В середине августа 2023 года две девушки, рыжая Седа и белокурая Лена, сидели на питерской крыше и смотрели на закат. Лена принесла орешки — оказалось, ее подруга их очень любит, но переживает, что наберет лишние килограммы. Седа рассказывала, как затянулся ремонт в квартире, куда она должна была переехать вместе со своим парнем Стасом. Девушка переживала, что молодой человек может впасть в депрессию. Лена признавалась, что все еще не может забыть о парне, в которого много месяцев была безответно влюблена.
Через полторы недели после этой встречи Седу задержали полицейские: родственники обвинили ее в краже украшений. Под этим предлогом девушку доставили в Чеченскую Республику. В Грозном ее допросили уже как свидетельницу кражи кошелька, хотя в день преступления Седа находилась в Санкт-Петербурге. Девушку заставили подписать отказ от услуг адвоката и отправили к дяде с тетей.
Спустя несколько дней уполномоченный по правам человека в Чечне Мансур Солтаев опубликовал фотографию Седы, а в начале сентября выложил видео с ней. На нем девушка в длинном платье и платке спускается по лестнице вместе с Солтаевым и провожает его. При этом Седа не произносит ни слова и не улыбается.
С тех пор новостей о девушке не было. В начале февраля появилась информация, что Седу могли убить в Чечне.
«Вы, русские, не любите чеченцев»
Лене 31 год, она родилась и выросла в Москве. В студенчестве ее интересовали социология и этнопсихология, тема миграции и мигрантов. Она связывает это со своим школьным опытом.
«В школе меня травили, — вспоминает девушка. — После того периода у меня на долгие годы остались психологические проблемы. Травили не только меня, но и детей мигрантов. Если меня скорее психологически, то их больше физически. Это было очень жестко. Одного мальчика на моей памяти три раза забирали из школы в больницу.
Те, кто формально той же нации, что и я, травили нас. А я просто молчала: не могла ничего этому противопоставить. Психологически это было очень тяжело, может быть, даже тяжелее, чем насилие, которое применялось ко мне». С возрастом у Лены появилась потребность как-то исправить эту ситуацию — помочь тем, кто столкнулся с ненавистью и насилием из-за своей национальности.
Когда в 2010-х девушка училась в Московском психолого-педагогическом университете, знакомые позвали ее заниматься с детьми мигрантов, которым помогал фонд «Гражданское содействие». Так Лена познакомилась с девочкой из Чечни лет одиннадцати. Школьнице нужно было помогать с русским языком и математикой. Помимо занятий, они вместе сочиняли сказки, рисовали и гуляли во дворике.
«Однажды [она] спросила, мол, почему я к ней хорошо отношусь? Меня это так удивило. Я уточнила, почему она задает такой вопрос. Она ответила: “Ну вы, русские, не любите чеченцев”. Я не знала что сказать. Обняла ее и стала объяснять, что это бред», — рассказывает Лена.
От сотрудников фонда «Гражданское содействие» она узнала, что старшего брата девочки пытали силовики. После этого у него парализовало ноги. Спустя несколько месяцев после знакомства с Леной семья девочки получила статус беженцев в Европе и уехала из России. Какое-то время девушка продолжала переписываться со своей ученицей. Однажды та упомянула, что старший брат запрещает ей слушать музыку.
«Меня это поразило, — делится Лена. — Тогда я была далека от чеченских реалий. Я воспринимала всех этих людей как беженцев, которым я сочувствую. Но оказалось, что такой вот человек тоже может делать [плохие] вещи по отношению к женщинам».
Лена вкладывала много сил в то, чтобы помогать этой девочке и своему второму подопечному, мальчику из Африки. После того как он вместе с семьей поехал дальше, в Европу, девушка поняла, что выгорает, и прекратила преподавать. Общение с детьми постепенно сошло на нет.
Какое-то время Лена бесплатно писала для научно-просветительского журнала «Скепсис» — рассказывала про активистов, которые выступали, например, против вырубки леса или закрытия больницы. Но потом у девушки возникло тотальное разочарование.
«Никакие волонтерские, активистские, журналистские, просветительские действия ни на что не влияют. Никому это не нужно, общество не меняется и не хочет меняться» — так Лена описывает свои ощущения в тот период.
Несколько лет она не занималась никаким активизмом и даже не читала новости. По словам Лены, о пандемии коронавируса она узнала случайно, когда магазины стали закрываться. После начала «специальной военной операции» девушка буквально заставляла себя читать новости, но все еще не верила, что может на что-то повлиять.
«Если меня поймают, то убьют»
Четыре года назад Лена переехала в Санкт-Петербург и устроилась на стройку. После педагогического вуза она поступила на факультет социологии в Шанинке, но так и не нашла работу по специальности: не хватало уверенности в себе. «Я кардинально поменяла жизнь и [выбрала] такую профессию, которой никто от меня не ждал», — рассказывает Лена.
