Аарон АппельфельдФото: Jwh/Wikipedia Luxembourg

2

На следующий день вечером пришел крестьянин и увел с собой Анну. Когда Хуго услышал об этом, у него екнуло сердце. Большинство его друзей уже в горах, только он остался. Мама все повторяет, что скоро и ему подыщут место. Иногда ему кажется, что дети тут больше не нужны, потому их и отсылают.

— Мама, почему отправляют детей в горы? — срывается у него с языка.

— В гетто опасно, сам не видишь? — обрывает его мама.

Хуго знает, что в гетто опасно, дня не проходит, чтобы кого-нибудь не схватили и не выслали. Дорога на станцию забита людьми. Они навьючены тяжелыми мешками и оттого едва бредут. Солдаты и жандармы подгоняют высылаемых кнутами. Несчастных людей толкают, они валятся на колени.

Теперь Хуго знает, что вопрос — почему отправляют детей в горы? — был дурацким, и жалеет, что не смог сдержаться.

Каждый день мама дает ему короткие наставления. Одно из них она повторяет раз за разом:

— Ты должен все время оглядываться, слушать и не задавать вопросов. Чужие люди не любят, когда их расспрашивают.

Хуго знает, что мама готовит его к жизни без нее. Ему почему-то кажется, что в последние дни она пытается отдалить его от себя. Иногда силы покидают ее, и она принимается всхлипывать.

Отто тайком пробирается поиграть в шахматы. Хуго играет лучше его и побеждает без труда. В предвидении поражения Отто поднимает руки и говорит:

— Ты выиграл, делать нечего.

Жалко, что у Отто не получается играть получше и он не замечает даже простой угрозы. Хуго утешает его:

— В горах у тебя будет время потренироваться, и когда мы увидимся после войны, ты уже будешь играть лучше.

— У меня нет способностей…

— Да игра не такая сложная, как тебе кажется.

— Для меня — сложная.

Ты должен готовить себя к самостоятельной жизни, вертится на языке у Хуго, но он не говорит ничего.

Отто — пессимист. Он похож на свою мать, которая вечно твердит: «В некоторых людей война вдыхает жизнь. А я подымаю руки и сдаюсь. Нет у меня сил бороться за ломоть хлеба. Если это и есть жизнь — мне такая не нужна».

Мама Отто — учительница в гимназии. Люди и сейчас, в этих горестных обстоятельствах, относятся к ней с уважением. Раньше она высказывала мнения и приводила примеры из древней и недавней истории. А сейчас она пожимает плечами и говорит: «Я ничего не понимаю. Миром овладел какой-то иной разум».

Хуго пытается запомнить все, на чем останавливаются его глаза: людей, в панике вбегающих в дом и сообщающих страшные вести, и тех, что сидят за столом, не произнося ни слова. Дом изменился до неузнаваемости. Окна плотно затворены, из-за штор еще темнее. Только из смотрящего во двор узенького окна Хуго видны Железнодорожная улица и высылаемые люди. Иногда Хуго узнает среди них своего одноклассника или кого-то из родителей. В душе он знает, что его ожидает та же участь, что и их. Ночью он прячется под одеялом — так он уверен, что пока что защищен.

Люди входят в дом без стука и без спроса, как это было после смерти дедушки. Мама здоровается с ними, но не может предложить им чашку кофе или стакан лимонада.

— Нечего мне предложить вам, — говорит она, зачем-то подымая руки вверх.

«Я запомню этот дом и каждый его уголок, но еще крепче запомню маму, — говорит себе Хуго. — Без папы она какая-то потерянная. Она старается делать все необходимое, мечется туда-сюда в попытках найти крестьянина, который заберет меня в горы».

— Откуда мы знаем, что это честный крестьянин? — не перестает в отчаянии спрашивать мама.

— Так говорят, — отвечают ей.

Все делается как бы на ощупь, во тьме, а в конце концов отдают детей незнакомым крестьянам, приходящим по ночам. Ходят страшные слухи, что деньги-то они берут, а детей сдают в полицию. Ходят страшные слухи, что деньги-то они берут, а детей сдают в полицию.Твитнуть эту цитату Из-за этих слухов некоторые родители не хотят отдавать им детей. «Когда ребенок при тебе, ты можешь его защитить», — говорят такие напуганные родители.

