Когда я начинал свою психологическую практику с людьми, гендерная идентичность которых не укладывается в рамки стандартных бинарных оппозиций «мужское-женское», я всерьез волновался, что буду делать, если кто-то придет и скажет: «Я не хочу больше жить и думаю о том, как покончить с собой». Я ощущал беспомощность даже от одной мысли об этом, ведь спасти человека насильно невозможно, а уж контролировать то, что случится с ним за пределами твоего кабинета, — тем более.
И все эти годы почти от каждого своего трансгендерного клиента я слышал о попытках убить себя, о том, как мысль о самоубийстве «постоянно рядом, как спасение, если вдруг совсем не будет выхода», о том, как знакомые, коллеги, родители желают им умереть. Я наблюдал несчетное количество порезанных запястий, дважды — следы на шее от неудавшегося повешения и однажды — глубокое ментальное расстройство после самоотравления. А еще слышал о том, что боль можно заглушить только наркотиками или алкоголем, а деньги может дать только секс-работа, зачастую совершенно нежеланная.
Одному моему клиенту, когда ему было 14 лет и он сообщил родителям, что чувствует себя парнем (а они были уверены, что растят девочку), отец сломал руку. А спустя год снова сломал в ходе пьяного семейного скандала, когда подросток напомнил о своей гендерной идентичности. Тогда он сбежал из дома и месяц скитался между друзьями и вокзалами, но не выдержал и решил вернуться. Однако никто его не ждал и не искал, возвращению не придали никакого значения.
«Ты мне больше не ребенок!» — говорят некоторые родители, другие желают смерти, чтобы «смыть этот позор семьи». Смерти желают медиа, комментаторы в соцсетях, политики и лидеры мнений. «Им будет лучше, если умру», — говорит мне очередной клиент. И я понимаю, что слышу эту фразу уже не первый, не десятый и не двадцатый раз.
И они умирают.
20 ноября — День памяти трансгендерных людей, ставших жертвами трансфобии (Transgender day of remembrance). Видимая и невидимая, трансфобия убивает прекрасных, сильных, удивительных людей, которые любили, хотели жить, помогать другим людям и просто наслаждаться жизнью.
Их убил чей-то страх того, что эти люди «нарушают мировой гендерный порядок», то есть их убили миф, стереотип, узость сознания, интернализованная цисгетеронормативность.
У каждого из погибших за плечами история противостояния, борьбы, отстаивания себя таким или такой, какими они были. Им было не занимать силы, целеустремленности. Многие из них были любимы, кто-то был отвергнут. Кого-то убили другие, а кто-то убил себя сам.
День памяти учредили сами трансгендерные люди, сплотившись в ответ на нерасследованные убийства, череду стигматизаций, насилия и унижений. И каждый год трансгендерные активисты по всему миру готовят акции видимости, внося в список убитых трансгендерных людей новые имена.
«Мы готовим эти акции, иногда в полной тишине сидим молча, — говорит мой трансгендерный приятель Александр. — Однажды моя девушка читала мониторинг убийств за год, а потом голову руками обхватила и тихо заплакала. А я слов даже не смог найти, чтобы ее поддержать. Мы никому не интересны и не нужны, эти смерти мы сами мониторим, делаем все, чтобы их хоть как-то расследовали, говорим о них вслух, чтобы об этом узнавали».
Однажды на одной из встреч с психиатрами и психологами, которые работают с транслюдьми, коллеги возмутились: «Да мы им рады помогать! Но почему они такие колючие? Чуть что — обижаются, оскорбляются, исправляют. Наверное, они действительно имеют множество сопутствующих ментальных проблем, вот и идут в трансгендерность».
Но я не уверен, что они сами не имели бы этих проблем, если бы постоянно ожидали удара в спину и унижения, если бы чуть ли не в каждом ответе на простой вопрос на первом месте стояла пресловутая безопасность. Вряд ли они часто задумываются о ней в обычной жизни, но трансгендерные люди думают об этом постоянно: выходя из дома, садясь в общественный транспорт, отправляясь в банк или поликлинику (а зачастую туда вообще не ходят, потому что там могут не принять), отправляясь в путешествие, на учебу или работу. Они живут в постоянном стрессе, тревоге и страхе. И одно лишь простое принятие и поддержка могли бы все изменить.
Я подумал, каким мог бы стать простой способ дать цисгендерным услышать трансгендерных. И решил задать вторым один-единственный вопрос: «Что дают вам поддержка, принятие, понимание вашей трансгендерности со стороны близких людей, знакомых, окружения, общества?»
Динара: «Если бы эта поддержка была, моя жизнь стала бы настоящей. Я стала бы настоящей, насколько это вообще возможно для человека с искаженным телом. Сейчас меня просто нет, есть только боль и страх».
Ярослав: «Когда встречаешь позитивный фидбэк, первой реакцией зачастую бывает шок. Потому что трансгендерность в бинарном патриархальном (читай: российском) обществе в значительной мере стигматизирована. Вылезти из защитного кокона, то есть осознать, что тебя не атакуют, а реально воспринимают в должном ключе, обеспечивают поддержкой или просто выражают симпатию, здесь крайне затруднительно. Принятие и понимание — базовая потребность для нормальной жизни. И когда что-то в этом ряду нарушается, становится понятным, что дышать, ходить, осуществлять какие-то банальные действия может быть совсем не так легко, как все привыкли. И часто даже когда приходит радость от принятия, она идет вкупе с опасениями, что это лишь маскировка настоящей негативной реакции или преддверие чего-то худшего. Но адекватная реакция окружающих во многом помогает окрепнуть, поверить в себя и не обращать внимания на нюансы, которые из греха и стигмы превращаются в не самые комфортные особенности».
