А голову свою не забыл

«Лапки жука скользили по стеклу и он, шурша суставами, медленно приближался к моей голове… После некоторых усилий ему удалось зацепиться за волосы бороды. Он долго барахтался, запутавшись в волосах, но упорно поднимался все выше. Так он прополз по сжатым губам, по левой стороне носа, через прикрытый левый глаз, пока, наконец, добравшись до лба, не упал на стекло, а оттуда на пол».

«Голова профессора Доуэля», Александр Беляев                   

В действительности жук полз не от подбородка ко лбу, а наоборот. Но от этого легче не становилось. Александру казалось, что он слышит собственное дыхание — напряженное, прерывистое, полное ненависти к происходившему на его собственном лице. Но сделать что-то он был бессилен. Ему 31 год, и он не в состоянии справиться с жуком — какова ирония! Он бы, пожалуй, усмехнулся, и, может быть, спугнул жука. Но тут нарушитель спокойствия улетел. Просто поднялся в воздух и, беспечно покружив под потолком, вылетел в форточку. Его вовсе не волновало, какое грандиозное впечатление он произвел на неподвижно лежавшего на кровати молодого человека. Беляев смотрел в потолок, тот расплывался — от слез бессилия и обиды. Ему казалось, что он всё еще чувствует лапки жука на своем лице. Некстати вспомнилась жена — Верочка. Вот она стоит в дверном проеме в своей любимой шляпке и, обернувшись напоследок, бросает Александру: «Прости. Правда, прости. Но я не для того выходила замуж, чтобы стать сиделкой».

Большая разница, когда женщина уходит от тебя здорового и когда покидает тебя больногоТвитнуть эту цитату

Что ж, он старался успокоить себя, думал: «Не впервой». Его первая жена, Анна, с которой Беляев прожил всего около года, тоже ушла. Но оказывается, большая разница, когда женщина уходит от тебя здорового и когда покидает тебя больного. Хорошо, что одна женщина всё еще оставалась с ним. За дверью послышался звук шагов. С облегчением Саша понял, что потолок вновь приобрел четкие очертания. Меньше всего он хотел дать слабину перед матерью. Она была единственной, кто не оставил его после оглашения диагноза. Пожилая женщина сначала увезла сына в Ялту — врачи рекомендовали южный климат — затем, когда деньги кончились, перевезла сюда, в Ростов-на-Дону.

— С тобой всё в порядке? — Надежда Васильевна обеспокоенно склонилась над сыном. — Как-то ты бледен. Проголодался?

— Да, мама, поедим.

— Да-да, поедим, а потом примем лекарства. И почитаю тебе.

Надежда Васильевна говорила быстро, нарочито жизнерадостно. Она уже потеряла двоих детей: её дочка Нина умерла ещё маленькой, старший сын Вася утонул. Она не собиралась терять своего последнего ребенка, даже несмотря на то, что свято верила в Божью волю. Конечно, тяжело. Но кажется, это предел страданий. Взрослый лежачий сын на руках, деньги медленно, но верно кончаются. Разве может быть хуже?..

Было лето 1917-го года.

Жизнь до

Саша решил попробовать взлететь. Забрался на крышу сарая и сиганул с него в небо. Получилось почему-то на землюТвитнуть эту цитату

Маленький Саша сидел на лавке и «качал чертика»: клал ногу на ногу и раскачивал верхней. Няня недовольно ворчала: «Ишь, нечистого катает», — но Саша не обращал внимания. Он, сын настоятеля церкви Смоленской иконы Божией Матери, привык к тому, что домашние постоянно боялись всякой чертовщины. Подумаешь, чертик. Наверняка бывают вещи и пострашнее. Когда рыба большая с крючка срывается, или когда пчела кусает. Или вот недавно была история: Саша решил попробовать взлететь. Забрался на крышу сарая и сиганул с него в небо. Получилось почему-то на землю. Сначала было темно, потом больно. Мама плакала в углу комнаты, отец рассердился, а врач не велел вставать с постели пару недель. Болела спина. Но ничего, прошло же. Так что чертик — это мелочи, он не страшный.