Но Хуго отчего-то не страшно. Оттого, может быть, что летом он ездит в деревню к дедушке с бабушкой и иногда остается там на целую неделю. Ему нравятся кукурузные поля и луга, где пасутся пятнистые коровы. Дедушка и бабушка высокие, спокойные и молчаливые. Хуго нравится бывать у них. Он представляет свою жизнь среди крестьян как полную спокойствия. У него будут собака и лошадь, он будет их кормить и ухаживать за ними. Он всегда любил животных, но родители не позволяли завести собаку. А теперь он будет жить на природе, как крестьяне, дремлющие после обеда под деревьями.

Безопасности ради по ночам они спускаются в подвал и спят там. Ночью солдаты и жандармы врываются в дома и хватают детей. Многих уже так поймали. В подвале холодно, но если закутаться в одеяло, холод не достает. Отто пробирается тайком и сообщает, что Анна в целости и сохранности добралась в горы и от нее уже пришло письмо.

Каждое письмо с гор — маленькая победа. Сомневающиеся, понятное дело, стоят на своем и говорят: «Кто его знает, в каких условиях писались эти письма. Принесшие их крестьяне требовали еще денег. Нет в них человеколюбия, одна алчность».

Хуго слышит голоса сомневающихся, и ему хочется сказать Отто, что тот не должен быть таким пессимистом. Пессимизм ослабляет. Ты должен быть сильным и ободрять свою маму.

Вначале большинство были оптимистами, но за последние недели они превратились в меньшинство. Люди оставляют свои надежды и переступают через них.

Ночью мама признается, что ей так и не удалось найти крестьянина, готового спрятать Хуго. Если не будет выхода, она отведет его к Марьяне.

Марьяна — украинка, учившаяся с мамой в начальной школе. Еще девочкой она бросила учебу и покатилась вниз. Что это значит — покатилась вниз, спрашивает себя Хуго. Телега катится вниз и с грохотом валится в овраг, а человек просто падает с ног и никакого грохота при этом не слышно.

Хуго нравится вслушиваться в слова. Есть слова, сам звук которых делает их смысл понятным, а есть такие, что не рисуют в голове картинок, а мелькают, ничего ему не объясняя. Иногда Хуго спрашивает у мамы значение того или другого слова. Мама старается объяснить, но не всегда ей удается сделать из слова картинку.

А тут приходит тетя Фрида с новостями. Фрида — притча во языцех. Все говорят о ней с некоторой усмешкой. Дважды была замужем, а в последнее время живет с украинским парнем сильно помоложе ее.

— Юля, не переживай, мой дружок готов взять вас к себе в деревню. У него есть отличное укрытие.

Мама в растерянности. Она обнимает Фриду и говорит:

— Я не знаю, что делать.

— Не отчаивайся, дорогая, — говорит Фрида, радуясь, что семья снова принимает ее.

Фрида симпатичная женщина. Она носит необычные наряды и время от времени становится причиной скандалов. Из-за ее беспутного образа жизни вся семья от нее отдалилась. Даже мама, вечно помогающая нуждающимся, обходила ее своим сочувствием. Фрида снова нахваливает своего друга, готового подвергнуться опасности ради нее и ее семьи.

— Только украинцы смогут спасти нас, если захотят, — говорит она, радуясь, что может помочь своей семье, которая годами пренебрегала ею.

Мама снова ее благодарит и говорит:

— Я уже совсем отчаялась…

— Нельзя отчаиваться, — отвечает Фрида, и понятно, что она многие годы повторяла себе эту фразу, а вот теперь в состоянии доказать, что отчаяние есть на самом деле заблуждение. — Всегда есть выход. Всегда есть кто-то, кто любит тебя, нужно только запастись терпением и дождаться его.

Хуго вглядывается в ее лицо и к своему удивлению обнаруживает в нем черты маленькой девочки.

[…]

 

18

Внезапно Хуго почувствовал, что надвигается опасность. Он проверил лаз наружу, о котором говорила Марьяна, и хорошо сделал, потому что там было полно досок и тряпок. Когда он прочистил лаз, то с легкостью прополз сквозь него и сразу очутился возле дровяного сарая. Мысль о том, что в крайнем случае он сможет бежать, порадовала его, и он уселся и написал в тетрадке:

Дорогая мама!

Марьяну выгнали с работы, и она собирается передать меня своей подруге Наше. Здесь люди не относятся друг к другу по-доброму. Каждый требует от другого невозможного. Но ты не волнуйся, это не направлено против меня. Марьяну уволили из-за того, что она пила, и она на самом деле много пьет. Марьяна пообещала мне, что она поищет место, где есть укрытие. Я уверен, что она так и сделает. Не скрою от тебя, бывают дни, когда мне страшно. В душе я знаю, что большинство страхов напрасные. Все, что меня здесь окружает, занимает мое внимание, и я забываю об опасностях. Большую часть времени я занят подслушиванием и попытками разобраться в услышанном. От этих догадок, скажу тебе честно, большого толку нет. Я чувствую, что меняюсь. Марьяна говорит, что я взрослею. Мне трудно понять, что происходит в моем теле. Кажется, я подрос.

