Согласно российским законам, одинокой матерью считается только женщина, получившая специальную справку — форму № 25, подтверждающую, что при регистрации новорожденного не было представлено свидетельство о браке или отсутствует добровольное признание отцовства. Матери, которые растят детей отдельно от мужчин, признавших отцовство, официально одинокими не признаются.

Специального статистического наблюдения за феноменом одинокого материнства в России не ведется. Их фактическое количество неизвестно, некоторые наблюдатели называют цифру в десять миллионов человек. Перепись населения 2010 года зафиксировала, что неполные семьи во главе с женщинами составляют в России 24,1 процента от общего числа семей. В них воспитывается 25,5 процентов от общего числа детей до 18 лет. «За последние двадцать с небольшим лет Россия пережила бурный рост абсолютного и относительного числа детей до 18 лет с юридическим статусом “без отца”: с 2,6 миллионов в 1989 году до 3,9 миллионов в 2012 году и, соответственно, с 6,5 до 14,5 процентов от общего числа детей до 18 лет», — делится цифрами демограф Сергей Захаров.

На федеральном уровне поддержка одиноких матерей практически отсутствует. Она сводится к двойному налоговому вычету — около трех тысяч рублей на каждого ребенка до 18 лет и учащегося очной формы обучения до 24 лет.

Авторы проекта «Последние 30» поговорили с такими женщинами об их жизни.

Ирина, 41 год

Ирина Ямамото. Содержит туристический бизнесФото: Сергей Карпов/Последние 30

У меня трое детей: две девочки и сын, они от разных отцов, и я воспитываю их одна. Отец старших детей просто не принимает участия в воспитании детей, не хочет или не может, не могу сказать. А отец младшего ребенка погиб, когда тому было три месяца — задохнулся ночью во время приступа астмы.

Я развелась с мужем, когда мне было 34 года. У нас уже было двое детей, и ради этой семьи я многое терпела. Нам никто не помогал, денег было мало, быт меня съедал. Терпела до тех пор, пока не почувствовала предательство: муж начал мне изменять и стал мне противен физически. Нашему браку на тот момент было десять лет.

Я выросла в полной семье. Мои родители женились и разводились четыре раза, и каждый раз после новой свадьбы рождалось по одному ребенку, нас четверо в семье. Меня это в детстве очень удивляло, и было неприятно. Я самый старший ребенок в семье.

Мой дедушка японец, он бежал в 1947 году, думал, что на юг, а оказалось, что на север. Так и оказался тут. Как-то обосновался, у него были друзья-корейцы, да и он сам долгое время выдавал себя за корейца. Дедушка воспитал во мне силу воли и умение не показывать свои эмоции на людях. Это помогло мне и в семейной жизни.

Терпела до тех пор, пока не почувствовала предательство: муж начал мне изменять и стал мне противен физически. Твитнуть эту цитату

Я уже тогда начала делать свой бизнес, туристическое агентство. Денег по чуть-чуть прибавлялось. Я помню, как перед самым разводом сказала мужу, что детей надо собирать в школу: покупать им одежду, школьные принадлежности. А он ответил: «Походи по соседям, может быть, тебе кто-то что-то даст». Когда нам нечего было есть, он прятал от нас еду и ел сам. Мне кажется, не нужно объяснять, почему я ушла.

Я не могу сказать, почему он так поступал. Может быть, отсутствие духовного стержня. Может, отсутствие силы воли. Когда мы развелись, он долго пил, жаловался, плакал. У меня не было времени плакать, мне надо было поднимать детей.

Позже я приняла иудаизм. Мне нравится, что в этой религии главный грех — это уныние. Тора учит принимать жизнь такой, какая она есть, и запрещает жаловаться и унывать. Это подошло к моему японскому воспитанию.

После смерти второго мужа я, конечно же, пыталась наладить свою жизнь. Но когда узнают, что у тебя трое детей, шарахаются, как от прокажённой. Для своих детей я мужик, и я же баба, надо все давать самой.

Я не запрещаю детям разговаривать, общаться с отцом. Но с той стороны инициативы никакой нет. Бывший муж женился еще раз, у них все хорошо, они мне об этом регулярно сообщают на Фейсбуке. В последний раз мне написали, что я «черный и вонючий гастарбайтер». Наверное, из-за деда японца.

