Азиатская одиссея

Изначально книга была написана на английском языке и публиковалась только один раз — в 1940 году в Нью-Йорке. Мы публикуем фрагмент книги о последнем походе барона Унгерна против красных.

Автор книги Дмитрий АлешинФото: Издательство книжного магазина "Циолковский"

13 мая 1921 года барон разослал по Монголии свой знаменитый «Приказ №15». Хотя ранее приказы никогда не издавались, и вышел он тринадцатого числа, ему был присвоен номер пятнадцать, а дата поставлена 25 мая.

Это было сделано по совету ученых лам, посредством медитации определивших, что это счастливые числа, которые обеспечат успех. Для надежности барон нанял за двадцать тысяч мексиканских долларов семь тысяч лам провести сложные ритуалы в храмах и обеспечить ему поддержку мистических сил.

К тому времени было получено письмо от атамана Семенова с сообщением, что он, Семенов, планирует наступление на Россию тремя группами: генерала Сычева с Амура, генерала Савельева с Уссури и генерала Глебова из Гродеково. Сам атаман собирался продвинуться до Верхнеудинска, где и предлагал барону соединиться с ним. И, конечно, он не преминул упомянуть своих друзей японцев, но в неопределенных и двусмысленных выражениях.

27 мая барон провел последний смотр своих войск и в тот же день покинул Ургу, выступив на север. Он приказал полковнику Сипайлову уничтожить все русское население города, чтобы не осталось свидетелей его правления.

В Урге остался лишь небольшой отряд под командованием Джамболона. Он тут же вмешался, и невинные люди были спасены. Сипайлов был трус и легко подчинился. Джамболон с самого начала выступал против беззаконий, жестокостей и грабежей, царивших в Урге долгие месяцы. Он не верил в успех затеи барона и действовал соответствующе. Например, отправил Сипайлова из Урги с несколькими орудиями, рассчитывая, что красные его схватят и повесят. Однако судьба уготовила для этого чудовища другой, более жуткий конец. Добравшись до Маньчжурии, он был опознан китайцами и посажен в их страшную тюрьму до конца его дней.

Атаман Семенов, полковник Сипайлов, полковник КазаграндиФото: Издательство книжного магазина "Циолковский"

Барон отправил Резухина в тыл Троицкосавска, расположенного на русской территории напротив Кяхты. Сам же двумя колоннами двинулся через Куй и Дзулзагу, пересек реку Хара-гол и труднопроходимые горы Манхотай, остановившись наконец у Кяхты. Одновременно другие белые отряды с монгольской территории вступили в Россию. Казагранди был примерно в сорока верстах к западу от барона. Я же в начале кампании попал в казачий полк Сухарева и оказался таким образом снова в подчинении того же Казагранди. Но Сухарев не выносил полковника и держал своих людей в нескольких верстах, так что я чувствовал себя в относительной безопасности.

Подойдя к Кяхте, мы получили первые плохие новости. Князь Баир-гун, командир чахарской сотни, оставил позиции на Ибицыке и атаковал красных в одиночку, очевидно, думая, что большевики будут такой же легкой добычей, как китайцы. Однако он был наголову разбит и не только потерял всех людей, но и раскрыл тем самым наши планы противнику.

Барон был вне себя, но исправить ничего не мог. Он посетил раненых, а поскольку людей в госпитале не хватало, многие не получали помощи. Схватив в приступе ярости доктора Клингенберга, он повалил его на землю и стал бить ташуром, пока не переломал ноги и полностью не искалечил. Так в самом начале кампании мы лишились единственной доступной медицинской помощи.

Генерал-лейтенант барон Роман Федорович фон Унгерн-Штернберг в Иркутске на допросе в штабе Пятой советской армии. 1-2 сентября 1921 годаФото: UIG Art and History/Eat News

Чтобы переформировать то немногое, что осталось от чахар, барон послал за князем Пунцагом, управлявшим провинцией Бангай-хурэ. Князь, прибыв, высказал сомнения относительно разумности войны с регулярной армией красных, оснащенной самой современной техникой. Барон пришел в ярость и приказал закопать князя живьем, что и было исполнено.

Промедление означало гибель. Чтобы завладеть инициативой, надо было открыть боевые действия. Мы вступили в Россию и подошли к богатому селу Булуктай, где рассчитывали захватить большие запасы муки и зерна. Барон отправил сотника Нечаева охватить поселок и затем совместно атаковать его в условленное время. Однако наши основные силы опоздали. Осознав, что произошло, барон срочно отправил нас ему на помощь. После двух часов бешеной скачки мы наконец достигли фронта и обнаружили, что Нечаев уже занял село. Большинство жителей бежало в панике, что довольно ясно указывало на ошибку барона в его расчетах на поддержку русского крестьянства. В ярости он приказал оставшихся жителей запереть в огромном амбаре и поджечь со всех сторон, чтобы никто не спасся. Во время этой массовой казни барон читал молитву Будде.

