Привет!

Это «Такие Дела», я Артем Беседин, и с вами рассылка лучших материалов последней перед ковидными длинными выходными недели.

Такое наказание грозит Максиму Смольникову — возможно, самому известному уличному художнику Дальнего Востока, «хабаровскому Бэнкси». Кажется, все в городе знают его фирменного персонажа — человечка, похожего на ниндзя. Как стрит-артист, веривший в справедливость без насилия, однажды проснулся от стука в дверь, в которую вломились одиннадцать силовиков (а также при чем тут соцсети и акция в поддержку бывшего губернатора области Сергея Фургала), рассказывают в своем тексте Софья Коренева и Виктория Микиша.

Мое внимание в этом материале привлек комментарий другой местной художницы. Рассказывая, как после задержания Максима изменился мир вокруг — кто-то уезжает из страны, кто-то замолчал, — она говорит: «Этот случай какое-то мифическое ощущение создал, что была спокойная, мирная жизнь, а сейчас человек в кошмаре находится, и вокруг это сказывается. — Многие боятся иметь какую-то связь с этим случаем. И этот страх тоже опутывает сообщество. Было мирное время, а сейчас нужно опасаться».

Кажется, подобное нынче происходит не только с художниками, правда?

Не знаю, что может быть более жутким, чем когда такое говорит матери маленький сын. Наверное, то, что он говорит о своем старшем брате — наркозависимом, в отчаянии избивающем и мать, и жену. Наверное, то, что отец двух братьев тоже употреблял, а потом избивал несчастную женщину, а потом умер от передозировки. Наверное, то, что она до сих пор считает, что он хитрый — бросил ее с этим всем.

Хорошо, что в нашей стране есть кризисные центры. Хорошо, что их даже стали рекламировать в московском метро. Плохо, что возникают случаи, когда в них вторгаются и похищают и без того пострадавших, например, как недавно в Дагестане. Слава Богу, в «Аистенке», который помог героине статьи Марины-Майи Говзман, таких ситуаций не возникало. Сейчас она пытается начать жить заново, с ней и ребенком работают психологи, и хочется верить в лучшее.

А еще очень радует, что есть центры, где помогают зависимым, где им дают почву под ногами и веру в то, что другая жизнь возможна. О том, как работает один такой проект — питерский приют «Дом на полдороги», написал Илья Семенов, а про другой, фонд «Диакония», рассказывает Нина Фрейман.

Я очень советую прочитать оба этих текста — во-первых, они дают надежду, а во-вторых, они довольно нетипичны для такого рода материалов. «Дом на полдороги» — это проект «Ночлежки», организации, работающей обычно с бездомными, и его суть именно в том, чтобы поддержать людей, у которых если и есть дом, то возвращаться сейчас туда — это вернуться в прежнюю зависимость. А во втором материале героиня — мать наркозависимого, которая борется, и кажется, довольно успешно, со своей созависимостью. Да, такие группы в двенадцатишаговых программах тоже есть, и об этом важно знать.

Я не то чтобы большой фанат жанра «благостный портрет священника», но герой материала Дмитрия Сидорова и Сергея Карпова — человек посложнее, чем то, что можно представить себе в этих рамках. Отец Василиск практически своими силами построил в Волго-Ахтубинской пойме скит-приют, где теперь обитают раненые редкие птицы — орлы, филины, аисты. Очень красивый (и фото Карпова, и язык Сидорова) материал про мужчину, который нашел себе мечту и идет к ней, и даже вынужден был покинуть лоно Русской православной церкви, чтобы остаться со своими пернатыми в своей обители.

Наш информационный отдел тоже неустанно трудится и поставляет важные тексты, связанные с текущей повесткой. Вот, например, заметка с ответами на популярный вопрос о том, можно ли совмещать прививки от ковида и гриппа. А на нашу новость про обращение благотворительных фондов с просьбой не признавать их иноагентами уже на следующий день отреагировал Песков — обещал донести это до сведения президента Путина.

Верим. В лучшее. А что нам остается.