Когда дети ездили в гости, их не кормили, новая жена мужа им сказала: «Кто не работает, тот не ест». Вот так. Я ни на что не жалуюсь. Это жизнь.

Екатерина, 35 лет

Екатерина Полякова. Директор телепрограммФото: Сергей Карпов/Последние 30

У меня дочь, ей 11 лет. С ее отцом мы расстались, когда ей было два с половиной года. Расстались по моей инициативе: все накапливалось, накапливалось и в конце концов вырвалось, и я решила уйти.

У нас был роман, мы поехали отдыхать, вернулась я уже беременной. Всё произошло очень быстро — от знакомства до расставания прошло четыре года. Счастливые из них были, наверное, только шесть месяцев.

Когда я забеременела, он был рад: «Да, да, конечно, оставляй ребенка». Через полгода начались упреки: «Ты меня захомутала». Эту логику я не могла понять. Я? Его? У него не было ни квартиры, ничего. Он такой же лимита в Москве, как и я. Зачем мне кого-то хомутать? Меня постоянно упрекали, пытались изменить. Я списывала всё на стресс, на работу. Я читала женские журналы и верила в эту бурду. Там написано «стелись!», и я стелилась.

По сути у нас не было семьи. Однажды вечером я чистила его компьютер (он попросил это сделать) и увидела переписку, сохраненную в ворде. Там он переписывается с любовницей и рассказывает ей, как он несчастен, что я корова и так далее.

Помню, когда наша дочка сделала первые шаги, я сказала мужу: «Смотри, она идет!» А он мне ответил: «Мне было бы легче, если бы её не было». Мне надоело это все. В один момент я решила, что это уже край. Собрала вещи и ушла.

Я была год в депрессии. Мои мечты о семье были разрушены. И вовсе не измены меня подкосили, хотя муж меня даже заражал, а его отношение ко мне и к ребенку, родному для него ребенку.

Уже через три месяца после развода я вдруг заметила, что времени у меня почему-то стало очень много. Мы мало едим, одежду не пачкаем. Оказалось, на мужа уходило много времени и сил.

Вовсе не измены меня подкосили, хотя муж меня даже заражал, а его отношение ко мне и к ребенкуТвитнуть эту цитату

После развода мы решили, что будем общаться. Мы будем создавать видимость нормального человеческого общения ради дочери. Его всегда оскорбляла необходимость платить алименты. Он сначала сам сократил их размер, когда у меня появился мужчина, а потом еще раз, когда уже у него самого появился второй ребенок.

Я никогда не препятствовала общению ребенка с отцом. Но в этом году, видимо, из-за ревности, возник конфликт с новой женой моего первого мужа. Поэтому видятся они редко.

Мой второй муж попал в тюрьму. И отец моего ребенка сказал мне: «Не надо выбирать зэка». Мне тогда было очень тяжело. Дочка сильно скучает по отчиму. Сильнее, чем по отцу, получается. Она плакала, когда он сел в тюрьму. Нам без него плохо. Мы ждем, когда он вернется. Дочь теряет уже второго отца.

После развода я долго не могла найти работу. Бомбила на старой машине по Москве. Потом устроилась личным водителем, а потом мне начальник сказал: «Я вижу, ты сообразительная, приходи к нам». И я пошла. Пошла в кино, потом на ТВ. Сейчас я директор одной из передач на НТВ. Вроде все наладилось.

Юлия, 30 лет

Юлия. Производитель детской одеждыФото: Сергей Карпов/Последние 30

По закону я мать одиночка. Я была замужем, но не вписывала биологического отца в свидетельство о рождении. Поэтому официально у дочки нет отца. Мы получаем небольшую пенсию, и еще нам положены какие-то льготы, которыми мы не пользуемся.

Я спросила, будет ли он на выписке, а он сказал, что у него свидание, и он не может Твитнуть эту цитату

Как так вышло, что у дочери нет отца? Дело в том, что отцу моего ребенка ни ребенок, ни семья совсем не интересны. Через три месяца после того, как я забеременела, он все чаще давал мне это понять: не приходил ночами домой, завел себе новых любовниц. Мужчина он видный — рок-музыкант, красивый и высокий. Ушла я без тени сомнений, я верила в себя и свои силы и знала, что всё и без него получится.

