Правила жизни бездомных: Наталья Шеварева

Фото: Елена Игнатьева для ТД

Наташе до сих пор не верится, что 16 лет жизни на улице закончились хэппи-эндом: теперь у нее есть любимый мужчина и крыша над головой

Помогаем
Ночлежка

В «Ночлежку» я зимой попала. Здесь место освободилось. Все анализы и документы были на руках, мне просто вещи перевезли, и вот я здесь. Вместе с Пашей рядышком, а то все он бегал ко мне в Дом милосердия.

А в Доме милосердия больше года прожила. В первый день совсем не понимала, зачем туда пришла, что это такое, анонимные да анонимные. На группе в шоке была. У меня с собой полбутылки водки в сумке лежало, думала, там на халяву можно выпить. Когда пришли, сели за стол и начали обсуждать какие-то шаги, я ничего не понимала, думала, секта какая-то. Но самое главное, что я вышла покурить после группы и эту бутылку вылила. Сама до сих пор не могу понять, почему так случилось. Сейчас я уже понимаю, что там был первый шаг, бессилие перед алкоголем. Я, конечно, была бессильна, я это понимала.

Сестры мне сказали, что еще четыре дня надо подождать, собрать анализы, и они меня примут. Самая старшая сестра, Франческа, — мое доверенное лицо, я к ней со всеми проблемами и радостями прихожу. Как с матерью разговариваю. Она помогает, а когда ругает, я знаю, что за дело. Очень справедливая женщина. Уважаю ее за это.

Я тогда недалеко от Боровой жила, в кустиках ночевала четыре этих дня. И на четвертый день дождик пошел с утра. Я пришла к ней на завтрак, она говорит: «Послезавтра приходи, я тебя приму». А у меня слезы ручьем: «Я понимаю, что вы меня примете, но кустики-то мои все мокрые». Она меня обняла и взяла сразу, не стала послезавтра ждать.

Наталья на кухне квартиры, где они с Павлом снимают комнату
Фото: Елена Игнатьева для ТД

Месяца два я не понимала, что такое анонимные алкоголики, как вести этот дневник, и Вадима Александровича я тоже не понимала. Это консультант из «Дома надежды на Горе», он приезжает, подготавливает к «Горе». Я ему очень благодарна, что он меня заранее подготовил, три с половиной месяца он меня готовил. У меня был страх большой туда ехать, передо мной столько людей туда уехали из Дома милосердия и срывались по-страшному. Я только нашла эту трезвость и боялась, что тоже сорвусь. Приехала. Оказалось, что даже времени думать о выпивке нет. Максимум — десять минут перекура, а все остальное — занятия. Мне это так понравилось. Там в два раза больше писать в дневнике надо было. Я за три недели сделала всю работу и четвертую неделю отдыхала, ничего не писала, кроме дневника чувств.

Перед выпуском попала на Горячий стул. Это терапия, когда на середину ставят стул, приезжает психотерапевт, и весь народ сидит вокруг и слушает историю человека, который хочет выговориться. Человек говорит и, если желает, получает обратную связь. Я дней десять после этого не могла прийти в себя, у меня такой восторг был, что я наконец людям раскрылась со своей болью внутренней и получила ответы на эти вопросы.

У меня в детстве такой случай был. Меня отец родной изнасиловал в шесть лет. Я и пью поэтому. Все из-за него у меня в жизни так. Психика нарушена. Я молилась за него и свечки ставила, и прописывала его по шагам. Молилась, молилась и смогла все-таки это забыть и отпустить. Теперь легче живется, я могу нормально об этом говорить. Он хотел, чтобы я никому не говорила. Но я же ребенок была, как тут не скажешь. Да и кровь ведь видно и все это. Я была копия мамы. Но все равно — неужели можно спутать шестилетнего ребенка с мамой? Мать его посадила. Помню, что, когда мне было десять лет, он пришел к нам. Зима была, перед Новым годом. Выпустили его, или он опять сбежал, не помню. Мать открыла дверь, а там он стоит: «Я подарки принес».

Сейчас я иду по программе и могу об этом спокойно говорить. И знаю, что в жизни бывает еще хуже, что мой случай по сравнению с другими еще и ничего.