Работать на стройке девушку вдохновила знакомая — промышленная альпинистка. Но самой Лене эта профессия не подошла: высота пугала. На стройке она попробовала себя в разных ролях — работала, например, кровельщицей, то есть ремонтировала крыши. В итоге Лена стала монтажницей железных дверей. Получила работу в Санкт-Петербурге и осталась там: город вдохновлял, жилье было дешевле, чем в Москве.
«Я наконец решила свои психологические проблемы, обрела уверенность в себе, — рассказывает Лена. — Поняла, что если я справляюсь с той работой, которой боятся мужики, то могу забыть про свои комплексы. В принципе, я могу заниматься чем угодно».
Год назад, в феврале 2023-го, Лена решила найти соседку, чтобы тратить меньше денег на аренду жилья. Через общих знакомых она познакомилась с Седой Сулеймановой. Та представилась Саидой. Она работала бариста и, по словам Лены, выглядела так, будто всю жизнь прожила в Санкт-Петербурге.
Девушки съехались, но прожили в одной квартире меньше недели. Седу вычислил двоюродный брат. Он пришел в кафе, где она работала, и долго расспрашивал девушку о ее жизни. Брат хотел вернуть Седу в Чечню, но ей удалось сбежать через заднюю дверь. После этого девушке пришлось уволиться и переехать в шелтер кризисной группы СК SOS, которая год назад помогла ей уехать от родственников.
С Леной она несколько месяцев общалась только по переписке. Постепенно Седа прониклась доверием к девушке и рассказала свою историю в деталях. Отец погиб, когда ей было два года, за главного в семье остался старший брат. После 18 лет Седу собирались выдать замуж, но она отказалась вступать в навязанный брак. Девушка окончила медицинский колледж, работала бариста, рисовала, проводила время с друзьями.
«Седа жила двойной жизнью. Показывая родственникам образ “правильной”, то есть соблюдающей традиции, девушки, в душе она была свободным человеком: переписывалась с людьми в интернете, общалась в кофейне, — рассказывает Лена. — Мать начала догадываться, что Седа не такая, какой должна быть, что она бунтарка. Ее вещи стали обыскивать, проверять, сколько у нее денег.
Вся эта история вызвала у меня восхищение. Седа — очень смелый человек. Нужна большая сила духа, чтобы поставить свою свободу выше безопасности, выше устаревших стереотипов».
Лена признает, что поначалу недооценила серьезность угрозы, которая нависла над ее подругой после побега. Седа говорила: «Если меня поймают, то убьют». Лена не могла в это поверить.
«Даже когда я вживую столкнулась с человеком, который рассказывал такие вещи, это было сложно уместить в голове. Как это возможно — убить сестру? Разумом я понимала, что они так живут, так воспитаны и считают это нормальным. Но на эмоциональном уровне для меня это до сих пор дикость», — рассказывает девушка.
Узнав историю Седы, Лена прониклась к ней сочувствием. Девушки стали близкими подругами.
«Казалось, впереди целая жизнь»
Спустя несколько месяцев Седа вышла из шелтера и съехалась со Стасом, с которым познакомилась через дейтинговое приложение. По словам Лены, это была любовь с первого взгляда. После нескольких встреч пара стала строить планы на семейную жизнь. Стас познакомил Седу со своими друзьями. Еще одна общая компания была у Седы с Леной. Вместе они ездили на природу, гуляли по заливу, готовили шашлыки.
Девушки любили вдвоем сидеть на крыше и смотреть на закат. Их дружба становилась все крепче. Однажды у близких Лены случилась беда, она очень переживала. Тогда ее поддержала Седа.
«Она поняла меня, не стала мне говорить, что я что-то надумываю или преувеличиваю», — вспоминает Лена.
Весна и лето 2023 года были для Седы самым счастливым временем в жизни, считает Лена. Девушка выглядела радостной и спокойной. «Ей были не нужны излишества или какой-то экстрим. Она слушала свою любимую музыку, любила Стаса, у них были планы. Они мечтали вместе ездить на концерты и фестивали, но не знали, как мало времени им отведено. Казалось, что впереди целая жизнь, — говорит Лена. — Седа почувствовала себя в безопасности и наконец-то расслабилась. Она буквально выцарапала такую жизнь у судьбы».
Никто из друзей не предполагал, что родственники будут искать Седу через столько месяцев после ее побега. Девушка верила, что у них недостаточно денег и связей, чтобы найти ее через полицейских. «Все мы недооценили риски», — считает Лена.
«Все, что остается, — это огласка»
Когда Седу задержали и вывезли в Чечню, Лена была шокирована. Она стала узнавать, как найти подругу и помочь ей. Через Стаса девушка связалась с группой СК SOS, но там сказали, что помощь не нужна: правозащитники уже искали Седу. На время это успокоило Лену. Потом она увидела фото подруги, сделанное в Чечне.