Когда я рожала, он даже не приехал в роддом. Я позвонила ему, спросила, будет ли он на выписке, а он сказал, что у него свидание, и он не может. Какой он теперь отец?

Я была рада, что у меня будет ребенок. Я хотела ребенка и верю, что у меня будет возможность составить полноценную семью — я молодая ещё. Мои родители помогают мне с воспитанием. Дед много внимания уделяет своей внучке, он ей заменил отца.

Ради дочери я пытаюсь сохранить с бывшим мужем нейтральные отношения. Я не запрещаю им общаться, но я не вижу, чтобы из этого общения выходило что-то полезное, не вижу, чтобы дочь особо скучала. Они видятся пару раз в месяц, я особо не навязываюсь и не предлагаю, он сам решает, когда ему хочется увидеть дочь.

Она спрашивает: «Где папа?» Я объясняю, что он не может жить с нами. Пока этих вопросов немного, надеюсь, много не будет и в будущем.

Юлия, 38 лет

Юлия Филяева. Врач, акушер-гинекологФото: Сергей Карпов/Последние 30

Я воспитываю сына Ивана, ему девять лет. По сути, это мое сознательное решение — воспитывать ребенка одной, я не вижу в этом ничего ужасного, сложного. Я родила от мужчины, от которого хотела, родила в любви. А брак и патриархальная семья, наверное, не самое главное.

Это мое сознательное решение — воспитывать ребенка одной, я не вижу в этом ничего ужасного, сложногоТвитнуть эту цитату

Отец моего ребенка — коллега по работе, у нас было много общих интересов. По мнению любой женщины, бурный роман, любовь должны непременно закончиться браком: муж дома, женщина в фартуке на кухне и все такое. Но у нас, это было очевидно, все будет по-другому. Возлюбленный, отец ребенка, очень увлеченный мужчина: у него интереснейшая работа, много проектов, планов. Он постоянно в разъездах. Зачем мне его сковывать, тем более что сама я тоже хочу развиваться, а не посвящать себя домашнему быту. К тридцати годам, после нескольких лет нашего романа, стало очевидным, что наша любовь приобретет какую-то иную форму.

Отец общается с ребенком, у них скупое, но мужское и насыщенное общение. Мне кажется, он дает ему все, что надо. Он помогает финансово, Ваня ни в чем не нуждается. Я счастлива, что ращу ребенка одна. Хотя в моем случае не совсем корректно говорить — одна.

У отца Ваня — четвертый ребенок. В других случаях, насколько я знаю, были традиционные браки. Когда ребенок меня спрашивал: «Где папа?» — я отвечала, что папа очень занят. И это правда: работа, увлечения, хобби. Это здорово. Я ни разу не жалела о том, как все сложилось. Зачем? Ребенок должен расти в позитивной среде. Сложилось, так сложилось, что делать? Мне кажется, Ваня счастлив, и у него всё в порядке. Я знаю много примеров семей, где всё гораздо хуже. И таких примеров гораздо больше, чем примеров, где всё хорошо.

Мне кажется, это неважно, полная семья или нет. Важнее гены, важнее воспитание, дружба, общение. Это всё может существовать и без семьи.

Как акушер-гинеколог я много наблюдаю мамочек, в том числе тех, которые не имеют мужей уже на стадии беременности. Интересно, что они делятся на два типа: те, которые всячески педалируют эту тему, жалуются и плачут и те, которые счастливы, что беременны. Наконец-то счастливы, что беременны. И вот им никто не нужен. Никакие папы, мамы, помощь государства. Тут есть над чем подумать.

Юлия, 37 лет

Юлия Варламова. Частный предпринимательФото: Сергей Карпов/Последние 30

Я воспитываю дочь, ей сейчас 13. Так получилось, что с мужем мы не нашли общий язык и развелись, когда дочери было всего четыре года. Замуж я выходила по банальной причине, по случайной беременности. Мне было всего двадцать три года, и в этом я очень похожа на девяносто процентов других девушек в России. Всего у меня было три мужа.

Когда разводились, точнее, когда я уходила от мужа, мне было очень страшно. Впереди ждала финансовая нестабильность, было непонятно, что будет дальше. Спасибо родственникам, маме и сестрам, которые помогали.

