Алина, 24 года, очки

Это профессия не для каждого. Здесь нужно немножко всегда любить свою работу. Если не любишь — не протянешь. Меня просили знакомые сюда их устроить, я устроила, хотя это было сложно, мы достаточно закрытая структура. Никто из них здесь не остался — не выдержали.

Работа очень изматывает — люди, тяжелая сумка, на ногах постоянно. Средняя тяжесть — 10-11 килограммов. И все равно женщин процентов шестьдесят. Мужчины у нас спиваются. Может, из-за относительно свободного графика.

У нас хороший коллектив — когда кто-то умирает, все скидываются деньгами на похороны, все дни рождения тоже празднуем вместе, с подарками. У нас все, как и везде, как обычно.

Все основано на человеческом доверии.  У нас есть специальные люди, которые подбирают товар и покупают, речь мы сами себе придумываем. Нужно следить за качеством — тех, кто подолгу здесь работает, пассажиры уже все знают в лицо.

Торговля в электричках всегда была под вопросом: то можно, то нельзя, то есть лицензия, то ее вообще за документ не считают. Здесь каждый день все меняется. То есть закон-то не меняется, а меняются его трактовки со стороны полиции.

Заработок нестабильный, причем сильно. Лучше всего покупают летом и в пред-послепраздничные периоды. То, что сейчас происходит в Турции, очень сильно влияет на продажи. На самом деле, все влияет, — хоть доллар, хоть погода. Вот едет человек, и ему скучно. Он начинает смотреть, хотя этот товар ему вообще-то не нужен, и он может купить его в любом другом месте. Резко холодает, — людям не до того, чтобы любопытничать, они сели в электричку, и нос в воротник.

Продажа товаров в пригородном поезде.Фото: Алексей Мальгавко/ТАСС

Любые проблемы в государстве порождают некие упадочные настроения, снижения зарплат, общий кризис, торговля падает. Случился Париж, сбили самолет, пара дней прошло, и чувствуется, как люди перестали покупать. В ноябре на нашем направлении торговля упала на треть-четверть из-за этого всего, я думаю. А может, и на всех направлениях.

По профессии я психолог, недавно получила диплом и не собираюсь всю жизнь здесь торговать. А это даже и не профессия, это деятельность.

Владимир, 53 года, гелевые ручки

6 марта я 20 лет буду отмечать, как сюда пришел, почти вся жизнь сознательная.

Человек настолько мало здесь зарабатывает, что ему нечем поделиться, хоть на коррупционном уровне, хоть на каком. И с каждым годом доходность этого бизнеса падает. Если смотреть на тех, кто здесь еще 20 лет назад работал, качество трудового потенциала несравнимо упало, здесь остались только сирые и убогие, самые неконкурентные. От общего количества пришедших сюда работать еще 15–20 лет назад минимум 70% сдохло от алкоголя и наркотиков. Только на моей памяти человек сорок. Новые люди сюда не приходят, мы вымираем, как индейцы, загнанные в резервацию.

Даже не индейцы, а какие-нибудь бушмены, которые объективно обречены. Коренные жители Патагонии, они все сдохли. То или иное племя худо-бедно осталось, а патагонцы сдохли.

Ашаны, фикс прайс, Оби — это еще полбеды. А есть еще моральный, нравственный аспект. Люди просто не хотят покупать товары в электричках, им западло, считают, что это влом, в падлу, не комильфо. Те, кто десять лет назад брали с удовольствием, пять лет назад с сомнением, сегодня не покупают вообще, — у них на нас ксенофобия, в классовом, социальном, нравственном смысле.

Люди, которые здесь работают, настолько ничтожны, что их нечем запугать. У них нет ни совести, ни чести, ничего. Поэтому они не подвержены манипуляциям. Им даже жизнь свою не жалко, понимаешь?.. Вот знал одну девку, она в электричках со школьной скамьи и делится со мной мыслями: «Ну, я-то надеюсь, что сдохну раньше, чем все проблемы сконцентрируютсяТвитнуть эту цитатуНу, я-то надеюсь, что сдохну раньше, чем все проблемы сконцентрируются». Подавляющее большинство людей надеются, что Господь лишит их жизни раньше, чем проблемы их задавят. У кого выход был, они все ушли.

Брахманы, пока не появилась письменность, каждый запоминал пять томов. Евреев когда в Средние века лишали права писать, некоторые раввины запоминали по 35 томов наизусть, можешь представить? Я не знаю ни одного человека, который бы родился после 85-го и знал бы таблицу умножения, жалкую таблицу умножения! Когда я учился, я был один в классе, кто мог выучить наизусть «Русь-тройку». Я к чему речь веду. Человек, ты говоришь, способен куда-то выбраться, а им намного легче сдохнуть, попасть в приют, чем приложить усилия и вырваться из ситуации. В принципе, возможно, но куда легче катиться по колее вниз. Вот тут недавно пацанчик был, эпилептик, раз упал с платформы, его вытащили, второй раз упал, а на третий не успели, поезд переехал. Как говорится, проблемы свои решил. А многие ему завидуют.
Я сюда прихожу сделать вид, что чем-то занят, у меня есть еще один источник дохода, я вам все не буду говорить. Я исключение во всей этой системе, поэтому могу так свободно«ля-ля три рубля». А когда человек загнан во все это, ему  намного сложнее быть откровенным сначала перед собой, потом перед другими.

Продажа товаров в пригородном поезде.Фото: Алексей Мальгавко/ТАСС

В 1996 году я поставил на карту все, и чуть без малого не стал мэром своего города, но те подлецы, которые меня будто бы поддерживали, в конце кина предали, а конкурирующая банда перехватила. Тогда было жестокое время. И после того как я без малого оказался на вершине пирамиды, я был не просто низвергнут, а подвержен уголовному преследованию. И я бежал из этого городишки, хотя у меня там бизнес был. Бежал в буквальном смысле — из кабинета дознавателя, соскочил в окно, по гаражам и по льдинам через Волгу.
Как система работает, — торгаша ловят менты, вытаскивают в отдел, пишут протокол. Товара у него ничтожное количество. Даже если суд ему выписывает штраф, он его просто не платит. Ну как у нас в стране никто сейчас не платит. У людей так по 10, по 20 штрафов неоплаченных.

Последние пять лет новых, работающих позиций нет вообще. Полный застой. Я думаю, еще через пять лет не останется никого. Единственный показатель рентабельности нашего бизнеса, — заработаешь ли ты, чтобы оплатить сарай, угол не отапливаемый где-нибудь в Жаворонках.

Какие товары последние десять лет были эффективны и приносили колоссальные бабки? Летающие небесные фонари, на них зарабатывали столько, что не поверишь никогдаТвитнуть эту цитатуЛетающие небесные фонари, на них зарабатывали столько, что не поверишь никогда. Электронные сигареты. Биологически активные препараты — септики для туалетов. Керамические ножи, сейчас они никому не нужны, все уже по одному разбили и больше не хотят.

Сегодня что осталось, — какие-нибудь ссаные салфетки, губки, письменные принадлежности, обложки на документы. Но все это абсолютно мусор, хлам, этих денег едва хватает оплатить квартиру.

Лилия, 42 года, подарочные наборы монет

Сюда я пришла в перестроечные годы. Уходила много раз, — работала в магазинах, горничной, но все равно вернулась. Наверное, я бы так долго не работала, если бы не была довольна работой. Я торгую уже 18 лет.
Все понемногу хоть что-то да берут. Есть, конечно, недовольные, которым реклама мешает, но я думаю, им все по жизни мешает, не только мы. А в большинстве слышишь хорошие отзывы: «Ой, как хорошо, что вы пришли, как хорошо, что вы принесли».

У меня бывало, –  неделю не заходишь в электричку, приходишь, и тебе говорят: «Ой где ж вы были, я вас ждал, у меня тогда денег не было». В июне ездят дачники. Бабушки-дачники прям ждут, предвкушают, когда начнется сезон покупок в электричках. Вот они прям: «Ой-ой смотрите, вот она идет».

Главное, чтобы по электричке можно было пройти. Часы работы зависят от товара, — есть то, что покупают студенты, есть то, что домохозяйки. Идешь в магазин за чем-то, вот губка для посуды нужна, но ты ж ее обязательно забудешь купить. А тут эту губку принесли тебе прямо в руки.

Есть люди — мастера продажи конкретного товара. Вот у нас ребята носят географические карты области и Москвы. Кому эти карты сдались, у всех навигаторы, XXI век. А они ничего, каким-то образом их продают и вполне успешно. Есть универсальщики, что ни дай, все продадут.

Продажа товаров в пригородном поезде.Фото: Павел Головкин/ТАСС

Наша фирма договаривается с железной дорогой, получает разрешения. С коллегами мы все праздники вместе проводим, в гости друг к другу ездим. У нас много приезжих, вот я гостила у подруги, она продает клей, –  в Западной Украине, так бы в жизни туда не выбралась. У меня трое коллег с двумя высшими образованиями. Я сама экономист.

Чувствуется, когда у людей денег нет. Чувствуется даже, когда зарплата будет завтра-послезавтра. И сейчас это чувствуется постоянно, люди обеднели, конечно.

Светлана, 47 лет, перчатки для сенсорных экранов

Я закупаю на тех же базах, где сетевые магазины, только я беру мелким оптом, а они крупным. Цены в магазинах почему выше, они оплачивают аренду, продавцов, охранников, износ оборудования. Мы делаем маленькую наценку, потому что самим себе зарабатываем. Смотрим по Интернету, какой товар подойдет, что людям сейчас нужно, вы же перчатки не будете летом продавать, правильно? А сейчас зима.

У нас устроены переводчик технического английского, кандидат наук по химии, милиционер, который днем на одном конце Москвы представитель закона, а здесь по вечерам — товар в руки, и пошел по вагонам. Никакого офиса у нас нет, только так в электричках и встречаемся. Дни рождения празднуем — созваниваемся, общаемся.

У меня нет фиксированного времени работы, но если в долгах как в шелках, будешь целыми днями всю неделю работать. Рекламу мы сами придумываем, учим наизусть и идем торговать. У нас как на рынке. Вот стоят люди, у них есть хороший день, есть плохой. Есть день, когда они вообще ничего не продадут и простоят впустую. Зато здесь я независима, сама себе хозяйка.