После изнасилования мать с отчимом меня в психушку на полгода посадили. Из-за этого пошла в интернат, а не в обычную школу. Я не помню, как я там лежала. Помню, что в углу сидела, ни с кем не общалась. Врачи говорят, что я убегала, сидела одна.

Помню, как мы вышли оттуда с отчимом, когда выписали. И на вокзале в рюмочную зашли, мне он там пирожков купил, а себе стакан. Чтобы не замерзнуть сильно.

Наталья режет лук
Фото: Елена Игнатьева для ТД

Через год пошла в интернат. Неделю учишься, на выходные домой. Но я оттуда все время сбегала. А из дому сбегала, чтобы в интернат не отправили. Кингисепп же поселок маленький. Там все знали, что меня изнасиловали. Давай дразнить. Я и сбегала. Еще лягушкой-путешественницей называли. Но это да, я согласна, я такая лягушка и была, путешественница. До девятого класса доучилась, а потом ушла из Кингисеппа пешком в Питер и больше туда не возвращалась.

16 лет то по подвалам, то по больницам, то по кустикам. Сначала попала в приют для несовершеннолетних девушек на три месяца. Срок к концу подходил, три месяца этих, и я боялась, что мама приедет и меня обратно заберет. Из приюта я тоже сбежала.

Вышла замуж в первый раз, родила в 17 лет, несовершеннолетней, дочку. Я думала, что будет счастливая жизнь. Но получился облом. Мой муж оказался алкоголиком. Жизнь с ним ничего хорошего не дала: бил, колотил, но ради дочки жила я с ним четыре года. Потом развелась. Потому что измена не прощается.

Столько народу умерло из-за этой «Льдинки», не передать. Даже если бомжи, все равно же это люди

С мужем мы все четыре года пили. И самое главное, что не водку нормальную, а технический спирт, «Льдинку» для стекол. Помню, как я ее по 10-15 рублей в ларьке «24 часа» на Просвете покупала. Столько народу умерло из-за этой «Льдинки», не передать. Даже если бомжи, все равно же это люди.

Когда с мужем я развелась, стала бомжевать на Просвете. Дочку Сергей Юрьевич забрал, дедушка. У него своя семья, мне к ним не пойти было. Он сначала не поверил, что это его внучка, сделал анализ ДНК. И через месяц пришел ко мне с большим букетом роз, конфетами, взял ее на руки без памперса. Я говорю: «Она же вас описает, костюм ваш!» А он говорит: «Ну и что, это же моя внучка!» И сейчас с нее пылинки сдувает. А я с ней не общалась ни разу. Мне было стыдно, что она меня такой увидит. Я ее на расстоянии только видела. Сергей Юрьевич выходил с ней, а я где-нибудь подальше стояла, смотрела. Он не против был, чтобы я и общалась с ней. Но я сама запротестовала, я же бомжевала, так одета была. У нее бы просто отвращение к такой матери было.

Наташа и Павел на кухне
Фото: Елена Игнатьева для ТД

У меня еще сын есть, он сейчас в детдоме. 13 лет ему. Он от другого мужчины. У меня два месяца беременности было, меня в подвале по кругу пустили. Вот как раз отец сына. Такое часто бывает в подвалах, я думаю. В нашем подвале все мужики сидевшие были. Семь человек. Один безногий, на инвалидной коляске, и то сумел. Самому младшему 13 лет было, его старшие заставили. Я на нем и отключилась, больше ничего не помню. Двое суток без сознания была, очнулась, вылезла из окна и убежала оттуда. Заявление я в ментовке написала на этот подвал. Мне подруга говорила, что потом посадили некоторых. А пацан этот, самый маленький, сейчас уже женился. Когда я его вижу на Просвете, он всегда подбегает ко мне и просит прощения. Все прощения просит.   

Меня друзья в Сестрорецк отправили, в заброшенный садик летом и осенью пожить. Я там напилась, и у меня ночью схватки начались. Я на скамейке родила, пацан один пуповину перерезал. «Скорая» приехала, сына забрала, даже не показали мне его. Я написала заявление на отказ, мне некуда с ним было идти. Я знаю, что он сейчас в Кингисеппе. Учится в том же самом интернате, где и я училась. Я его никогда не видела. Сперва хочу с дочкой контакт навести, а потом уже и с сыном, конечно. Никита его зовут. А дочка Олеся.

