Последние минуты жизни
Работать на телефоне доверия я начала три года назад. До этого помогала пострадавшим от домашнего насилия в центре «Семья», была социальным работником. А потом, когда получила психологическое образование, попросилась на линию доверия — мне стало очень важно и интересно помогать женщинам именно в таком формате.
Самый тяжелый для меня звонок был в первый же день дежурства — случай с суицидом. Обычно мы разговариваем с дозвонившимися 20–30 минут, но в тот раз я забыла о правилах — говорила с женщиной больше часа.
Она только что пережила попытку суицида и постоянно повторяла в трубку, что больше не хочет жить, потому что находится в отношениях с абьюзером и не видит выхода из них. Женщина просила меня оставаться с ней на линии, потому что планировала повторить попытку суицида и хотела, чтобы в последние минуты жизни с ней кто-то был.
В конце концов звонившая положила трубку, сказав, что обратится к специалисту. Она жила в глухом селе, и больше звонков от нее не поступало. Я так и не узнала, чем закончилась ее история и осталась ли она в живых.
Корова или жизнь
Часто я вспоминаю еще один звонок — он оставил у меня ощущение, что я ничем не смогла помочь. Звонила женщина из отдаленного села. Она рассказала, что ее муж в очередной раз пришел домой пьяным и избил ее. Я посоветовала обратиться в полицию, но женщина отказалась, объяснив это тем, что в деревне все друг друга знают и ей стыдно признаваться в том, что ее бьет муж.
В ответ я рассказала о кризисном центре в 200 километрах от нее, но женщина не могла уехать из села, потому что дети учатся в школе, мать требует ухода и не на кого оставить хозяйство с коровой. Все, что оставалось тогда мне, — выслушать ее. Многие женщины звонят повторно, но звонка от той я так и не дождалась. Не знаю, что стало с ней потом.
Насильник в соседней комнате
Бывает, что женщины звонят и говорят слишком тихо, шепотом. Почти всегда это означает, что ее обидчик находится в соседней комнате, часто слышны его крики. Однажды во время такого звонка мужчина с криками вмешался в телефонный разговор: «Опять ты кому-то жалуешься!» После этого трубку бросили. Больше звонков с того номера не поступало. В таких случаях у меня остается чувство, что я не только не помогла, но даже навредила.
Помню женщину, которая после побоев мужа лишилась слуха на одно ухо. Когда мы говорили с ней, она была в больнице с серьезными травмами. Врачи передали дело о нападении на нее в полицию, но женщину это расстраивало. «Он просил прощения, дочка его любит… Как я буду без него?» — говорила она и собиралась возвращаться к своему обидчику.
Конечно, слушать это было страшно. Мы лишь телефон доверия — можем дать психологическую и информационную поддержку, а решения нужно принимать человеку самостоятельно. Мы не знаем, что с каждым дозвонившимся происходит дальше, для меня это почти невыносимо.
После тяжелых звонков мне лично помогают дыхательные практики, горячий чай, душ. Иногда спасает простая мысль: эта работа нужна. Мы с коллегами устаем, но силы возвращаются, когда женщины благодарят. Бывает, что они звонят повторно и говорят: «Спасибо, ваши слова помогли». Мы всегда делимся этим в общем чате — и такие моменты напоминают нам, зачем мы здесь.
Тамара
В кол-центр меня позвала коллега в начале лета 2020 года, как раз после периода самоизоляции. Самый распространенный разговор в моей практике такой. Звонит женщина и говорит: «Меня избил муж». Я спрашиваю: «Когда это случилось?» Она отвечает: «Час назад. Сейчас он ушел за очередной бутылкой».
Такие женщины звонят просто потому, что невыносимо оставаться в этом одной. Им нужен кто-то, с кем можно поговорить. Часто они признаются: «Я не могу рассказать об этом родителям, подругам, близким». Поэтому этим женщинам нужен посторонний человек, который не знает их семью, не будет осуждать, а просто выслушает. Иногда такой звонок — единственный способ хоть как-то пережить то, что с ними происходит.
Насилие многолико
Насилие бывает не только физическим, но и психологическим, экономическим, сексуализированным. И в браке тоже. Женщинам часто трудно понять, что с ними происходит, — настолько насилие бывает встроено в их повседневность.
Очень часто я слышу одну и ту же фразу: «Наверное, я вообще не по адресу. У меня ничего такого нет». А потом добавляют:
Многие говорят, что никогда не думали звонить на горячую линию — считали, что домашнее насилие случается только с «плохими» женщинами, где-то в маргинальной среде. Но стыд и вина, которые они испытывают, совершенно неуместны: любая женщина может оказаться в подобной ситуации. Никто от этого не застрахован. Стыдиться должен тот, кто совершает насилие, а не тот, кто стал его жертвой.
Самое сложное для меня — это столкновение с собственным бессилием, понимание, что иногда изменить что-то очень трудно или даже невозможно — из-за равнодушия полиции, из-за инертности системы, из-за того, что женщина живет в глухой деревне и не имеет простого выхода из своей ситуации.
