Накануне, 27 ноября, Совет Федерации одобрил внесенный правительством проект бюджета на 2025–2027 годы. По словам председателя Совета Федерации Валентины Матвиенко, документ получился «сбалансированным». Его отправили на подпись президенту Владимиру Путину.
В законе впервые с начала «специальной военной операции» заложено сокращение расходов по госпрограмме «Научно-технологическое развитие России». Это основной источник финансирования российской гражданской науки, отмечали в Институте статистических исследований и экономики знаний ВШЭ.
Согласно документу, расходы на госпрограмму по развитию науки в 2025 году составят 1,47 триллиона рублей, что на 2% меньше, чем фактические расходы в 2024-м, подсчитали «Такие дела», исходя из данных Минэкономразвития. Программа разработана в 2019 году, но ее финансирование началось только в 2022-м, сказано на сайте министерства. Тогда на нее потратили 1,11 триллиона рублей, в 2023 году — 1,39 триллиона, в 2024-м — 1,5 триллиона рублей.
Правительство, в частности, урежет расходы на развитие инфраструктуры научных организаций, создание учебных лабораторий и субсидии на развитие электроники, говорится в документе. Зато в бюджет на 2025 год заложены расходы на разработку и производство авиации, судов и развитие атомной энергии.
Расходы федерального бюджета на гражданскую науку по итогам 2023 года выросли на 60 миллиардов рублей — почти на 10% в сравнении с 2022 годом, подсчитали в Институте статистических исследований и экономики знаний ВШЭ. Однако с учетом инфляции рост, по данным ученых, составил только 2,3%.
«В реальном выражении расходы на науку все-таки снижаются немножко, немножко снизились, имею в виду необходимую поправку на инфляцию», — говорил президент Владимир Путин в начале 2024 года.
Кроме того, впервые с 2010 года в России упало финансирование фундаментальной науки, согласно исследованию ВШЭ. В 2023 году на нее потратили на три миллиарда меньше, чем в 2022-м. С учетом инфляции падение составило более 8%. В 2025 году финансирование фундаментальной науки увеличат на 21% по сравнению с 2024 годом, пообещал глава Миннауки Валерий Фальков.
Больше всего на доходы ученых и закупку необходимых для исследований реагентов и оборудования влияют гранты Российского научного фонда (РНФ), рассказал на условиях анонимности «Таким делам» сотрудник регионального НИИ, занимающийся естественными науками. После окончательного закрытия в 2021 году Российского фонда фундаментальных исследований это крупнейший канал государственного финансирования отдельных научных проектов и коллективов ученых.
Общая сумма грантов от РНФ с 2021 по 2023 год выросла с 24,3 до 40,4 миллиарда рублей, следует из отчетов организации. Но доля финансирования проектов в области математики, физики и химии снизилась, а наук о Земле, сельском хозяйстве и социально-гуманитарных наук увеличилась, выяснили «Такие дела».
Все вложения в науку окупаются через 20–30 лет, но такого горизонта планирования у российской власти нет, объясняет главный редактор издания о российских ученых T-invariant Ольга Орлова:
Сейчас состояние российской науки вызывает тревогу. «Изоляция от западных научных институций, трудности с публикациями в международных журналах, прекращение долгосрочных важнейших научных проектов. Этот разрыв стал следствием реакции западных политиков на события 24 февраля 2022 года», — объясняет Орлова.
Она отмечает вторжение идеологии в академические программы и отъезд ученых из России. «Некоторые вузы потеряли целые кафедры и лаборатории. Такой резкий отток мозгов случается только тогда, когда специалисты не видят перспективы на родине», — добавляет Орлова.
Со временем стало очевидно, что западная наука от отсутствия российских ученых теряет немного, а российская без связи с западной — существенно, продолжает эксперт. «Из совсем свежих примеров — трагическая для российской физики история завершения сотрудничества с ЦЕРН», — отмечает Орлова.
«Мы, физики, никогда в деньгах не купались»
Физик Андрей Серяков проработал в лаборатории Санкт-Петербургского государственного университета (СПбГУ) 10 лет. «Все эти годы мы, физики, в деньгах никогда не купались. Но наша лаборатория существовала, а до 2022 года включительно мы получали гранты. Иногда больше, иногда меньше», — рассказывает Серяков.