Несколько дней назад мне пришла в голову мысль, от которой мне трудно избавиться: что такого плохого сделали евреи, что все преследуют их? Что такого плохого сделали евреи, что все преследуют их?Твитнуть эту цитатуПочему они должны прятаться в укрытиях? Марьяна говорит, что евреи более деликатные, и это тоже мне непонятно. Из-за деликатности преследуют их? Ты и папа всегда говорили мне: «Люди есть люди, нет между ними никакой разницы, те же мысли и те же страдания».

Дома мы ни разу не говорили о том, что значит быть евреем. Что в нас есть такого, что делает нас врагами прочих людей? Уже не раз я слышал, как здесь говорят: «Евреи — это опасность для мира, и их нужно уничтожить». Я также слышал, как один из Марьяниных гостей говорил: «Эта наша война не против поляков и не против русских, а против евреев». Такие мнения не способствуют поднятию моего настроения. Я надеюсь, что эти злобные планы не осуществятся. Я все время думаю о вас.

Хуго

На следующий день дверь чулана открылась, на пороге стояла Марьяна, а рядом с ней другая женщина.

— Это Хуго, — представила его Марьяна.

Хуго поднялся на ноги, раз уж его показали и не оставили ему иного выбора, кроме признания в том, что он тут прячется.

— Это моя подруга Наша. Теперь Наша будет твоим новым другом. Она присмотрит за тобой и побеспокоится о том, чтобы ты не голодал. Как только я устроюсь, сразу приду забрать тебя. Я тебя не забуду, мой миленький. Нравится он тебе? — обратилась она к Наше.

— Очень.

— Он не только милый и симпатичный, но еще и умненький.

— Как все евреи, — хихикнула Наша тонким приглушенным голосом.

— Наша умеет хранить секреты, можешь на нее положиться. Ее дедушка был священником.

— Не напоминай мне об этом.

— Я оставляю свои вещи у тебя, миленький. Как найду подходящий вариант, приду тебя забрать.

С каждой минутой Хуго все больше цепенел. Слова, которые он собирался сказать, вылетели из головы. Наконец он спросил:

— Куда ты идешь?

— Бог его знает.

— Береги себя, — сказал он, и слезы залили его лицо.

— Не плачь, миленький, — Марьяна притянула его к себе и обняла. — Ты герой, ты смелый. Герои не плачут. Герои говорят: Марьяне надо уйти, но она скоро вернется. А ты еще влюбишься в Нашу и не захочешь уходить со мной.

На первый взгляд трудно было оценить свойства новой женщины, но он сразу разглядел, что она более ухоженная по сравнению с Марьяной.

— До самого скорого свидания! — сказала Марьяна и поцеловала его в лицо. Этим и завершилась церемония передачи.

Хуго сидел на своем месте и плакал. Наплакавшись вдоволь, он уснул и не услышал, как дверь чулана открылась и снова появилась Наша.

— Я принесла тебе суп и котлеты.

— Спасибо, — Хуго поспешил встать.

— Спал?

— Да.

— Тебя звать Хуго, верно?

— Верно.

— Это особенное имя. В первый раз такое слышу.

— В моем классе был еще один мальчик по имени Хуго.

— Это еврейское имя.

— Наверное, я не знаю.

Наша внимательно смотрела на него, и Хуго чувствовал, она его изучает.

— Как тебе тут в чулане? Не холодно?

— Теперь уже нет. Весна ведь, правда?

— И не скучно тебе?

— Я размышляю или фантазирую, — не стал скрывать он.

— И это помогает от скуки?

— Очевидно, — выразился он словом, которым любила пользоваться учительница математики.

— А ты знаешь, чем занимаются в этом месте?

— Не совсем.

— Марьяна тебе не рассказала?

— Нет.

— Мы об этом еще поговорим, — сказала она, и тонкая улыбка мелькнула на ее губах.

Хуго знал, что это был экзамен. Сдал ли он его? Хуго уже отметил для себя сдержанность Наши. Речь ее немногословна. В основном вопросы и ничего о себе самой. Марьяна по сравнению с ней просто кипит и бурлит.

Аарон Аппельфельд «Цветы тьмы». Перевод с иврита Михаила Черейского. Издательство Corpus, 2015.