Невозможность купить гормоны, обострение финансовых проблем, проблемы со сменой документов — с этими и другими сложностями столкнулись трансгендерные люди во время пандемии. Даже в обычное время им тяжелее найти работу или получить доступ к медицине, а режим самоизоляции обострил проблемы. «Такие дела» поговорили с трансгендерными людьми о том, как изменилось их положение в последние месяцы.
Марк Леннарт
Трансгендерный мужчина, активист, Санкт-Петербург
С проблемами я сталкивался еще до пандемии, но сейчас сложности испытывает вся моя семья. Мы сжались как единый организм. Я сижу только на финансовой поддержке родителей. Собственный источник дохода сократился с 15 тысяч в месяц — чего мне хватало — до 100 рублей в день. У меня отдельная квартира по наследству от бабушки, я живу в ней один и не могу второй месяц заплатить [за коммунальные услуги]. Жду, когда мне все отрубят. Надеюсь, не отрубят.
У меня все документы уже сменены, но нет военного билета — я его почти доделал, но тут началась пандемия. И все, закрылся военкомат. (Согласно ст. 65 ТК РФ военнообязанные должны предъявлять документы воинского учета при устройстве на работу. Трансгендерные мужчины оформляют военный билет, если меняют гендерный маркер в российском паспорте, — прим. ТД). До сих пор не могу никуда устроиться, только какие-то фрилансы неофициальные. Я подрабатывал в кофейне в качестве иллюстратора, но из-за пандемии они буквально в первый же месяц обанкротились. А образования у меня нет. Только девять классов, потому что меня отчислили из колледжа за «ЛГБТ-пропаганду».
Я вообще бывший ютубер и сейчас веду канал в TikTok, освещаю тему трансгендерности. Я там чуть ли не единственный в этой тематике. Родственники, которые мне помогали с поиском работы, сказали, что по запросу моего имени очень быстро всплывает ссылка на мой профиль и что у меня могут возникнуть проблемы, пока я веду такую активистскую деятельность. Никому из работодателей это не нравится. Я с этим сталкивался еще до пандемии, когда после собеседования со мной связывались и говорили, что их это весьма смущало. И если я выбираю работу, то везде все закрываю, удаляю и заканчиваюсь как активист.
Из-за пандемии я лишился эндокринолога: они просто перестали функционировать в моей поликлинике. У меня нет доступа к врачу, пока все не закончится. Я веду официальную терапию и столкнулся с тем, что не знаю, как сейчас получать гормоны. Вот самая большая и острая проблема. Тестостерон пока что есть, но неизвестно, где его брать дальше. Все накрылось медным тазом.
Тор Широков
Руководитель общественного движения ЛГБТ «Реверс», Краснодар
Мы не можем попасть на прием к бесплатному эндокринологу уже три месяца. С 31 марта Краснодар был закрыт полностью (в городе ввели карантин, — прим. ТД). Было запрещено перемещение внутри города, закрыты все городские поликлиники. Трансгендерные мужчины получают рецептурный препарат, тестостерон. Его не выписывают на срок больше месяца, и каждый месяц нужно посещать эндокринолога и получать рецепт.
До 6 мая нельзя было сходить и в платную клинику из-за условий самоизоляции. Люди остаются без жизненно важных препаратов, которые нельзя заранее купить. Мы писали заявление на сайте министерства здравоохранения [Краснодарского края] по этому поводу, ответ пришел ровно через 30 дней: «Вам позвонят из поликлиники».
Мне действительно позвонили и сказали: «Мы вас ждем в поликлинике, как только она откроется. Следите за информацией. Как она откроется, мы вас ждем без очереди, без талончика, приходите к эндокринологу». Но так как заявление можно писать только от конкретного физического лица, то мне пришел личный ответ. Понятно, что это не решение проблемы.
Некоторые люди были вынуждены выбираться в платные клиники под страхом быть оштрафованными. В Краснодаре штрафовали сразу на 15 тысяч. Это такие риски, и непонятно, что на весах. И людям остается либо друг у друга что-то брать [из препаратов], либо пытаться через платные клиники получить рецепт. Не то что обслуживание, какую-то медицинскую услугу — за получение рецепта нужно заплатить полторы тысячи. Или идти на черный рынок и покупать какую-то нелицензированную продукцию, что в принципе незаконно. Так тоже делают люди, потому что это самый финансово выгодный путь. Денег, естественно, нет.