После развода у меня эпилепсия началась, все время приступы были. Один раз очнулась в больнице, лежу в коридоре. Выходит молодой санитар, говорит: «Пойдемте», проводит меня в дальнюю комнату, там старик сидит на каталке. У него борода еще такая длинная, я запомнила. Санитар берет и ему по-живому ухо отрезает. Бросает на пол и говорит: «Теперь убирай тут все». Там кровь. Меня стошнило сразу. А старик этот, видимо, немой был, мычал страшно. Я спрашиваю: «Ты зачем это сделал?» А он говорит: «Он все равно через час сдохнет». Это был ужас.

В подвале однажды мужик встал картошку себе пожарить. «В девять часов меня разбудите, а я пока вздремну», — говорит. Сел тихонечко и умер. Ни слова ни сказал. Я думала, как же ему повезло, что он так спокойно умер. А мы три дня спали по очереди, караулили, чтобы его крысы не съели. Труповозку три дня надо было ждать, праздники тогда были.

Думаю, что если в бога верить, все потихоньку получится. У меня ноги отказали, я весила 28 килограмм. Я сидела, бухала и хотела встать еще за одной, а мне никак. Ноги в таком положении и остались, согнутые. Пять суток без сознания была, врачи думали, что я крякну. Когда меня в больницу привезли, сделали снимки, оказалось, туберкулез. И меня положили в туботделение в психбольнице. Два года в обычных не держат больницах, а курс лечения столько длится. Я пролежала год в Кащенко и год в области, в Сиверской больнице. Не верила, что встану. Но когда меня в Сиверскую привезли, там прямо при больнице часовня. И я до нее доползла. Начала туда ползать, с батюшкой разговаривать, слушать. Меня там и покрестили в этой больнице. Поверила в бога и выписалась уже своими ногами, без палочки.

Наталья на кухне квартиры, где они с Павлом снимают комнату
Фото: Елена Игнатьева для ТД

Сейчас с легкими все в порядке. Меня уже в больницу не кладут на обследование, только в санаторий диспансер направление дает раз в год на три с половиной месяца.

В санатории делать нечего было, телевизор все время смотреть не будешь. И я писала шаги. Дописала до четвертого шага. Всю свою жизнь перевернула. Поняла, какая я эгоистка своевольная. И много всякого плохого, и хорошее о себе узнала. Глаза открыла на все. Сейчас я на девятом шаге. Теперь мне не писать, а делать надо. Ходить и разговаривать с теми людьми, кому я нанесла ущерб. Я список сделала, и теперь надо по этому списку со всеми поговорить, кого я обидела. Я написала и дочке, и сыну, мужу бывшему, царствие ему небесное, маме. Пока все в письменном виде, потому что они далеко от меня. Пока что мне с родными нельзя видеться. С мамой, например, я боюсь. Только по телефону могу. 16 лет ее не видела.

Сейчас сама на Ночном автобусе езжу, на служение, как анонимный алкоголик. Очень нравится объяснять, рассказывать, в каких ситуациях я была. Некоторые с душой слушают, но что-то пока не приходят. Может, у меня пока не получается убеждать. Но все равно я в такой эйфории от этого. Видишь саму себя: какая ты была, какая стала. И никогда ты не закроешь глаза на это. Я первый раз увидела и подумала: «Господи, это же моя копия, я так стояла с тарелкой протянутой, ждала, когда нальют быстрее горячего, чтобы покушать и не замерзнуть». А сейчас я уже приезжаю рассказывать, а не так стоять.

У меня дневник все время в сумке. Чувства пишу на бумагу, и мне легко. Лучше, чем у себя в голове держать. Без дневника я даже спать уже не ложусь: его прочитаю, помолюсь и спать спокойно.

С Пашей мы познакомились случайно, в Доме милосердия. Он все время с сигаретами приходил, все на него налетали, стреляли их. Мне было стыдно. Он ко мне подходит и говорит: «А ты чего не стреляешь?» А я говорю: «И так все у тебя разобрали, должна же совесть хоть какая-то быть». И так что-то пригляделась, нормальный пацан. Потом его из приюта выгнали, он запил, и я его подкармливала, когда он к нам приходил. Потом все время гуляли вместе и как-то так сблизились, я даже не заметила. Сделал мне предложение, первый раз я ему сказала: «Дурак, зачем я тебе нужна?» Тем более тоже на улице столько лет прожила. Не дала согласия с первого раза. А потом в санаторий попала, он начал приезжать ко мне, и я ему по телефону сказала: «Давай попробуем». Он так обрадовался. Выписалась из санатория, и четырнадцатого мая сразу подали заявление.

