Сто пятьдесят оттенков черного

«И ходит ГамлЕт с пистолетом,/и хочет когой-то убить,/ он недоволен белым светом /и думает — быть или не быть». Этой песенке — лет сто как минимум, а вот вспомнилось неожиданно в связи с «Оскаром».

«»Оскара» за лучший фильм получил фильм о чернокожем гее!», «Главную статуэтку взяла гей-драма из жизни черных наркоторговцев!», «Политкорректность победила: черная гей-драма стала обладателем главного «Оскара»!» — кричали заголовки российских СМИ. В соцсетях тут же началась свара насчет убийства политкорректностью чистого искусства, и появились остроумные прогнозы относительно следующего «Оскара», который уйдет к фильму о чернокожем безногом гее с матерью-трансгендером и отцом-трансвеститом. Аха-ха. Все хохочут от собственного остроумия и тычут пальцем в американских киноакадемиков — «во дураки-то!»

Главный герой фильма в юности в исполнении актера Эштона СандерсаФото: Pictorial Press Ltd/Alamy/ТАСС

Самое главное забыли — фильм посмотреть, прежде чем упражняться в жонглировании словами. Для начала: «Лунный свет» — это не гей-драма. Хотя бы потому, что гомосексуальной темы как таковой в фильме нет. Или достаточно увидеть постер фильма, на котором взрослый чернокожий мужик держит на руках в воде мальчишку? Тогда нам не к вам. Извините.

Мальчик по имени Шарон и по прозвищу Little (то ли Малец, то ли Мелочь, то ли вообще Шибздик) живет с матерью-наркоманкой на криминальной окраине Майами, где опасно ходить даже днем, где чернокожие наркодилеры определяют стиль, образ и цену жизни. Шарон молчалив, почти аутичен, нелюдим, из-за чего беспрестанно подвергается нападкам со стороны одноклассников. Один из местных наркоторговцев, Хуан (за эту роль Махершала Али получил «Оскара» как лучший актер второго плана), неожиданно берет под свою опеку странного мальчика, знакомит его со своей девушкой и объясняет парню, что даже если его и обзывают в школе «голубым», то, во-первых, они не правы, а во-вторых, это не их дело — со временем парень сам разберется, тянет ли его к мужчинам.

Лауреат премии «Оскар» Махершалалхашбаз Али и актер Алекс Хибберт, играющий главного героя в детствеФото: Courtesy Everett Collection/East News

Фильм разбит на три главы. Первая рассказывает о детстве Шарона — неуютном, одиноком. Вторая — о таком же отрочестве и первой привязанности, освещенной поцелуем на ночном пляже и омраченной предательством. Да, поцелуй тот был с мальчиком, одноклассником — единственным ровесником, кто посмотрел на Шарона без унизительного пренебрежения, без усмешки и не проводил его издевательским «педик!» в спину. Но наверное, для многих секрет, что детская влюбленность часто беспола — одинокое сердце, жаждущее любви, порой не в силах разобраться с будущей сексуальной ориентацией. Это придет потом.

И третья часть, в которой герой — взрослый мужчина. Не ради спойлерства, но для тех, кому достаточно легкомысленного определения фильма как «гей-драмы», отметим, что геем Шарон так и не стал. Он вообще не стал никем — ни геем, ни натуралом. Он стал наркодилером, как и тот первый в его жизни человек, Хуан, который его приголубил. Наверное, у него не хватило сил пойти по какому-то другому пути.

Единственная в фильме сцена любви — случайное свидание Кевина и Шарона на пляже в Маями. Актеры Джаррель Джером и Эштон СандерсФото: Courtesy Everett Collection/East News

Шарон очень мало говорит на протяжении всего фильма — только в конце, уже застолбив место в криминальной среде, поставив золотые фиксы и нацепив на шею мощную «голду», он немного разговорится и признается, что все эти годы к нему так никто и не прикоснулся.

Драма этого одинокого существа рассказана не словами, не диалогами — она развивается на экране тихо и очень деликатно, только за счет чисто кинематографических средств. Оператор Джеймс Лэкстон находит множество ракурсов, с которых отлично видна непохожесть Шарона на одноклассников, камера беспрестанно играет с крупными планами, на которых — глаза мальчика-подростка-мужчины, полные тоски.

Теперь насчет того, что «Лунный свет» — черная гей-драма. С «гей-драмой» разобрались, а что до «черной» — то некоторая осведомленность любителям клеить ярлыки не помешала бы. «Черное кино» — это не кино, где все персонажи темнокожи. Это отдельный большой пласт американского (в основном американского) кинематографа, в котором непременно присутствует проблема расовой самоидентификации. Она может звучать громче или тише, но эта тема обязательно есть в тех фильмах, что привычно называют «черными». Далеко за примерами ходить не надо — даже в нынешних оскаровских номинациях набралось несколько таких фильмов — «Скрытые фигуры» Теодора Мелфи, «Ограды» Дензела Вашингтона, «Лавинг» Джеффа Николса, «Я вам не негр» Рауля Пека. При всей вроде бы непохожести эти фильмы так или иначе строятся на конфликте — скрытом или явном.

В «Лавинге» речь идет о постыдных давних законах США, запрещавших межрасовые браки, и стойкости героев — белого мужчины и черной женщины. В «Скрытых фигурах», фильме очень благостном, на удивление бесконфликтном, три черные женщины в начале 60-х оказываются самыми прогрессивными сотрудницами NASA. «Ограды» же изначально хотели рассказать о комплексах чернокожего потомственного рабочего, тянущихся из далекого прошлого, но Дензелу Вашингтону это не слишком удалось — получилась бесцветная театрализованная постановка. А документальная картина «Я вам не негр» напрямую посвящена борьбе темнокожих за свои права.

Что до «Лунного света», то Дженкинс — первый режиссер-афроамериканец, кто уверенно вышел за рамки «черного» в привычном понимании. 38-летний режиссер, для которого «Лунный свет» — всего лишь второй опыт в полнометражном игровом кино, делает решительный шаг в сторону обезличивания «черного кино», лишения его привычного цвета за счет ухода от темы расовой самоидентификации в каком бы то ни было виде. История, рассказанная в «Лунном свете», вполне могла бы произойти с человеком любого цвета кожи и в любом уголке земного шара — хоть в пригороде Парижа, хоть в Нью-Йорке, хоть в спальном районе Москвы.

Представить себе, что американская киноакадемия состоит из недоумков, в голове у которых брутально резвится страшный зверь по имени «политкорректность», топчущий здравый смысл и вкус к кинематографу, — значит самому быть в шорах невежества.

Повзрослевший главный герой по прозвищу «Black» в исполнении актера Треванте РодесаФото: Capital Pictures/East News

Разумеется, прошлогодний скандал после вручения «Оскара», когда группа темнокожих кинематографистов выразила протест против якобы притеснения афроамериканцев киноакадемией (ни в одной номинации действительно не оказалось ни единого афроамериканца), какую-никакую роль при распределении призов все-таки сыграл — такой скандал не забудешь.

Неприязнь творческой части Америки к новому президенту и его новой национальной политике тоже могла отчасти сыграть свою роль — прогрессивная среда сейчас всеми силами готова поддержать тех, кого собирается обижать Трамп. Тем, кто думает, что искусство и политика должны вращаться по разным орбитам, скорее всего, нет дела ни до того, ни до другого — искусство (а кино в особенности, как самый массовый и затратный вид искусства) всегда первым встречается глаза в глаза с новой реальностью. И то, что американская академия предпочла фильм, выпадающий из гламурной голливудской тусовки, выносящий на поверхность современные проблемы современного маргинала — не в последнюю очередь социальные, — это и есть неизбежная встреча кино с реальностью.

Однако заподозрить всю академию в том, что они не разглядели ни режиссерского прорыва, ни отменной актерской игры, ни операторского мастерства «Лунного света» — наивно и несуразно. Оскаровские результаты могут нравиться или не нравиться, можно с ними не соглашаться, но это выбор профессионалов в демократической стране, который можно и нужно анализировать без невежественных ухмылок.