Дальше нам предстояло «освободить» от большевистского ига еще одну деревню — Киран. Отряд красных, находившийся в ней, был слишком мал, чтобы сопротивляться, и отступил, оставив нам еще и Усть-Киран. Оба поселка были совершенно пусты, и мы расположились в них на заслуженный отдых. Время года еще не предполагало возможности каких-либо маневров, поэтому большевики не ждали нас так рано в России. Короткими маршами мы легко могли дойти до Верхнеудинска и без труда занять этот важный стратегический пункт.

Однако мы упустили эту возможность, так как барон продержал бригаду в Киране без дела три дня. На утро четвертого дня мы получили то, чего следовало ожидать. Нас атаковала подошедшая конница красных. После шестичасового боя им пришлось отступить. Мы стали их преследовать и сделали именно то, что они и хотели от нас: вошли в лес, где стояли в засаде пулеметы и артиллерия. Когда мы углубились в самую середину, красные открыли бешеный огонь. Людей косило как серпом. Всадники и кони валились друг на друга в кровавые кучи. С большим трудом офицерам удалось остановить панику и заставить людей занять правильную оборону. Весь день шел бой с превосходящими силами, и только поздно вечером белым наконец удалось вырваться из ловушки. Изможденные, мы встали лагерем в долине в шести или семи верстах от Кяхты. На утро следующего дня барон назначил штурм города.

За два часа до начала наступления красные вдруг атаковали наш левый фланг, прорвали оборону и зашли в тыл. Началась паника, едва проснувшиеся и полуодетые люди кинулись бежать сломя голову. Мы бросили одну из батарей и несколько пулеметов. Сам барон был ранен в пах.

Штандарт Унгерна: обшитое темно-красным монгольским орнаментом желтое знамя с изображением Спаса Нерукотворного и надписью на старославянском «Съ нами Бгъ»Фото: AKG/East News

Тем временем основные силы бригады попытались остановиться и задержать противника на сопках. Однако красные в этот раз ударили с правого фланга, смяли там наши порядки и снова зашли в тыл. Мы оказались полностью окружены. Все тяжелое снаряжение было брошено, артиллеристы обрубили постромки у лошадей, тянувших орудия, госпиталь оставил раненых, а обозные бросили все запасы продовольствия и боеприпасов. Все, как сумасшедшие, кинулись через сопки к Кирану, проскочили его с быстротой молнии и дошли до Красновки, где остановились перевести дух.

В ту ночь мы обнаружили, что нам нечего есть, так как все припасы были потеряны. Нечем было и заряжать оружие, так как весь обоз достался врагу. Мы потеряли артиллерию и все средства передвижения. Но самое страшное, что наши санитары бросили свои запасы лекарств и перевязочных средств, и теперь раненым приходилось заботиться о себе самим. Удивительно, как мало представления барон имел о стратегии. Он был разбит значительно более слабым противником, имевшим вполовину меньше артиллерии и людей.

Так мистика бараньих лопаток была побеждена простым здравым смыслом большевиков.

Унгерн (второй справа) перед расстрелом в 1921 годуФото: Wikimedia Commons

Сражаться дальше мы уже не могли и с позором отступили назад в Монголию, где воевать с беззащитными китайскими торговцами и русскими купцами было намного легче, а главное, прибыльнее. Путь нам преградила река Иро, и, поскольку времени на постройку моста или наведение понтона не было, нам приказали форсировать реку вплавь на лошадях. Сотня за сотней стали прыгать с высокого берега в бурную воду. Китайскую сотню пришлось заставлять это сделать силой, и многие из них в итоге утонули. Кто-то отыскал узкие монгольские лодки, грубо сделанные из неошкуренных бревен. Китайцы просили у барона позволения переправиться на лодках, и он разрешил с условием, что тот, кто предпочтет лодку своей лошади, получит десять ударов ташуром. Для многих это оказалось более приемлемо. Было забавно смотреть, как китайцы встают в очередь, спокойно получают свои десять палок, прыгают в лодку и благополучно переплывают на тот берег. Мы от души смеялись над нашими желтыми товарищами. Первый раз за сутки мы поели на противоположном берегу реки отвратительно сладкой свежезабитой конины.