На свадьбу мы всех пригласили. Человек десять было. Регистрация в 19:30 была. В Доме милосердия что со мной только ни делали сестры: накрасили, локоны на бумагу накрутили, свадебное платье надели. Нам все за две недели люди принесли: и торт, и кольца, и цветы прямо в этот же день привезли, на свадьбу. Все люди бесплатно сделали. Душа радуется, что такое возможно.

Свадьба
Фото: Елена Игнатьева для ТД

Выселились из приюта, комнату сняли у женщины, с которой мы в санатории познакомились. Она не пьет, меня это радует. Двухкомнатная квартира. Вчера мы приехали туда, помылись вечером с Пашкой вдвоем. Комнатка с балконом, хорошая. Ночь хорошо спали.

Не знаю, как дальше будет. Думаем сейчас насчет работы. Попробую около дома, десять минут ходьбы, на рынке территорию убирать. Хотя бы это для начала. И Паша ездит на свои подработки. Родители его помогли, денег выслали, на свадьбу нам подарили, даже вот на комнату хватило. Я сразу сестре Франческе все деньги отдала, две тысячи себе оставила на продукты и за комнату за два месяца заплатила. Пять тысяч мы за комнату платим. Еще, правда, не привыкли. К «Ночлежке» я быстро привыкла, а к дому пока нет.

Сегодня какое число? 13 числа ровно год и четыре месяца будет, как я не пью. Меньше страха стало. Понимаю, что делаю. И самое главное, что не тянет пить. И происходят божьи подарки. Как он мне прямо навалил, бог, с санатория начиная. Паша — это подарок, и то, что он меня понимает, тоже подарок. Он до сих пор не верит, что я — его жена, говорит, что ему это снится. Ну да, нам обоим, наверное, снится. Свидетельство мы о браке получили. В воскресенье встречаемся с батюшкой, он скажет, когда можно венчаться.

Многим трудно посочувствовать алкоголикам. Порой кажется, что «сами виноваты», «надо было бросать пить». На самом деле, как показывает драматичная история Наташи, многие из них и хотели бы, но действительно не могут это сделать без посторонней помощи. А еще им негде жить и нечего есть. В Петербурге 60 тысяч бездомных. Петербургская организация «Ночлежка» помогает им восстановить документы, получить медицинскую помощь, временную крышу над головой, социальные работники «ведут» бездомных и помогают им написать запросы на помощь, найти одежду, работу и дом. 

Наши 100, 200 или 500 рублей позволят «Ночлежке» дать шанс на новую жизнь большему количеству людей.

Сделать пожертвование

Этот платеж возможен благодаря фонду «Нужна помощь», который собирает деньги на работу благотворительных организаций нашей страны.

Помочь

Оформите пожертвование в пользу организации «Ночлежка»

Выберите тип и сумму пожертвования
Поддержите, пожалуйста, наш фонд

Мы существуем только на ваши пожертвования. Вы можете добавить процент от пожертвования на развитие фонда «Нужна помощь»

Всего собрано
2 628 976 959
Текст
0 из 0

Наталья и Павел на балконе квартиры.

Фото: Елена Игнатьева для ТД
0 из 0

Наталья на кухне квартиры, где они с Павлом снимают комнату

Фото: Елена Игнатьева для ТД
0 из 0

Наталья режет лук

Фото: Елена Игнатьева для ТД
0 из 0

Наташа и Павел на кухне

Фото: Елена Игнатьева для ТД
0 из 0

Наталья на кухне квартиры, где они с Павлом снимают комнату

Фото: Елена Игнатьева для ТД
0 из 0

Свадьба

Фото: Елена Игнатьева для ТД
0 из 0

Пожалуйста, поддержите благотворительной организации «Ночлежка» , оформите ежемесячное пожертвование. Сто, двести, пятьсот рублей — любая помощь важна, так как из небольших сумм складываются большие результаты.

0 из 0
Листайте фотографии
с помощью жеста смахивания
влево-вправо

Подпишитесь на субботнюю рассылку лучших материалов «Таких дел»

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам: