпин. В его трех репортажах — удивительная картина города, в который стеклись, кажется, все ОПГ России. В гостиницу, тот самый «Восход», где остановилась и я, журналиста поселили только после того, как разрешили «комсомольские бродяги». По ощущениям Дюпина, проститься с Джемом пришел весь Комсомольск. 

«Провожали Батю и старики, и девчонки-старшеклассницы, и молодые мамы, бизнесмены, интеллигенты, и мужчины явно пролетарской внешности. Целыми группами приезжали пацаны из интернатов и детских домов, их легко было отличить по одинаковой казенной одежде. Некоторые из прощавшихся шли на костылях или даже передвигались на инвалидных колясках. Время от времени кому-то в толпе становилось плохо, упавшего в обморок или бьющегося в эпилептическом припадке тут же подхватывали и относили в дежурившую возле ДК скорую», — писал Дюпин.

То, что проститься с Джемом пришли все горожане, — большое преувеличение. Но и сегодня в интернете полно видео о жизни Васина. Под ними копятся комментарии от людей, которые называют его Батей, вспоминают, как при нем хорошо жилось, и не верят, что он виноват в гибели людей в «Чародейке».

Не верит в это и комсомольчанин Вячеслав Ференцев. Он считает, что это Макаренко сам решил устроить поджог. Все, что было дальше, он называет акцией, спланированной против Бати.

«Был Макар. Он отвечал за Комсомольск. Он втихушечку, ни с кем не посоветовался, хотя то строго-настрого запрещено, и дал команду. А эти тоже инициативу проявили. Он сказал: сожгите, только без жертв. Не вздумайте, чтоб никого вообще не было. Только помещение спалите, и все. Все знают этот разговор, это не секрет. Они готовятся, залетают — а там банкет, дети. А ничего уже не оставалось делать — все уже горит», — утверждает Ференцев.

Спустя несколько лет после смерти Джема за организацию преступного сообщества посадили остальных комсомольских воров, которых он назначил. 

«То, что произошло с “Чародейкой”, — это, мы считаем, кровавая плата. Как закланные животные… жертвоприношение, чтобы потом очистили город от этого ужаса», — говорит режиссер театра КнАМ Татьяна Фролова. 

21 год спустя

В родной для Дуриновых Бурятии верят в перерождение души. Лариса рассказывает, что за год до рождения Арюны умер ее дядя — востоковед, профессор, доктор наук, прошедший и сталинские репрессии, и Великую Отечественную, уважаемый человек. В дацане семье сказали, что на востоке у их родственников родится девочка с душой умершего — тогда у Дуриновых родилась Арюна. И даже на ноге у нее с рождения было родимое пятно, как след от ранения дяди в ногу. 

«Считается, что он достиг всего, а детства у него не было. Считается, так он прожил счастливое детство и ушел. Она не вернется. Когда ходили к тибетскому ламе в Бурятии, он так возвел руки к небесам (и сказал): “Она божий странник. Ушла в божью страну и там осталась. Она там нужна”», — говорит Дуринова.

Лариса не верит в то, что дело расследовали до конца. Ведь Васин погиб, но так и не признался в совершенном и не был осужден. В приговоре по делу «Чародейки» сказано, что «неформальный лидер группировки» дал задание поджечь кафе, имея умысел в том числе убить посетителей и работников, запугать население города и подорвать авторитет власти. 

Оставшиеся в живых участники преступления, кроме одного, получили пожизненные сроки. Избежал высшей меры водитель, который привез нападавшим бензин, подвез их до «Чародейки» и увез всех с места преступления. Позже избежавшего высшей меры наказания нашли повешенным в камере. Остальные до сих пор в колониях.

Сегодня на месте «Чародейки» кофейня. После пожара помещение долго стояло черным выгоревшим пятном в центре города. Сначала туда приносили цветы, потом перестали. Родители Арюны говорят, что местные политики приходили к ним с предложением установить памятную доску на здании, но в итоге ее так никто и не повесил. 

Дуриновы сами поддерживают память о дочери. На прощание они дарят мне репродукцию ее картины и каталог работ.

Игорь Локосов год после пожара ездил на шлифовку ожогов на лице в Хабаровск. Они не стерлись полностью, но он отрастил бороду, под которой их почти не видно. 

«Я думаю, полностью восстановиться невозможно. Чувство тревожности иногда посещает, что может произойти что-то. Ты понимаешь, насколько все эфемерно и может легко разрушиться. Кажется, каменные стены — а трах-бах, все развалилось. С годами это все притерлось. Время лечит. Не полностью, но лечит», — говорит Игорь.

Сейчас Локосов работает ведущим инженером по связи. Он рассказывает, что в больнице и во время дальнейшей реабилитации они с другими пострадавшими сдружились. Теперь у них своя группа в ватсапе, и каждый год 22 февраля они встречаются. Кроме Игоря и его друга Евгения никто не согласился со мной поговорить.

Ольга Карчевская вскоре после «Чародейки» уехала в Москву поступать в Литературный институт и после его окончания на родину не вернулась. Сегодня она понимает, что произошедшее серьезно травмировало и ее. Смерть будто «прошла по касательной». После «Чародейки» у Карчевской, как она сейчас осознает, случился первый депрессивный эпизод.

«Мой друг ездил в Комсомольск (в 2021 году. — Прим. ТД) и написал в сторис, что юбилей “Чародейки” двадцатилетний и никто не вспоминает об этом, — говорит Ольга. — И я подумала: да, почему никто не вспоминает? Ужасно несправедливо».

***

На могиле Джема на комсомольском кладбище стоит огромный памятник из черного мрамора — под стать моде авторитетов на вычурные надгробия. На кладбище говорят, что нанятый человек регулярно приходит убирать могилы Васина и всех остальных похороненных здесь воров, а на его день рождения и в день смерти всегда приходит много народу. Подходы к могиле вымощены черным камнем, величественным, но очень скользким из-за снега.

«Общак», по словам Вадима Курасова, в очень сжатом виде существует до сих пор, но уже не имеет былого влияния. И до сих пор за вознаграждение возвращает угнанные им же автомобили. 

Житель Комсомольска Евгений Белецкий рассказывает, что несколько лет назад братва вернула ему машину и вовсе бесплатно, потому что он случайно пожаловался знакомому со связями в «Общаке». Через двое суток автомобиль был на месте. И даже конфеты в бардачке, которые Белецкий купил, но не успел съесть, остались нетронутыми. 

• Теги:
• преступность