Будем вас ждать

Корреспондент ТД побывала в нескольких домах, которые патронирует служба «Каритас». В первой части мы рассказали про подопечных Ксении и Полины, сотрудниц Патронажной службы, в Барнауле, сегодня — про подопечных из окрестных деревень и сел.

Сибирский вертикализатор

Час на машине от Барнаула по скользкой дороге, окруженной полями черных, высохших подсолнухов. Сильный боковой ветер слегка тащит легковушку, но водитель, сестра Мария, живет в Сибири уже больше двадцати пяти лет, погодные условия ее не смущают. В деревне скребем днищем по дороге, бампер насаживается на огромный сугроб у дома подопечного Патронажной службы «Каритас». «Ключик под третьим кирпичом! — звучный мужской голос откуда-то изнутри. — Заходите, заходите!» Проходим по самодельному цементному пандусу, внутри нет порогов — хозяин, Сергей Иванович, выезжает навстречу на инвалидной коляске.

— Как вы не боитесь так ключи оставлять?! — спрашивает Ксюша, сотрудница Патронажной службы «Каритас». — Мало ли что!

— Так мне бояться уже нечего, — смеется Сергей.

В 1990 году он неудачно нырнул и сломал шейные позвонки. «До» биография была обычная, как у всех. Детство в деревне, там же десятилетка, армия, женитьба, маленький сын. «После» — год без движения, сначала в больнице, потом дома.

— Отец мне сказал: «Хватит», — вспоминает Сергей. — Заниматься я сам не хотел, но они меня с братом на доске поднимали.

– Как это, на доске?

– А обычная доска, к ней внизу полочка прибита, туда ноги ставили и поднимали. Сибирский вертикализатор!

Приходит жена Сергея, Людмила. «Я ей говорил, когда все случилось, оставляй меня, забирай сына и уходи, тебе жить», — рассказывает Сергей. Людмила тихо улыбается. Кроме Сергея она ухаживает за старенькой мамой и занимается огородом.

Руки у Сергея неловкие, искореженные. Записать в индивидуальную программу реабилитации (ИПР) электрическую коляску не получилось, приходится справляться с обычной. Он тренируется: деревянные наличники над дверями украшены затейливой резьбой, во дворе пара скворечников. Поделок много больше, но он их раздаривает.

Сергей показывает фотографии, на которых он ловит рыбу со своим другом-колясочником, едет на мотоцикле в специально приспособленной люльке, вместе с друзьями сидит у креста на месте будущей церкви.

Сергей и сотрудники Патронажной службы Ксения и ПолинаФото: Наталья Булкина/SCHSCHI для ТД

СергейФото: Наталья Булкина/SCHSCHI для ТД

— Сергей, а вы что, никогда в уныние не впадали?

Сергей усмехается:

— Я вообще-то сначала вену на руке зубами грыз. Потому что лезвие второй рукой удержать не мог.

Сын Сергея пришел в «Каритас» по объявлению. В подвале здания, где находится патронажная служба, настоящий «тренажерный зал». Стоит функциональная кровать, приспособления для того, чтобы вставать, мыться, ухаживать за кожей лежачего человека. Сестры показывают, как правильно перевернуть, как перестелить белье, переодеть, опереться. Сотни действий из ежедневной рутины, о которых мы даже не думаем, пока здоровы. Сын взял у «Каритас» в аренду функциональную кровать, Полина и Ксения как раз приехали проверить, получается ли у семьи ею пользоваться.

Сергей подъезжает к кровати на коляске, показывает с видимым удовольствием: так поднимается подголовник, вот это самое удобное положение для сна, вот здесь можно ухватиться, чтобы повернуть затекшее тело. И на кровати, и на диване лежат большие мусорные пакеты — сложно перенести наполовину обездвиженное тело, а пакет скользкий, это помогает. «Я так и знала, что с этим сложности!» — удовлетворенно говорит Ксюша. Довольна она тем, что не забыла специальную скользящую простыню, которая как раз решает такие проблемы.

