«Чтобы УФСИН ЯНАО сообщило о смерти заключенного — такого никогда не было. Я предполагаю, что там произошла какая-то катастрофа», — отмечает в разговоре с «Такими делами» Иван Иванов, координатор фонда «Русь сидящая».
Судя по скорости развития событий, это мог быть и оторвавшийся тромб, диагноз «тромбоэмболия» может быть поставлен только после вскрытия, которое пока не проводилось, рассуждает он. «При этом для системы ФСИН это один из самых удобных диагнозов», — добавляет Иванов.
Об этом же говорит уехавший из России аналитик ФСИН Анна Каретникова: «Тромбоэмболия легочной артерии (ТЭЛ) — это название заболевания, которое, по крайней мере тюремными медиками, употребляется как бы в таком… переносном, расширенном смысле».
«Как-то вот так: “Почему больной умер? Да забудь, все равно ТЭЛ напишут, кто разбираться будет”. На мое непонимание по первости доктора мне объяснили:
«Загибался больной от почек или печени? Кто сказал, что медицинскую помощь не оказывали? Брось, оказывали. Тромб, внезапная смерть. Ни от чего не загибался? Вчера здоровый был? Ну подождем, конечно, но ты же понимаешь, что ТЭЛ с большой долей вероятности снова будет», — рассказывает Каретникова.
В целом ШИЗО, где долго находился Навальный, ничего хорошего не предполагает, продолжает Иванов. «Навального никто не обследовал, и резкое ухудшение здоровья вполне возможно. В тюрьме нет здоровых людей, а уж Алексея после отравления это понятие не касалось точно», — говорит правозащитник. Он объясняет:
«Туалет, стол, табурет и пристегивающаяся койка, которой можно пользоваться только во время отбоя. Еще может постоянно играть музыка. ШИЗО — это всегда давление, всегда пытка», — рассказывает Иванов.
В ШИЗО заключенные лишены свиданий, посылок, звонков, людей только могут выводить раз в день на часовую прогулку. «Психологически это очень тяжело, это психологическая пытка, это огромные ограничения в плане тех немногих прав, которые есть у заключенных. И это, конечно, и физическая пытка», — уточняет правозащитник.
Его слова дополняет член СПЧ Ева Меркачева, с которой поговорил телеканал RTVI: «Штрафной изолятор — это место, куда нельзя взять собственную одежду, в том числе теплую, запрещены любые свои продукты, человек находится в полной изоляции, в месте, где ничего нет».
Такие условия в буквальном смысле подрывают не только психическое, но и физическое здоровье, уверена Меркачева.
«Я говорила с такими людьми. По их словам, если они попадали в штрафной изолятор пять раз подряд, то сразу теряли вес чуть ли не наполовину. Закон вроде как ограничивал срок пребывания в ШИЗО, потому что медики настаивали, но что можно было сделать? Человека из ШИЗО доставляют обратно в отряд — тут же новая комиссия, ему говорят, что у него новые нарушения, и он опять отправляется в ШИЗО — такая бесконечная карусель. И можете себе представить, что человек просто в себя не приходит. Еще ведь они же адвокатов Навального самих арестовали, то есть, по сути, никто уже не мог по большому счету оказывать ему нормальную адвокатскую помощь», — объяснила правозащитница.
Конечно, в изолятор может прийти врач, если он есть, добавляет Иванов из «Руси сидящей». Но чтобы получить в колонии таблетку, заключенному «нужно пройти 33 круга ада», отмечает он. Правозащитник уточняет: «Пригласить врача с воли теоретически возможно, но практически это невыполнимая задача».
«Учитывая последствия тяжелого отравления, должен был быть мониторинг здоровья Алексея — если не постоянный, то хотя бы периодический. Но, очевидно, его там никто не обследовал», — заключает Иванов.