Отношений с бывшим мужем у нас нет. Никаких. Он не звонит, не приезжает. Видимо, ему ничего не нужно. Он перечисляет какие-то копеечные алименты, иногда мы встречаемся, чтобы получить разрешение на выезд ребенка за границу. Всё.

Ребенок, конечно, переживал и переживает. Она довольно закрытый человек, от неё тяжело добиться проявления каких-то эмоций, но я вижу, что это для неё болезненная тема. Мне кажется, ей не хватает отца. Помню, когда мы приходили в сад, там было много полноценных семей, а у нас бабушка, мама, тетка.

Когда брак не удается, любая женщина начинает думать: «А что со мной не так?»Твитнуть эту цитату

Современные мужчины — это такие большие дети с очень развитым мужским инфантилизмом. Такой офисный планктон, который зарабатывает свои небольшие деньги, смотрит футбол и телевизор, и всё. Никакой ответственности ни за себя, ни за семью. Многие мужчины тянут своих жен вниз, вместо того, чтобы пытаться расти вместе с ними. Общение с ребенком и его воспитание — это ответственность. Если человек не может работать и иметь ответственность в обычной жизни, то и с ребенком её не появится.

Плохо, что моя дочь растет в неполной семье, она же видит эту модель и считает её нормальной. Я хожу на свидания, пытаюсь устроить жизнь, она с пониманием к этому относится, тут никаких проблем нет.

Когда брак не удаётся, любая женщина начинает думать: «А что со мной не так?». Конечно, сейчас я понимаю, что может быть, тоже была где-то неправа. Неудавшийся брак, неудавшаяся семья — это и моя вина тоже. Счастливая семья — это взаимопонимание, умение признавать ошибки, способность выносить из своих ошибок нужный и полезный опыт.

 

 

Надежда, 25 лет

Надежда Моисеенко. Сотрудник зарубежной компанииФото: Сергей Карпов/Последние 30

Я воспитываю сына одна. Ему полтора года. Муж совсем не интересуется ребенком, и это очень хорошо и для меня, и для ребенка. Мой бывший муж — социально адаптированный психопат.

На протяжении двух лет он притворялся абсолютно нормальным человеком. Ухаживал, рассказывал, как всё у нас будет в будущем. А потом он просто использовал меня: набрал кредитов, которые я теперь за него выплачиваю, гулял по вечеринкам, употреблял наркотики. У него нет абсолютно никакой ответственности. Ему без разницы, что о нём думают, должен ли он кому-то что-то или нет.

У него была родовая травма, повреждение миндалевидного тела мозга, и, очевидно, отсюда проблема с эмоциональной частью его жизни. Плюс он рос в неполной семье, его отец постоянно изменял матери, и это было для него очень большой травмой. Обо всём этом я узнала гораздо позже.

Когда я собралась уходить в декрет, он сначала не пускал меня домой, а потом и вовсе собрал все деньги и уехал в Таиланд отдыхать с друзьями. Он выписался из квартиры, продал всё, что было: машину, какие-то сбережения — и начал кутить с друзьями. То, что жена ждёт ребенка, его абсолютно не интересовало. Причем так он поступал не только со мной, но, как оказалось, и со своей матерью.

Какие-то признаки этого поведения встречались и раньше. Я думала, что «запрещает — значит любит» и так далее. Но чем дальше, тем больше это было видно. И вот вылилось в то, во что вылилось.

Татьяна, 37 лет

ТатьянаФото: Сергей Карпов/Последние 30

Мой бывший муж — офицер контрразведки. В какой-то момент наши отношения с ним зашли в тупик. Это был 2008 год, на фоне кризиса он ударился в изучение котировок, биржи, фондов и всего такого. Я же пыталась открыть своё дело, заняться бизнесом. Семья продолжала существовать, мы жили, как соседи, пока не случилась «тайная любовь».

Это была любовь по Интернету. Молодой человек, с которым мы познакомились, на тот момент отбывал наказание в одной из российских колоний. Мы начали переписываться, созваниваться. Закрутилась такая сетевая любовь. Многие подруги были в шоке, они думали, что меня совсем занесло: «Зачем тебе зэк, ты что, дура?» Но я была счастлива.

И вот он освобождается, приезжает в мой город, и мы встречаемся. Совершенно сумасшедший роман, он оказался таким же, каким я его себе представляла. И так получилось, что я от него забеременела. Я была счастлива.