Можно ли вписать в ИПР такую кровать? По закону можно, хотя и не так давно. Но чаще все-таки дают денежную компенсацию, которая и половины стоимости покупки не покрывает.

Путь тут может быть только один

— Я маленькая была у-мни-чка! Такая ладная, такая быстрая, отец мой говорит — у Сашки в руках все горит. Потом работала на сахарном заводе бухгалтером, а директор меня завсегда уважал, плохого слова не говорил. Я в розне ни с кем никогда не была, детей полным именем никогда не называла, только ласково. Брат мой, Александр Евграфьевич и второй брат мой…

В октябре Александре Евграфьевне исполнится девяносто два года. Она лежит совершенно неподвижно, ее почти незрячие глаза смотрят на тени от деревьев на занавеске. Длинные, красивые пальцы перебирают одеяло, сминают и аккуратно разглаживают, сминают и разглаживают, десятки, сотни раз в день. Полина присаживается у кровати и весело говорит: «Ну что, Александра Евграфьевна, расскажите, как вы машину водить учились?»

Прошлое у Александры Евграфьевны в тумане — она не помнит, как звали ее второго мужа, не всегда узнает дочь Веру, которая ухаживает за ней последние несколько лет. Чем ближе к молодости и детству, тем отчетливее проступают люди и события, она снова и снова перечисляет своих братьев, рассказывает про завод, где начинала работать, вспоминает, как кормила старшего ребенка.

Александра ЕвграфьевнаФото: Наталья Булкина/SCHSCHI для ТД

Коробка «Мамино на погребение»Фото: Наталья Булкина/SCHSCHI для ТД

В доме Александры Евграфьевны все налажено — полы вымыты, белье чистейшее, к ночной рубашке Вера на безопасную булавку приколола платочек. Годами выработавшаяся рутина: покормить, перевернуть, обмыть, послушать, ответить. К функциональной кровати, которую несколько лет назад привезла Патронажная служба «Каритас», приспособлен кусок ткани, чтобы, не наклоняясь, поднимать рычаг. Сразу после того, как Александра Евграфьевна заболела, Вера сорвала спину — даже сухонькую и легкую лежачую больную без привычки переворачивать и поднимать тяжело.

Сейчас Вера молниеносно перестилает белье и переодевает маму. В 2013 году, когда «Каритас» только приступила к патронажу этой семьи, Вера не умела ничего. Когда после очередного выхода из больницы Александра Евграфьевна упала, Вера в панике ночью звонила одной из патронажных сестер: «Я не могу ее поднять, я не могу ничего сделать, как мне быть?»

В больнице врачи говорили, что в каком-то особенном уходе смысла нет: «Что вы хотите? Восемьдесят семь лет бабушке, путь тут может быть только один». Проходить этот путь можно по-разному. Можно — в пролежнях, чудовищном запахе, с переломами хрупких старческих костей, которые так легко повредить, если не умеешь правильно приподнять. А можно так, как Веру научили в «Каритас». Она взяла в аренду функциональную кровать, сестры показали, как правильно и ловко ухаживать за Александрой Евграфьевной. И стали приходить постоянно — даже отпускать Веру, если ей нужно куда-то ненадолго уехать.

— Я в розне ни с кем никогда не была, детей полным именем никогда не называла, только ласково!

— Мама, хватит мучить Полину, ты это в пятый раз уже говоришь! — громко кричит Вера в ухо Александре Евграфьевне и поправляет ей одеяло. Полина мягко улыбается и опять спрашивает:

— Александра Евграфьевна, а как вы на машине-то ездили?

