Чувство привязанности не является врожденным, оно приобретается. На оно нравится, но мы, взрослые, как ни крути, можем прожить и без него, если нет взаимности, если нас кинули, предали, променяли на кого-то другого. Кто-то соберет волю в кулак и будет просто жить с болью в сердце, кто-то переключится на что-то или, опять же, кого-то другого. Словом, поступит в зависимости от того, насколько была сильна эта самая привязанность, и в зависимости от собственных нравственных представлений…

А вот у детей все наоборот. Им испытывать чувство привязанности необходимо. Причем, с самого раннего возраста. К маме, папе или одному из них. Родители должны быть центром их маленькой вселенной, а для родителей аналогичным центром должен быть их ребенок. Иначе… Иначе без этой взаимной привязанности дети просто не имеют шансов стать нормальными людьми. Ну, то есть не смогут по-настоящему, когда вырастут, полюбить других, нести ответственность, понимать собственные чувства и чувства других, проникаться чужой болью, быть отзывчивыми, чуткими, контролировать свои эмоции, выстраивать взаимоотношения. От привязанности к взрослому зависит, в конце концов, их чувство безопасности, их восприятие окружающего мира. И, что не менее важно — нарушение привязанности может оказать влияние не только на социальные контакты ребенка – развитие совести, чувства собственного достоинства, способности к эмпатии, но вносит свой вклад и в задержку эмоционального, физического и умственного развития ребенка. Одним словом, дети просто перестают развиваться.

«не смогут по-настоящему, когда вырастут, полюбить других, нести ответственность, понимать собственные чувства и чувства других, проникаться чужой болью, быть отзывчивыми, чуткими»

Понятно, что от отсутствия привязанности чаще всего страдают воспитанники детдомов и интернатов. И чаще всего – страдают они от этого с самого рождения – многих ведь взрослые предают еще в роддоме. И о предательстве эти маленькие человечки будут знать уже все, а вот о чувстве привязанности… Да, воспитателей и педагогов у них много, а вот одного единственного взрослого – человека, который бы с ним часто бывал, разговаривал по душам, играл, делал уроки – нет. А потому не к кому и привязаться. И как следствие – комплексы, забитость, страх чужих, недоверие, суровая борьба за выживание в коллективе…

Этой проблемой в США и Канаде заинтересовались еще в 80-х: среди специалистов, занимающихся проблемами устройства осиротевших детей в семьи, довольно популярным стал термин «расстройство чувства привязанности (нарушение привязанности)». Этим явлением ученые и объясняли многие трудности, возникающие в семьях, которые усыновили или взяли на воспитание в семью детей старше 3-х лет. Нарушение привязанности возникает, когда ребенку не хватает личного внимания взрослых, когда его попытки построить со взрослым близкие отношения не находят ответной реакции. К сожалению, сама система коллективного воспитания в домах ребенка препятствует возникновению устойчивых эмоциональных связей с постоянным взрослым: большое количество малышей одного возраста в группах мешает необходимому индивидуальному взаимодействию, персонал в домах ребенка работает посменно и часто меняется.

«сама система коллективного воспитания в домах ребенка препятствует возникновению устойчивых эмоциональных связей с постоянным взрослым»

Проблема еще и в том, что последствия нарушения привязанности сложно скорректировать в более взрослом возрасте, а также, зачастую, это является препятствием для принятия ребенка в семью и усложняет адаптацию в новой семье.

Нет, конечно, стоит оговориться: если ребенок попадает в детское учреждение в возрасте 1,5 – 2 месяцев и с ним там общается постоянная нянечка или воспитатель, то при усыновлении в возрасте до 5-6 месяцев привыкание к приемной семье будет достаточно простым. Но если ребенок попадает в казенное учреждение, скажем, в 9 месяцев или в 1,5 года, и ему со стороны персонала не уделяется какое-то отдельное от всех других малышей внимание, то сложностей при усыновлении не избежать.

«со стороны персонала не уделяется какое-то отдельное от всех других малышей внимание, то сложностей при усыновлении не избежать»

В 2009 году в России тоже задумались о том, как помочь ребятам в детдомах приобрести это чувство привязанности. Задумалось, конечно, не государство, а волонтеры из Нижегородской области. Решение, которое предложил благотворительный фонд «Дети наши» заключалось в том, чтобы организовать на базе дома ребенка такую работу добровольцев, когда один взрослый регулярно и на протяжении длительного времени общается с одним малышом. Без всякой искусственности, игры и притворства, а по-настоящему. Проект получил название «Шаг навстречу». Всего с июня 2009 по декабрь 2013 в нем приняли участие 152 ребенка из 4-х домов ребенка Нижегородской области. Уже после создания первых пар «волонтер-ребенок» воспитатели детдомов отмечали улучшение эмоционального состояния детей. А эксперты, детские психологи и неврологи, провели оценку эффективности проекта: позитивные изменения в развитии наблюдались у 20 детей из 24. А затем пошли еще большие результаты – благодаря волонтерам малышей стали усыновлять.