Однако уходить из семьи я не спешила. Любовь — это отлично, это даже очень хорошо, но здесь дом, квартира. Уходить с двумя детьми в никуда было бы неправильно, поэтому мужу я не стала ничего говорить. Я родила, а он думал, что это его ребенок. Всю беременность муж сидел дома, кушал свой борщ и ложился спать. К врачам, на всякие курсы рожающих мам со мной ходил мой мужчина.

Уходить с двумя детьми в никуда было бы неправильно, поэтому мужу я не стала ничего говорить. Я родила, а он думал, что это его ребенокТвитнуть эту цитату

Парадоксально, но они встречались не раз, и при этом удавалось до определенного времени всё скрывать. Алексей, мой возлюбленный, как-то привез мне старый Фольксваген: он хотел, чтобы я училась водить машину. У Юры, мужа, не возникло даже вопросов: откуда, как и зачем? Однажды он застал Лешу спящим в машине утром. И снова удовлетворился историей, что это просто друг, который привез машину. Не понимаю, как контрразведчик не мог ничего сопоставить, узнать. Видимо, так любил. Но скоро Леша на эмоциях снова сел в тюрьму, специально украл шоколадку в магазине. Как он сказал: «На воле без тебя мне нечего делать». Хотя я его не гнала, просто не хотела уходить от мужа в никуда. 13 июня я родила, и 13 июня у него был приговор. Он звонил, спрашивал, как и что, очень переживал за ребенка. Но он сел, а я осталась с мужем. Так продолжалось еще два года.

Через два года я решилась и все же рассталась с мужем. У меня буквально выросли крылья, я сбросила с себя ношу. Бизнес пошел в гору, много проектов, много всего нового. Муж узнал, что ребенок не его. Леша ему сам сказал, позвонил из тюрьмы. Они долго говорили. Мы развелись и разошлись, как в море корабли. Он очень переживал, грозился утопиться, но всё обошлось, он жив и прекрасно себя чувствует.

Скоро Леша вышел, и мы провели безумный счастливый месяц нашей жизни. Он мне помогал в моих делах. Кстати, идею с бизнесом мне подсказал именно он. Он отлично ладил с детьми, где-то нашёл и снял нам четырехкомнатную квартиру, снова подарил мне машину уже гораздо лучше. Цветы, нежность, забота, не думала, что в 35 лет способна снова такое переживать.

Сейчас он снова под следствием. Из-за дурацкой истории с моими долгами. Полицейские зацепились за него, потому что он бывший зэк, пытаются раскрутить его. Я наняла лучших адвокатов, квалифицируем статью на «самоуправство». Так и вышло, что я воспитываю детей одна.

Ольга, 32 года

Ольга. МенеджерФото: Сергей Карпов/Последние 30

Моему сыну почти 10 лет, из них семь с половиной лет я ращу его одна, без отца. Официально мы не были в браке, поэтому разошлись легко. Так бывает, не рассчитал человек силы, не смог. Можно сказать, что это было моё единоличное решение, я поняла, что гражданскому мужу неинтересны семья и ребенок.

Мне тогда было всего 24 года, поэтому страшно не было совсем, казалось, что весь мир под ногами и можно многое успеть и многое сделать. Сейчас, спустя почти восемь лет, я бы пошла до конца, максимально пытаясь сохранить брак и то, что есть. Все же очень тяжело одной и финансово, и в плане воспитания.

Я сказала, что если бы папа хотел, то он бы появился. Раз его нет, значит, ему это не надоТвитнуть эту цитату

Несколько лет я чуть ли не каждый день отвечала на вопросы сына: «Где папа? Когда будет, и почему его сейчас нет?» Я постоянно что-то на это отвечала: «Папа занят, уехал, будет потом». И вот совсем недавно я решила, что всё, хватит. Решила, что мой сын достаточно взрослый, чтобы узнать правду. Я сказала, что если бы папа хотел, то он бы появился. Раз его нет, значит, ему это не надо.

Когда мы расставались, мой бывший муж поставил меня перед выбором: или я возвращаюсь к нему, или он исчезает из моей жизни насовсем и навсегда. С тех пор я его не видела, не знаю, где он и что с ним. Никаких алиментов он, конечно же, не платит.

Сейчас такая модель поведения стала нормой. Вокруг очень много мужчин, которые не хотят воспитывать своих детей и считают, что не несут перед ними никакой ответственности.