Он читал лекции школьникам, вел паблик ЦЕРНач о физике высоких энергий и работал в составе научной команды СПбГУ на Большом адронном коллайдере в ЦЕРН в Швейцарии. «Это огромные международные коллаборации, — добавляет Серяков. — Эксперименты собирают тысячи физиков со всего мира, это огромный обмен опытом. К сожалению, для нас сейчас все заканчивается».
В январе 2024 года руководство СПбГУ не продлило с Серяковым рабочий контракт. «Технически это было не увольнение — просто убрали ставку. Но мне сказали, что я оказался в списке ФСБ, в котором указаны люди на увольнение из-за их политической позиции», — рассказывает он.
Серяков вспоминает, что за два с половиной года Россию покинуло много его коллег. По словам ученого, остались в основном те, кто занимается теорией, потому что им не нужны сложные установки. «Но вот экспериментально бозон Хиггса можно изучать только на Большом адронном коллайдере. Если вы занимаетесь экспериментальным изучением бозона Хиггса и остаетесь в России, то больше не сможете этим заниматься. Это конец этой области науки в России», — говорит он.
По словам Серякова, в России происходит медленное вымирание научных групп. «Современная наука бывает только международной. Никакой науки в изоляции не существует. Если у вас тренд на изоляцию, у вас тренд на деградацию. Сейчас меня спрашивают студенты, в какой вуз нужно поступать, чтобы заниматься наукой. А я уже не могу им ничего посоветовать», — объясняет ученый.
«Общее ощущение изоляции»
Астрофизик Сергей Попов изучает эволюцию нейтронных звезд и черных дыр в Государственном астрономическом институте при МГУ уже более 30 лет. Ученый рассказывает, что до начала 2022 года считал, что наукой в России можно эффективно заниматься. «Все больше молодых ученых оставались работать в стране. С научной точки зрения Россия так и не стала привлекательной для иностранцев, но для своих вполне себе была», — говорит он.
Российская система финансирования науки всегда была построена на грантах, отмечает Попов. «А за последние несколько лет их становится все меньше и меньше», — объясняет он.
В начале 2023 года Попов уехал работать в Центр теоретической физики в итальянском Триесте: «Пару месяцев назад я вернулся: закончился рабочий контракт. Для меня это не первый двухгодичный отъезд в Европу, но сейчас, вернувшись, я понял, насколько сильно российская наука стала изолированной».
«Но страдает техническая часть из-за санкций. Кроме того, невозможно купить программы для компьютера. Некоторые нужные в работе сайты заблокированы. Это вроде бы мелочи, но это лишь усиливает общее ощущение изоляции», — рассказывает ученый.
По мнению Попова, изоляция науки постепенно приведет к ее провинциализации. «Возьмем тех, кто сейчас на последнем году аспирантуры. Четыре года ушли на санкции и изоляцию. У них нет опыта участия в хороших международных конференциях. Если ситуация не изменится, то такой опыт может у них и не появиться», — считает астрофизик.
«Закрытой стране сильная наука не нужна»
Химик Алексей Бобровский разрабатывал жидкокристаллические материалы на кафедре высокомолекулярных соединений химического факультета МГУ с 1991 года. В 2022-м его избрали членом-корреспондентом Российской академии наук. Бобровский — популяризатор науки, регулярно выступавший с научными лекциями в разных городах России.
По его словам, с начала нулевых финансирование российской науки постепенно увеличивалось. Кроме того, у лаборатории, где работал Алексей, были проекты с компаниями из Европы и Южной Кореи.
Бобровский вспоминает, что постоянно были проблемы с оборудованием и расходными материалами, а в последние годы они только усугубились. Ждать поставок самого простого оборудования иногда приходится целый год. Цены на него тоже выросли — пропорционально курсу валюты, говорит ученый.
«Недостаток финансирования, ужасная логистика, бюрократизация, отсутствие контактов с сильными западными лабораториями — это конец науки в России. Разумеется, отдельные научные группы международного уровня останутся несмотря ни на что, но в целом то, что есть, — это имитация научного сообщества», — считает Бобровский.
После того как Бобровский подписал открытое письмо ученых и научных журналистов против «специальной военной операции», его перестали приглашать читать научно-популярные лекции в российские университеты. В конце 2023 года он уехал работать в США.
Состояние российской науки в будущем зависит от того, как долго сохранится текущая ситуация, считает главный редактор T-Invariant Орлова. «Закрытой стране сильная наука не нужна. Много ли мы знаем об успехах северокорейских ученых? В Иране есть выдающиеся ученые, но сильной науки там нет», — говорит она.