Вот всего лишь несколько конкретных историй.

Максим попал в дом ребенка в 1 годик. Несмотря на «нормальное» состояние здоровья его облик воспитатели описывали так: «Тростиночка, ну прямо ребенок из Освенцима, в глаза не смотрит, никаких желаний не выражает!». Именно таким ребенка и видели потенциальные приёмные родители – и отказывались его брать. Его посмотрели 2 семьи – и написали отказ от усыновления. А с весны 2011 года к Максиму стала приходить волонтер Лариса. Не сразу, но спустя полгода ребенок «оттаял». Он начал капризничать, выражать недовольство плачем, и даже драться с другими детьми! Но, в то же время, он стал больше улыбаться, смотреть в глаза, проявлять инициативу. В общем, он стал больше похож на обычного ребенка… В результате, к концу года с Максимом приехала познакомиться семья. И на этот раз они захотели взять его к себе!

«Тростиночка, ну прямо ребенок из Освенцима, в глаза не смотрит, никаких желаний не выражает!»

Другой мальчик — Мишаня — до знакомства со «своим» волонтером (это произошло спустя 7 месяцев после попадания в дом ребенка, ему тогда был 1 год и 1 месяц) избегал общения со взрослыми и детьми, держался в стороне ото всех. Аня, молодая и очень активная девушка, приходила к Мишане 1-2 раза в неделю и настойчиво, без устали с ним играла. Мишаня начал отвечать Ане не сразу. Аня вспоминает трепетную историю, как она поняла, что что-то значит для ребенка: уже подошло время ей уходить, Аня начала надевать сапоги. И тут Мишу как прорвало – он разревелся. Аня берет его на руки – он успокаивается. Ставит на пол (сапог надеть-то надо!) – он снова в слёзы. Аня пробует вручить Мишу другому взрослому, что оказался рядом – «ни в какую». А до этого в игре он был «такой букой».

Аня знала: просто надо дать ребенку понять, что они одно целое, сделать что-то вместе – что-то, что нравится ребенку: постучать, поперебирать формочки, разбросать карандаши, похулиганить…

«Аня знала: просто надо дать ребенку понять, что мы одно целое, сделать что-то вместе – что-то, что нравится ребенку»

Именно Аня познакомила Мишаню с его новыми мамой и папой – спустя 10 месяцев общения с ребенком. На первых встречах с новыми родителями Миша привычно сторонился незнакомых ему взрослых. И тогда на встречи стала приходить Аня. Она начинала игру с Мишей, а потом потихоньку подключала родителей. И Миша смог им раскрыться, довериться – ведь это друзья его Ани!

И, в конце концов, общение с волонтером позволило малышу восстановить доверие к взрослым и легко адаптироваться в новой семье.

То есть волонтеры играли роль «проводника» для ребенка между его жизнью в учреждении и жизнью в семье. Что интересно: иногда волонтеры так привязываются к ребенку, что сами усыновляют его. Нередки и случаи, когда волонтёры продолжают сопровождать ребенка, которого так и не усыновили родители, в следующем учреждении. Тем самым, они становились единственным стабильным элементом в его жизни, полной изменений, на которые ребенок не мог никак влиять. Часто происходит и так, что волонтёры, которые участвовали в знакомстве ребенка и родителей, помогают на первых порах приёмным семьям и малышу адаптироваться друг к другу дома.

В этом году, как и в предыдущих, фонд «Дети наши» продолжил поддерживать проект «Шаг навстречу» в домах ребенка Нижегородской области. Но столкнулся с ожидаемой проблемой: количество детишек, которые будут общаться со «своим» волонтером, увеличивается не по дням, а по часам. Сейчас таких малышей порядка 90 детей. А вот волонтеров на всех уже не хватает. Чтобы привлечь еще больше волонтеров, которых кто-то должен набирать, обучать, координировать. Чтобы они приходили к детям не тогда, когда у них есть свободное время, а регулярно. Плюс – каждые 3 месяца нужны деньги на оплату тренингов и консультаций для волонтеров, которые дистанционно и очно проводят эксперты и детские психологи. Плюс – платить за проезд, проживание и гонорар самим экспертам. Ну и необходимы средства на оплату работы бухгалтера и координатора проекта в Фонде, а также на техническое обеспечение.

Всего бюджет проекта — 590 708,68р., из них необходимо собрать: 384 850р. Давайте сделаем так, чтобы детских и родительских привязанностей в нашей стране хоть на немного стало больше. Без привязанностей ведь не прожить. И особенно — детям.

Сделать пожертвование