«От разговоров о смерти еще никто не умирал»: как работает первое российское Death Cafe

29 августа в библиотеке имени Некрасова прошла очередная встреча Death Cafe. На этом мероприятии люди обсуждают смерть и связанные с нею вещи за чашкой чая с печеньем. Death Cafe появилось в России не так давно. Количество посетителей с каждым разом становится все больше и больше, так как люди испытывают необходимость говорить на эту табуированную в обществе тему. Организатор российского Death Cafe онкопсихолог Катерина Печуричко рассказала ТД историю создания кафе и про то, почему так важно говорить о смерти.

Что такое Death Cafe

Первое Death Cafe появилось в 2011 году в Англии. Его создал британец Джон Андервуд, вдохновившись работами социолога Бернарда Креттаза, описавшего традиции захоронения в разных странах. После нескольких встреч, на которые, как ни странно, сразу пришло достаточно большое количество людей, Андервуд написал краткий гайдлайн «Как провести свою встречу Death Cafe».

В мае 2016 года онкопсихолог Катерина Печуричко открыла первое в стране Death Cafe, прочитав о британском мероприятии в The Guardian. Общая фактура встреч и правила поведения опирается именно на модель, предложенную Андервудом. Встречи происходят в уютной обстановке, напоминающей домашнюю, — посетители сидят в комфортных местах и пьют чай с печеньем. Также есть ряд правил, которые должны соблюдать все участники.

Во-первых, Death Cafe — это не групповая психотерапия и не тренинг по личностному росту. Концепция этих встреч заключается в том, что люди имеют возможность высказаться и быть услышанными. Как правило, после вступительной речи ведущего (который говорит об истории мероприятия и о правилах поведения. — Прим. ТД), задается определенная тема дальнейшей дискуссии. Люди рассказывают о личном опыте, о своих переживаниях, о мыслях, рассуждают об этичности или гуманности чего-либо, иногда молчат, иногда плачут и, как ни странно, очень много шутят.

«Нам важно, чтобы была такая атмосфера, соблюдение правил, чтобы люди чувствовали себя безопасно, комфортно и понимали, что сюда можно принести такие хрупкие переживания», — рассказывает Печуричко.

По ее словам, необходимость этих встреч возникает, в частности, из-за того, что сама тема смерти в обществе табуирована. Не принято обсуждать, к примеру, похороны пожилых или больных людей. Не принято заранее планировать подобные вещи. Мало кто готов говорить об этом открыто со своими родными и близкими, и мало кто готов купить своей бабушке посмертное платье, даже если она сама об этом просит. Печуричко отмечает, что у некоторых появляется серьезная боязнь разговоров о смерти и о других относящихся к ней темах, страх материализации мыслей. «От разговоров о смерти еще никто не умирал», — говорит Катерина.

В Европе тема смерти табуирована в меньшей степени, считает Печуричко. Она приводит в пример британский фестиваль, который организуют владельцы одного из кладбищ. У самого этого кладбища есть слоган «120 акров открытий», а фестиваль называется Life, death and the rest («Жизнь, смерть и остальное»). Там представлены различные тематические инсталляции, показывают театральные шоу, проводят Death Cafе и экскурсии по захоронениям. На фестиваль приходят семьи с детьми, и все происходящее совсем не ассоциируется с каким-то «фрик-шоу».

Кто приходит на встречи и что на них обсуждают

Августовская встреча Death Cafe проходит в одной из комнат библиотеки Некрасова — небольшое помещение заставлено пуфами и книжными полками. В этот раз на мероприятие пришли 25 человек. На небольшом столике в углу стоят тарелки с печеньем и стаканы с чаем.

Участники мероприятия в основном молодые люди. В этот раз они обсуждают тему скорби и спорного этического вопроса — обязан ли человек скорбеть по каким-то правилам, и обязан ли он делать это вообще. Участники высказываются по очереди, но примерно к середине встречи многие из них так взволнованы, что едва могут дождаться возможности высказаться.

На встречах Death Cafe возникает ощущение интимности, так как люди зачастую говорят об очень личных вещах, рассуждают об рациональности и иррациональности собственных страхов и о том, как они сами это воспринимают. Одна из посетительниц Death Cafe делится с остальными участниками впечатлением, что на этих встречах она обсуждала то, о чем никогда не говорила даже со своими близкими.