Когда мы собираемся и выходим, Александра Евграфьевна начинает жалобно плакать. «Это мы все разом начали уходить, а я вот знаю, что с ней нужно осторожно, аккуратно, без этих вот прощаний коллективных!» — меняется в лице Ксюша. Каждый раз, когда девочки уходят, бабушка плачет горько, безутешно, поэтому обычно сестры дожидаются, пока она заснет или забудется. Мы долго стоим с Полиной у подъезда — Ксюша выйдет только через полчаса, дождавшись, пока подопечная успокоится. Патронаж придет сюда на следующей неделе.

«Для того Господь мне сил дает»

— Открыто, открыто, я посуду домываю! — кричит с кухни Валентина Александровна. В прошлом году она отметила девяностолетний юбилей. Я думала, что патронаж нужен именно ей, но Валентина Александровна, «баба Валя», шустро проводит нас в дом, устраивает на стульях и садится рядом со своей дочкой Ольгой. Именно ее опекает «Каритас» уже восьмой год. Ольге удалили опухоль мозга, опасность для жизни исчезла, но ходить она перестала.

Баба Валя старается все делать сама и говорит, что болеть и умирать не собирается— кто за дочкой будет ухаживать? Ольга тяжело вздыхает:

— Мама, мне бы самой уже за тобой ухаживать, а я видишь как…

— Доча, ну как же мне за своим ребенком не ходить? — баба Валя ласково гладит Ольгу по плечу. — Для того Господь мне сил дает и людей нам каких хороших дает, видишь?

Валентина АлександровнаФото: Наталья Булкина/SCHSCHI для ТД

Валентина Александровна и ее дочь Ольга Васильевна.Фото: Наталья Булкина/SCHSCHI для ТД

Ксения и Полина ведут Ольгу мыться. Баба Валя очень многое может делать и делает сама, но если бы не патронажная служба — жить бы Ольге без проточной воды. Выводят ее из ванной в чистом халате, мокрую голову закрывает панамка.

— Желательно, конечно, в таком виде меня бы не фотографировать, – стеснительно говорит она.

— Нет, фотографируйте нас, давайте, — смеется баба Валя. — Сейчас нафотографируете — женихов себе наберем.

Полина и Ксения собираются уходить, баба Валя расспрашивает их про детей, обещает что-то для них дошить.

— Идите со Христом, девочки! — говорит она уже из дверей. — Будем вас ждать!

220 патронажей.

140 выдач средств реабилитации.

6015 индивидуальных консультаций.

9 обученных социальных работников.

Это статистика только барнаульского отделения Патронажной службы «Каритас» за 2016 год. А вообще патронажные службы «Каритас» работают в Ишиме и Омске, Санкт-Петербурге и Саратове, Волгограде и Челябинске, Новосибирске и Марксе. Двенадцатый год такие «девочки», как Полина и Ксюша, входят в дома людей, которые измучены и истерзаны болезнями, помогают им и их родственникам, дают надежду и сохраняют достоинство. Кормят одиноких стариков в неврологических отделениях больниц. Учат других людей ухаживать правильно. Таскают на себе пачки с памперсами, чистые пеленки, ходунки. Разговаривают, утешают, присматривают, советуют.

Сколько стоит такая работа? Для государства, видимо, эта оплата непосильна. Государство считает, что достаточно выписать немного лекарств, осмотреть в больнице и оставить в покое. Мало ли дел у большого государства, «здесь вам не богадельня», как сказали в отделе социальной защиты одному из подопечных «Каритас».

Год работы десяти центров Патронажной службы во всех городах России стоит чуть больше восьми миллионов рублей, а один день работы патронажной сестры стоит 831 рубль. Небольшой платеж, который раз в месяц спишется с вашей карты, — и у Ольги не будет пролежней, а Вера, привязанная к материнской кровати днями и ночами, сможет хотя бы иногда быть не одна. Сотни людей по всей стране будут знать — помощь придет. Вы поможете, и помощь придет.

Первую часть истории о работе Ксении и Полины из барнаульского отделения Патронажной службы «Каритас» можно прочитать тут.