Не изменило скептического отношения Саши к религии и духовное училище, куда его отдали в 1894 году, десяти лет от роду. Отец надеялся, что средний сын пойдет по его стопам, но тот, несмотря на юный возраст, неожиданно показал характер. Он объявил родителям, что ни при каких условиях не станет священнослужителем (о том, что училище и вовсе превратило его в атеиста, Беляев решил родителем не сообщать; хватит с них и одной неприятной новости). В 1904 году Саша поступил в лицей. Параллельно он занимался скрипкой, техникой, фотографией, да, в общем-то, всем, что подворачивалось под руку. Его привлекал театр, интересовало изобретательство, и он редко бывал без книги в руках.

Наконец обозначились два основных увлечения: юриспруденция и театр. Для доходов и для души. Третьим интересом значилась красавица Анна Станкевич. 24-летний Саша женился, но лишь для того, чтобы через год развестись: Анна предпочла другого. Что ж, не беда. У здорового молодого человека есть много способов отвлечься. Юридическая практика Беляева шла в гору. Он снимал прекрасную квартиру в центре Смоленска, не пропускал ни одного значимого театрального представления, даже писал рецензии для «Смоленского вестника». Женился в конце концов на другой красавице, капризной Верочке. С ней же в 1914 году поехал в путешествие по Европе. А весной 1915 года его жизнь навсегда изменилась.

Диагноз

—Падали когда-нибудь?

—Что-то не припомню, — Александр хотел было махнуть рукой, но поморщился от резкой боли, отдававшей в позвоночник, — разве что в детстве.

— Наверняка.

Доктор обмакнул перо в чернила и начал строчить диагноз. Вдруг Саша вспомнил.

— А это важно? Падал ли я?

— Конечно. Все важно, — врач отвечал, не переставая писать. Наконец, закончив, он повернулся к Беляеву.

— Тут такое дело, Александр Романович. Туберкулёз позвоночника сам по себе не возникает. И моя версия такая. В детстве у вас уже была травма. Может, вы и не помните — мальчишки таких вещей не запоминают. Уже, считайте, предрасположенность. А потом, говорите, переболели плевритом.

— Я бы кивнул, доктор, да больно.

Болели плевритом, делали пункцию. И, боюсь, задели один из позвонков. Занесли инфекцию.Твитнуть эту цитату

— Кивать не надо, я знаю. Так вот, болели плевритом, говорите, вам делали пункцию. И, боюсь, задели один из позвонков. Занесли инфекцию. Такой сюжет мы с вами имеем, Александр Романович.

В комнате воцарилась тишина. Доктор, повидавший на своем веку самых разных больных, старался сохранять приличествующее разговору сочувственное выражение лица. Разумеется, ему было жаль этого молодого успешного адвоката. Но у адвоката в гостиной сидит красивая жена, плачет, а посуда — фарфор тонкой работы. Значит, по-крайней мере будет болеть в комфорте. Медицинская практика не оставляет на жалость ни времени, ни сил.

Иллюстрация: Илья Кутобой

—И что же теперь? — выдавил, наконец, пациент. Он и боялся, и хотел услышать ответ.

—Боюсь, пока ничего. Покой. Мы в таких случаях прописываем полную иммобилизацию. А через несколько недель посмотрим. Я вас утешать не хочу, случай тяжёлый. Но не необратимый. Покой, хороший уход, благоприятный климат. Через несколько месяцев, глядишь, изготовим вам корсет, и сможете вставать.

Беляев перевел взгляд с доктора на потолок. А ведь через несколько месяцев он планировал быть в Китае. Да уж, какой теперь Китай.

Жизнь после

В 1919 году умерла мать. Даже её силы воли и веры в Бога не хватило на то, чтобы пережить голод и холод гражданской войны. Александр не смог проводить её на кладбище, даже поцеловать в гробу не смог. Помнится, врач говорил, что через несколько месяцев он пойдет на поправку. А вдруг он имел ввиду не месяцы, а годы? А может вообще говорил просто так, чтобы успокоить?