«Человек должен набраться мужества, чтобы рассказать свою историю встречи со смертью или как хоронил кого-то из близких, или сказать о своих детских воспоминаниях. К примеру, первые похороны, тебе шесть лет, хоронят во дворе мальчика, которому тоже шесть лет. Тут можно рассказать историю, как ты видишь этот гроб, эту крышку. А ты потом не спишь ночью, тебе кажется, что ты сам лежишь в гробу. Очень большое мужество нужно, чтобы незнакомым людям это рассказать», — добавляет Катерина.

Она также подмечает, что поведение людей, ходящих на Death Cafe регулярно, через какое-то время меняется. В частности, меняются поднимаемые ими темы. Как правило, все начинается с рассказа о личных переживаниях, дальше люди могут прийти уже с другим запросом, к примеру: «Я ехал на встречу в автобусе и вдруг подумал, насколько уместен юмор на тему смерти?»

О чем в Death Cafe говорить нельзя

Death Cafe для некоторых, возможно, единственная доступная «площадка» для открытой и публичной рефлексии, говорит организатор встреч. Однако здесь запрещены экспертные или любые другие консультации. По словам Печуричко, люди из различных религиозных конфессий не убеждают атеистов в существовании жизни после смерти, вторые же не обесценивают парадигму первых. Психоаналитические комментарии после высказываний вроде «это у вас проблема из детства, вам нужно переосмыслить это» также не приветствуются, рассказывает Катерина.

По ее словам, Death Cafe посещают и психологи, и философы, и социологи, сюда приходят работники ритуальной службы и хосписов. Но в данном случае они не выступают как профессионалы, оперируя данными различных, к примеру, антропологических исследований и не консультируют других пришедших.

«Как-то раз к нам приходила режиссер-документалист Елена Погребижская. Она собиралась снимать фильм о том, как люди переживают потерю, травму от смерти близкого. Она тоже пришла послушать истории и поделиться чем-то своим. А у нас так получилось, что на этой встрече было много людей из хосписов. Они начали делиться историями и размышлениями из своей профессиональной жизни. Погребижская все это долго слушала, а потом высказалась: «Мне жаль, что тут собрались такие высоколобые профессионалы. А где, блин, тут наше все настоящее?» Дальше она там свою историю рассказала, кто-то подхватил, и пошло вот это вот настоящее — с личными историями и даже слезами», — рассказывает Печуричко.

Из этого можно сделать вывод, говорит организатор кафе, что даже в хосписах и НКО не всегда принято обсуждать тему смерти. Между тем работники из сферы паллиативной помощи сталкиваются с ней постоянно. Профессионалам некуда перенести свои переживания по поводу, к примеру, умершего пациента.

Чем опасна табуированность темы смерти

Люди чувствуют необходимость говорить об этом. Катерина считает, что табуированность темы смерти приводит к тому, что люди страдают от неврозов и эмоционального выгорания.

Сама тема смерти исчезает из публичной дискуссии, но все еще актуальна в каждой частной жизни. Люди каким-то образом примиряются с этими мыслями самостоятельно.

«Невротизация общества, в частности, связана с тем, что нет этой темы, нет повестки, и нет даже простого месседжа, говорящего, что это нормально — думать на тему смерти, говорить о ней и хотеть об этом говорить», — добавляет Катерина.

Само создание Death Cafe и организация встреч также связаны с некоторыми проблемами. Как выяснилось, очень многие публичные пространства не готовы отдавать помещение под это мероприятие только из-за его тематики. По словам Печуричко, некоторые недоумевают – зачем раз в месяц собираться, чтобы говорить про смерть? Другие считают, что Death Cafе — это пристанище фриков или «сектантов», проявляющих свои «нездоровые интересы», отмечает организатор встреч.

«После встреч я делаю отчеты. Разумеется, эти отчеты абсолютно анонимны, и я всегда уточняю, какую историю можно записать, а какую нельзя. И часто получаю такие отзывы: “Кать, ну что вы там все про смерть да про смерть? Вы там вообще нормальные? Может, лучше поговорите про жизнь?” А я как раз заметила, что в основном разговоры про жизнь там и есть», — рассказывает Катерина.

Действительно, участники встречи преимущественно говорили про жизнь. Говорили об уместности разговоров про смерть с близкими, рассуждали о грусти и скорби, расспрашивали друг друга о мировоззрении.

После встречи участники шли к автобусным остановкам и метро, оживленно продолжая обсуждать дискуссионные темы. Один из них сказал подруге: «Я очень давно хотел об этом поговорить».