У трансгендерного человека есть разные виды операций. И одна из них — гистерэктомия, удаление внутренних половых желез. И еще яичников, матки, которые вырабатывают гормоны у человека, который родился с женским гендерным маркером. Если у человека удалены свои гормональные системы и он не получает извне гормоны, вот что с ним может стать? Это колоссальный вред здоровью. Могут быть очень разные последствия, все отразится на разных системах организма. У меня тоже получилось два месяца перерыва.
Умар (имя изменено по просьбе героя)
Трансгендерный мужчина из Екатеринбурга, мигрант
Я мигрант, приехал из Кыргызстана. Живу в России восемь или девять месяцев. Устроился на работу, все стало налаживаться. Сперва я был поваром раздачи, потом поднялся до официанта. Но с тех пор как вирус начался, сижу без работы три месяца. Здесь ни родственников, ни друзей, вообще никакой помощи. У меня были с документами проблемы, и я неофициально работал. Из-за этого мне компенсацию [на работе] платить не будут. Очень трудно было с продуктами, за квартиру платить.
Сидел дома сперва, потом нашел Ресурсный центр для ЛГБТ и написал туда в экстренную помощь (программа помощи для ЛГБТ-людей из Екатеринбурга и Свердловской области, попавших в кризисную ситуацию, — прим. ТД). Они ответили на следующий день, приехали, купили мне продукты. Мне определили сумму в тысячу рублей, и я купил себе то, что мне надо было. У меня еще утяжки не было (специального утягивающего белья для трансгендерных мужчин, — прим. ТД). Просто корсет был, и в нем вообще дышать невозможно, особенно на работе. И мне помогли с утяжкой.
Потом еще написали какому-то фонду про меня, и люди из Москвы отправили мне гуманитарную помощь через СберМаркет. Они достаточно хорошие продукты послали. Колбасу, например. Средства гигиены, бытовую химию, мыло — все отправили. То, что мне надо было.
Потом я начал выходить на подработку. На картошку ходил, красить заборы. Но там люди, мусульмане, по-другому обращаются. «У нас так не принято. Почему ты так ходишь? Разве так можно?» Можно сказать, оскорблять начали, издеваться. И я просто перестал туда выходить, потому что неприятно было там работать с такими людьми.
Сейчас я тоже в очень тяжелом положении. 15 июня мне надо было за квартиру платить, но я с хозяином договорился, что через неделю отдам. Сейчас ищу подработки в интернете целый день. Но мигрантов боятся брать без миграционки (миграционной карты, которую выдают мигрантам при пересечении российской границы, — прим. ТД), я ее потерял. А без миграционки я здесь вообще никто.
Винсент Тулянкин
Координатор транснаправления в Ресурсном центре для ЛГБТ, волонтер «Транс*коалиции на постсоветском пространстве», Екатеринбург
Во время пандемии «Транс*коалиция на постсоветском пространстве» запустила межрегиональную, межстрановую программу помощи, на которую выиграли грант. Я отвечаю за всю Свердловскую область и не мог туда не подключиться. Когда нам отправляют заявки, мы смотрим запрос и направляем его в в соответствующую организацию.
«Транс*коалиция», например, может оказать одну помощь, и как представитель в Свердловской области я могу быть здесь посредником. А Ресурсный центр для ЛГБТ может оказать другую поддержку. Это очная встреча с юристом, с психологом. Если наших ресурсов не хватает, то мы можем обратиться в «Российскую ЛГБТ-сеть».
Чаще всего за время [пандемии] COVID к нам обращались из-за потери работы, отсутствия денег на продукты и гормоны. Потеря работы происходит именно по транс-специфичной причине. Трансгендерные люди часто живут с несмененными документами: допустим, мужская внешность и старые женские документы. В таком случае человек избегает официального трудоустройства, чтобы лишний раз не светить паспорт. Он ищет неофициальное трудоустройство, и в таком случае это первый кандидат на увольнение или прекращение работы. Например, я так потерял работу и не имею права на поддержку государства согласно требованиям.
А могут быть и совершенно типичные истории, когда трансгендерный человек просто работает, и компания закрылась на время карантина, попала под ограничения. Либо другая ситуация. Трансгендерный человек работал официально, сделал на работе каминг-аут. И пока все хорошо — относятся хорошо. Как только наступает кризис или еще что-то, говорят: «Ну слушай, ты же понимаешь, что мы же не будем увольнять других людей. Давай мы тебя уволим».