Бригада двинулась к реке Хуйтэн и, достигнув Урмуктуя, повернула на запад к Дарха-хийду на Орхоне. Там мы соединились со свежими силами генерала Резухина, а из Урги подошли два монгольских полка. Барон снова обрел уверенность в себе. Он повесил войскового старшину Архипова за то, что тот утаил сто тайно добытых фунтов золота, и сжег заживо доктора Энгельрадт-Езерского, только что спасшегося из Советской России. Казнь производил корнет Степаненко. Большинство людей не обратило на это внимания, давно привыкнув к таким вещам, но среди нас был один новичок по фамилии Петковский, который настолько ужаснулся зрелищем поджариваемого на огне человека, что бросился к реке и утопился. Бедняга предпочел умереть, нежели продолжать оставаться среди «белых рыцарей».

Резухин держал большую часть запасов дивизии, и барон за несколько дней перевооружил свою бригаду, объявив новый поход против красных. Но после столь неудачного опыта он решил отправить свою казну, излишки продовольствия, боеприпасов и все, награбленное у русских и китайских купцов, в Улясутай. Охранять обоз был назначен капитан Баранов с двумя сотнями казаков.

Также барон приказал спрятать серебро на дне реки Орхон у монастыря Эрдэни-Дзу, чтобы никто до него не добрался. Старая легенда гласит, что однажды на Халху напали дикие племена джунгаров. Когда они подошли к монастырю, бог Дзу встретил их со своими львами, и джунгары в страхе бежали. Монголия в то время была вассальной территорией Китая, и китайский император Юнчжэн присвоил реке Орхону титул тушэту-гуна или князя пятой ступени с ежегодным содержанием в четыреста лан серебра. Серебро каждый год привозили из Китая и бросали на дно реки. По самым скромным прикидкам за два с половиной столетия там должно было скопиться до шестидесяти тысяч фунтов серебра. Вместе с бароновским вкладом река хранит целое состояние.

И снова мы двинулись в сторону России, в этот раз вдоль Селенги. Разбив наголову белых под Кяхтой, большевики не ожидали увидеть нас снова. Поэтому мы легко взяли станицы Цежинскую, Атаман-Никольскую и Нарынскую. И снова русские крестьяне не проявили никакого энтузиазма по поводу нашего прихода, а напротив, старались скрыться в тайге и сопках. На отдых мы остановились в Торейском, выбив предварительно оттуда красных. На следующий день была взята Новодмитриевка, рядом с железнодорожной станцией Мысовая. Тут мы столкнулись с упорным сопротивлением дивизии красных, сформированной полностью из идейных коммунистов. Лишь около сотни из них смогли уцелеть, остальные погибли в жестоком бою. Все пленные были нами расстреляны.

Единственное англоязычное издание книгиФото: Издательство книжного магазина "Циолковский"

Дальше барон повернул на восток в сторону Верхнеудинска, где рассчитывал соединиться с атаманом Семеновым. На Гусином озере мы столкнулись с 35-й кавалерийской дивизией красных и полностью ее разбили, захватив двести человек пленных и артиллерийскую батарею. Пленных заставили копать огромную братскую могилу, затем выстроили их на краю и расстреляли из пулемета.

Те, кому повезло, умерли сразу, раненых же засыпали еще живыми землей.

Красных медсестер отдали солдатам, изголодавшимся по женскому телу, и все они погибли от непрерывных издевательств.

Мы понесли большие потери в конском составе, и барон реквизировал всех лошадей у местных крестьян, выдавая взамен расписки, подлежавшие оплате, «когда возьмем Москву». К тому времени мы обнаружили, что три конных полка красных быстро движутся к нам с севера и еще три с востока, юг же был блокирован партизанским отрядом знаменитого Щетинкина.

Началась отчаянная схватка: два долгих дня и две ночи мы держались вопреки всему против превосходящих сил противника. Мы надеялись, что Семенов и его три генерала придут нам на выручку, но тщетно. Семенов передумал наступать, узнав, что красные воюют всерьез. Вскоре появились аэропланы и стали нас бомбить. Мы не имели зениток и были беззащитны от атак с воздуха. Началось отступление в Монголию. Во всех населенных пунктах на нашем пути мы казнили раненых красноармейцев и тех местных жителей, кто им помогал. В этих убийствах беззащитных людей особенно отличился капитан Хребтов.

Читать на Bookmate

Хотите, мы будем присылать лучшие тексты «Таких дел» вам на электронную почту? Подпишитесь на нашу еженедельную рассылку!