«В тот момент я была на работе, на крыше, — вспоминает Лена. — Мне нужно было время, чтобы прийти в себя. В первый момент я не узнала [Седу] на фотографии, вообще не могла поверить, что это она. Я даже не про одежду (на фотографии девушка в мусульманском платье и платке. — Прим. ТД) — очевидно, что раньше у нее был совсем другой стиль.
Это заметно даже для тех, кто [Седу] не знал. А я видела ее буквально за полторы недели до этого совсем другой. Именно тогда я осознала, в каком [Седа] состоянии, что ей грозит, насколько все серьезно».
Лена стала читать, что бывает с беглецами, которых силой возвращают в Чечню. После фотографий и видео, которые свидетельствуют о том, что они якобы в безопасности, над людьми могут издеваться. Потом они пропадают или умирают. Лена смотрела видео с пытками, чувствовала беспомощность и отчаяние.
Правозащитники месяцами пытались договориться с семьей Седы. Стас принял ислам в надежде, что родственники девушки благословят их брак. Но они не шли навстречу. Лена чувствовала нарастающий стресс от невозможности хоть как-то повлиять на ситуацию.
«Я была безучастным свидетелем — как в школе, когда при мне избивали других детей, — говорит девушка. — Мне было важно хоть что-то сделать. Я нашла левых активистов из своей прошлой жизни, посоветовалась с ними. И пришла к пониманию, что, пока правозащитники делают свою работу, все, что остается мне, — это огласка. Между тишиной и шумом я выбрала шум. Если Седа еще жива, пока мы шумим, скорее всего, ее не убьют».
«Страх убивает разум»
Друзья Седы старались привлечь внимание к похищению девушки через публичных людей. Чаще всего им отказывали, ссылаясь на то, что Чечня — «запретная» тема. Все, кто защищал Седу, опасались преследования со стороны ее семьи, в том числе и Лена.
«Это неконтролируемый страх, потому что людей действительно убивают, — вспоминает девушка. — Я боялась выйти из дома, боялась, что придут к моим близким».
Чтобы найти опору, Лена читала истории правозащитников и смотрела их интервью — пыталась понять, как «все равно ходить с прямой спиной, с гордо поднятым лицом». Повторяла про себя фразу из «Дюны» Фрэнка Герберта — «страх убивает разум».
«Глядя на людей, которые не боятся и не прячутся, я поняла, что и я ничуть не слабее их. Понятно, что, если мне захотят причинить вред, я не смогу им помешать», — говорит Лена.
В начале февраля стали появляться слухи о том, что Седу убили в Чечне. Лена запретила себе в это верить. Она решила, что, если есть шанс, что подруга жива, нужно держаться за эту мысль и не давать себе отчаиваться.
Лена стала стучаться во все двери и открыто рассказывать о своей дружбе с Седой. Она рассылала обращения в разные СМИ и ведомства. Личная история девушек заинтересовала медиа, начались публикации. Правозащитники из СК SOS призвали всех неравнодушных массово писать обращения в ведомства. После этого от чиновников стали приходить ответы.
По словам Лены, осенью больше 900 человек написали запросы в Генпрокуратуру РФ. Недавно из ведомства ответили, что Седа якобы вернулась в Чечню добровольно.
Сейчас направить обращение в прокуратуру, Следственный комитет и омбудсмену Татьяне Москальковой можно через форму СК SOS или самостоятельно. Лена добавляет, что не менее важно рассказывать о Седе, делиться ее историей в соцсетях и чатах, обращаться к публичным людям.
31 января Лена вышла на одиночный пикет к зданию прокуратуры Санкт-Петербурга с плакатом «Жива ли Седа Сулейманова? Ее никто не видел 150 дней». По словам девушки, этот опыт еще раз показал ей, как важно противостоять страху и не молчать.
«Я простояла с плакатом целый час, и люди просто боялись ко мне подойти, спросить, по поводу чего пикет, — рассказывает она. — Они проходили мимо и фотографировали меня уже из машин. Это показывает степень страха [в нашем обществе]. Лучший способ противостоять террору — не поддаваться на этот страх. Нужно разумно, взвешенно, без провокационных заявлений, но все-таки стоять на своем».
В конце февраля Лена стала соорганизаторкой акций в честь Седы в разных городах мира. Их участники вышли с плакатами к дипломатическим представительствам России в Грузии, Германии, Италии, Польше, Аргентине, Мексике. Они требовали предоставить информацию о местонахождении чеченки и освободить ее. Анонсы новых акций будут появляться в соцсетях кризисной группы СК SOS.
Лена признается, что отклик незнакомых людей в разных странах тронул ее до слез. Некоторые участники не планировали акцию, но присоединились к ней, увидев публикации в СМИ.
«Мы, люди, сами себя недооцениваем. Мы все способны на гораздо большее, чем привыкли от себя ждать, — говорит Лена. — Мы будем бороться за право Седы на жизнь до тех пор, пока она не окажется на свободе. Вопреки всему я верю, что она все еще жива. И я не сдамся и не остановлюсь, пока не спасу ее».