Очень часто от женщин звучит: «Он заберет детей». Это, пожалуй, самая сильная и распространенная угроза от домашних тиранов. Еще одна фраза, которая меня каждый раз поражает: «Я не дам тебе развод». Сразу хочется спросить: «В каком веке мы живем?»
В ситуации домашнего насилия женщиной управляет страх: она боится, что не справится одна, что останется с детьми без поддержки или лишится их, что окажется без жилья и средств к существованию. А еще глубже лежит страх одиночества, когда женщины рассуждают:
Сама виновата
Иногда те, кто обращается за помощью, начинают звонок с жалобы на себя: «Я злюсь на мужа, у меня пропало к нему желание, что-то со мной не так». А потом оказывается, что речь идет о сексуализированном насилии в браке, манипуляциях: «Не дала — денег не получишь», «Не хочешь — я уйду к другой», «Сейчас же — или я еду к любовнице».
Женщина остается в браке ради детей или из-за стереотипа о том, что «так надо». При этом она вынуждена каждый раз переступать через себя, занимаясь сексом, когда не хочет. Это и есть насилие, но не только со стороны партнера, но и со стороны общества, которое до сих пор поддерживает такие рамки.
Бывают звонки прямо в момент избиения: слышно, как он кричит, бросает вещи, что-то рушит. В таких случаях главное — помочь женщине обезопасить себя хотя бы на время: закрыться в ванной, если есть возможность, выйти к соседям, спрятаться за дверью. Уже после этого можно обсуждать следующие шаги: вызов полиции или другие варианты помощи.
Для нас, сотрудников горячей линии, это фактически вторичная травма: мы как будто присутствуем при насилии. Такие звонки — острая стрессовая ситуация и для женщины, и для нас.
Конечно, бывают и другого рода звонки, например розыгрыши. Или иногда звонят пьяные мужчины, которым просто захотелось поговорить, иногда — агрессивные: «Жена ушла, где она? Я знаю, что она вам звонила, немедленно сообщите».
Бывало и так, что мне лично угрожали — звонили мужчины со словами: «Я тебя найду». Это тяжело, но предсказуемо — открытая агрессия понятна. Гораздо страшнее завуалированные звонки-провокации, когда ты не можешь понять, это действительно женщина в беде или человек, который пытается вывести тебя на слова, чтобы потом использовать это против кризисных центров. В такие моменты чувствуешь особую угрозу.
Галина
Я работаю психологом с 2003 года, а три года назад перешла на телефон доверия. Тогда о проблеме домашнего насилия я знала немного, но с каждым новым звонком глубже понимала суть происходящего. Тема оказалась для меня очень важной и значимой, и именно это мотивировало помогать женщинам, пострадавшим от семейно-бытового насилия.
Я понимаю, что система защиты пострадавших от домашнего насилия в нашей стране далека от совершенства: нет четко выстроенной поддержки, нет отдельного закона, который признавал бы домашнее насилие самостоятельным видом преступления. В итоге пострадавший человек остается один на один со своей проблемой и реальной опасностью.
Звонок на горячую линию — это первый шаг, который не обязывает женщину к действиям, это разговор, построенный на уважении, принятии и поддержке.
Оборванные разговоры
Самые тяжелые звонки для меня — от взрослых женщин, которые страдают от домашнего насилия, которое совершают их собственные дети. Чаще всего у этих детей есть алкогольная или наркотическая зависимость. Нередко это повторение истории: мать долгие годы жила с мужем-абьюзером, терпела побои ради детей, муж умер, а теперь выросший сын ведет себя так же, как он, и женщина снова оказывается в ловушке насилия.
Каждое обращение тяжелое по-своему, ведь домашнее насилие всегда связано с болью, страхом и опасностью.
Страшно, когда разговор внезапно обрывается. Ты не знаешь, это технический сбой или к женщине пришел обидчик и она снова в опасности.
Часто женщины живут в полной социальной изоляции, и звонок нам — единственная возможность выговориться и почувствовать, что их слышат.
Пострадать от домашнего насилия может любая женщина. У абьюзера нет таблички «тиран». Наоборот, в начале отношений он часто заботливый и внимательный, кажется, что за ним как за каменной стеной. Но со временем выясняется, что за этой «стеной» жизни нет.
Всероссийский телефон доверия (ВТД) для женщин, переживших домашнее насилие, начал работу в 1992 году. В 2011 году линия получила статус всероссийской и федеральный номер — 8-800-7000-600. С 2023 года телефон работает круглосуточно на базе автономной некоммерческой организации социальной реабилитации и адаптации женщин и детей «Центр ресурсной помощи».
За 33 года работы на телефон позвонили более 500 тысяч женщин. Ежемесячно на линию поступает более 2000 обращений. По статистике ВТД, около 80% звонков связаны с фактами физического насилия в отношении женщин. При этом почти каждая вторая пострадавшая сообщает о телесных повреждениях, полученных в семье. Около 46% пострадавших — в возрасте от 30 до 40 лет.
Лишь около 5% женщин пытались обратиться за помощью до звонка на линию доверия. Для поддержки обратившихся ВТД собрал базу контактов кризисных центров и приютов во всех регионах России, где женщины могут получить необходимую помощь и защиту.