Потом воля снова брала верх, и Александр продолжал, лежа в кровати, учить языки и читать книжкиТвитнуть эту цитату

В иные дни казалось, что боль, стекающаяся в позвоночник со всего тела, отступает. Что ещё чуть-чуть, и он встанет с кровати. Беляев уже мог без боли двигать руками, держал книги, даже пытался что-то записывать. А потом вдруг поднималась температура, боль возвращалась, надежда отступала. Условия жизни становились всё хуже, хотя Надежда Васильевна экономила на чём только могла и следила за тем, чтобы сын не голодал. Беляеву порой становилось мучительно стыдно. «Какая от меня польза? — думал он с раздражением. — Зачем всё это? Учу языки, на которых, небось, уже не доведётся говорить, читаю книжки, которые даже на полку поставить не могу. Пустое. Лучше бы умереть». Но потом воля снова брала верх, и Александр продолжал, лёжа в кровати, учить языки и читать книжки. Особенно занимал его Жюль Верн.

Доставать книги было нелегко. К счастью, у Беляевых появилась приятная во всех отношениях соседка, юная Маргарита Константиновна Магнушевская. Она работала в библиотеке и охотно приносила больному книги. Маргарита допоздна засиживалась с Надеждой Васильевной за пустым чаем (конечно, когда чай был) и с удовольствием читала вслух Беляеву. И главное — записывала под его диктовку. Александр и прежде пробовал свои силы в литературе, но теперь она занимала все его мысли.

Возможно, потому Надежда Васильевна и уступила в борьбе с усталостью и смертью — увидела, что есть, кому позаботиться о Саше. Не ошиблась: в 1921 году именно с помощью Маргариты Беляев сделал свои первые шаги. А летом 1922 года ему в доме отдыха для ученых в крымской Гаспре изготовили корсет. И он начал ходить. Да, с корсетом, не спеша, осторожно, и всё же — ходить. Чудо.

Впервые «Голова профессора Доуэля» появилась в виде научно-фантастического рассказа в газете «Гудок» в 1924 году. В «Голове профессора Доуэля» Беляев достоверно рассказал о том, что чувствует голова, лишенная тела В нём Беляев достоверно рассказал о том, что чувствует голова, лишенная тела. Спустя годы, в статье «О моих работах» писатель признался: «Болезнь уложила меня однажды на три с половиной года в гипсовую кровать. Этот период болезни сопровождался параличом нижней половины тела. И хотя руками я владел, все же моя жизнь сводилась в эти годы к жизни «головы без тела», которого я совершенно не чувствовал… Вот когда я передумал и перечувствовал всё, что может испытать «голова без тела».

Рассказ имел потрясающий успех. Так началась история Беляева — писателя-фантаста. И это при том, что болезнь, иногда отступая, окончательно не уходила.

У Беляевых родились две дочки. Жена Маргарита продолжала выполнять обязанности не только хозяйки дома, но и личного секретаря писателя. Его дочь Светлана позже вспоминала: «Чаще всего, обдумав будущий роман, без всякого черновика диктовал его маме, а та печатала на машинке». Даже рецидивы болезни не останавливали Александра: «Когда отец был на ногах, он писал или печатал, сидя за столом. Во время обострения болезни, лежа в гипсе, писал на фанерке, которую ставил себе на грудь».

Самые известные романы Беляева — «Голова профессора Доуэля», «Человек-амфибия», «Ариэль» — рассказывают в сущность об одном и том же. О том, что человек с помощью науки и силы воли может преодолеть свои физические недостатки или усовершенствовать собственное тело. Беляев любил наблюдать за конфликтами крепкой воли и ненадёжного тела. И в его книгах воля неизменно побеждала.

P. S. Фашисты оккупировали Пушкин осенью 1941 года. В одной из квартир они обнаружили небольшое семейство. Девочка-подросток в совершенстве владела немецким. «Мой папа — известный писатель» — с гордостью сообщила она. Кто-то из офицерского состава узнал Александра — его книги переводили на немецкий. Семью Беляева оставили в покое. 6 января 1942 года «советский Жюль Верн» Александр Беляев скончался.