N (имя скрыто по просьбе героини. — Прим. ТД): «В первую очередь чувство безопасности. Мне не хочется сталкиваться с насилием и трансфобией, а также чувствовать себя изгоем. Поэтому, когда я нахожусь в окружении людей, которые принимают меня, я знаю и показываю, что я точно такой же человек, как и они, несмотря на мою гендерную идентичность и ориентацию — я трансгендерная девушка и лесбиянка».
София: «В первую очередь надежду на безопасность транслюдей, которые моложе, менее здоровы, менее финансово защищены или по другим критериям более уязвимы, чем я».
Гарри: «Возможность просто жить и наслаждаться жизнью, заниматься тем, чем хочется, вместо того, чтобы оставлять кусок своей энергии на необходимую самооборону от трансфобии (сюда входят и ответы на “просто вопросы” от “просто любопытных” в том числе) или на то, чтобы защититься от дергающих тело и психику слов в мой адрес про “девушку”. Это просто хорошая жизнь без предварительного перепрыгивания через забор с острыми кольями. Поясню метафору.
Сделать сложный выбор: делаю ли я каминг-аут с неизвестными последствиями или представляюсь по паспорту и терплю. Также надо быть морально готовым, что в любой момент меня могут отказаться называть моим именем или счесть, что я играю».
Виктор: «Это бы повлияло положительно на мое отношение к социуму в целом и улучшило бы отношения с близкими мне людьми».
Китана: «Дают мне уверенность и стимул жить, быть собой и двигаться дальше!»
Маргарита: «В самом начале [трансгендерного] перехода поддержка и принятие давали мне возможность не сойти с ума в сомнениях о правильности своего выбора и реальности совершения полноценного перехода (мне 35 лет). Сейчас, через полгода после начала перехода и смены документов, поддержка и принятие дают мне уверенность в себе, в своем новом образе, возможность нормально социализироваться в своем настоящем гендере и быстро получить в 35 лет весь тот опыт, который цисдевушки получают в 13—16 лет, в пубертате. Этот процесс еще далек от завершения, но без поддержки я бы совершила за этот период гораздо больше безрассудных поступков, в том числе опасных для жизни».
Барри: «Ощущение безопасности при общении, возможность разговаривать расслабленно. Возможность не отслеживать каждую секунду свои местоимения, наступая самому себе на хвост, а просто говорить комфортно и как привык. Это дорогого стоит. Говорить обо всем: о музыке, кино, книгах, природе, психологии, философии, творчестве, моей змее и чужих котиках. Короче, о том, о чем все люди друг с другом говорят, не прерывая важную интересную тему на внезапное информационное обслуживание: “Что ты такое? А почему ты так о себе говоришь? А что, а как?” Небинарные сталкиваются с этим чаще. А еще [это даст] ощущение, что меня видят. Смотрят на меня и видят меня, а не предписанный при рождении пол со всеми гендерными стереотипами, вытекающими из него. Это свобода. Свобода быть собой в присутствии других, не поправляя ежесекундно съезжающую маску».
Борис: «Это дало бы мне партнера».
Андрей: «Как ни странно, помимо ощущения безопасности, эмоционального комфорта и прочих милых плюшек, которые сложно пощупать руками, я гораздо продуктивнее работаю там, где чувствую себя в безопасности. Не нужно тратить силы на защиту от нападок, и появляется ресурс на творчество и желание сделать хорошо».
Витя: «Ощущение, что я реальный, настоящий человек, а не призрак или какой-то притворщик, что живет не своей жизнью. И главное, это помогает укрепить ощущение своей идентичности, обрести внутреннюю цельность, ведь в этом случае мое самоощущение совпадает с тем, как меня видят другие. Я понимаю, что свободен от игры в вечные бесплодные попытки соответствовать чужим ожиданиям».
Ник: «Внутренний комфорт, удовлетворение. От этого и настроение лучше, и выглядишь лучше».
Антуаня: «Дают понимание того, что я могу доверять этим людям, обратиться к ним в случае, если что-то мне понадобится. Обычно я полагаюсь только на себя, так как за непониманием со стороны окружения, как правило, всегда следовал и негатив в мой адрес. Поэтому мне было безопаснее вообще ни к кому никогда не обращаться. Однако жить, никому не доверяя, — это трудно».
Анастасия: «Доступность правдивой информации о трансгендерности, отсутствие стигмы и страха».
Ведьма: «Уверенность, силы и чувство защиты. Каждый из нас особенно уязвим перед близкими, будь это друзья, семья, родственники или знакомые. Их теплота дарит силы и развеивает сомнения. С ними проще встречать неизвестность, тяжелые события, неизбежность бытия и просто быть человеком. Это то же, что и дышать полной грудью, свободно и легко».
Макс: «Чувство безопасности».
А. Б.: «Чувствовать себя самим собой».
Как выглядит подобное принятие? Это, например, возможность молодых трансгендерных людей использовать свое настоящее имя и местоимение в социальных контактах. В одном из недавних исследований ученые выяснили, что те люди, которые могли себе это позволить, испытывали на 71% меньше симптомов тяжелой депрессии, на 34% реже думали о самоубийстве и совершали на 65% меньше суицидальных попыток.
Пока же в списке погибших из-за трансфобии в России, только по известным данным, 16 трансгендерных человек, а всего в мире — более тысячи.
*За помощь в подготовке текста благодарим Транс*Форум