Моя подруга тоже воспитывает ребенка одна, наши сыновья лучшие друзья. Мы помогаем с ней друг другу. Иначе совсем сложно.

У меня есть мужчина. Он нашел подход к моему сыну, до него мой сын никого ко мне не подпускал. Они отлично общаются, с недавнего времени мы живем вместе. Как-то сын подошёл ко мне и спросил: «А Дима что, мне вместо папы?» Я сказала, что это их мужские проблемы, и они должны их решать. Как-то решают, видимо — общаются они отлично.

Ребенка вообще трудно воспитывать. А уж одной тем более. Мне приходится всё делать самой и искать ответы на вопросы воспитания, как и что лучше сделать.

От государства я получаю помощь — одну тысячу рублей. По закону у меня нет ни льгот, ничего. Хочу лишить отца родительских прав, мы всё равно не знаем, где он и что он. Хочу сыну вернуть свою фамилию, чтобы он продолжал мой род.

Я хочу ещё детей. Но это будет ответственный шаг, нужно все тщательно взвесить.

Дина, 30 лет

Дина Мингалиева. РедакторФото: Сергей Карпов/Последние 30

Я воспитываю дочь, ей сейчас семь лет. Мою дочь зовут Ева. Родилась она неожиданно для всех. Мне казалось, что я из тех, у кого дети рождаются после 30 лет или вообще не появляются. Моя мама тогда была в шоке, она думала, что в 22 года со мной будет происходить что-то другое: карьера, учеба — а не случайная беременность. Но вот так получилось.

Проблема в отсутствии ответственности. Женятся, рожают, а потом отцы самоудаляются, и всёТвитнуть эту цитату

На тот момент мы с отцом ребенка были знакомы около четырех месяцев. Это была безумная влюбленность на фоне музыки, алкоголя, легких наркотиков и прочей городской романтики. Когда я забеременела, он был, в отличие от многих, несказанно рад. Я помню, как мы тогда шли по переходу в метро и решили пожениться. Прожили мы вместе после этого почти четыре года. Расставание было правильным решением: мы не осознавали, как и что нужно делать, когда создавали семью. Нам было тяжело в плане денег, работы, мы часто ссорились. Сначала он работал, а я сидела с ребенком, потом наоборот. Я решила, что всё, хватит. И вот сейчас всё в порядке. Отец видит ребенка, он водит её на танцы, берёт на выходные к себе. Встречаются, когда он хочет.

Мой бывший муж завел себе новую семью, у меня тоже появился новый молодой человек. Поэтому Ева воспитывается двумя молодыми людьми. Парадоксально, но она не задает никаких вопросов, видимо, как-то сама всё понимает и для себя уже всё решила. Иногда её из сада забирает папа, а иногда мой друг. Воспитатели спрашивают: «Это тоже твой папа?» — а она отвечает: «Нет, это мамин друг». Или в маникюрном салоне, когда мне делали ногти, у неё спросили: «А кто тебе красил ногти?» — она ответила: «Папина подруга». Вот так.

Конечно, сначала у Евы были вопросы. Когда мы только расстались с мужем, она постоянно спрашивала: «Когда же папа вернётся домой?» А я поправляла: «Не домой, а в гости». Рассказала, что папа будет жить отдельно, потому что мы ссоримся. Это для неё было аргументом.

Я не получаю никакой помощи от государства. У меня нет статуса матери-одиночки: у Евы же есть отец, мы разведены просто. Гораздо больше проблем от отсутствия регистрации. Я помню, как пришла в поликлинику с животом вставать на учёт, и меня послали. Хотя я гражданка РФ, я плачу налоги и не понимаю, почему мне не могут оказывать помощь из-за какой-то там регистрации.

Очень много мам, которые воспитывают детей одни. У нас ещё очень хорошая ситуация: мы находимся в нормальных отношениях. На утренниках в саду можно наблюдать, как мамы с папами ссорятся, орут друг на друга. Это ужасно.

Мне кажется, проблема в отсутствии ответственности. Женятся, рожают, а потом отцы самоудаляются, и всё.

Может быть, мне и хотелось бы растить ребенка в полной семье, но мне еще хотелось в 30 лет иметь и квартиру, и машину. Ничего этого нет. Это жизнь.