Как бывшая актриса стала приемной мамой семерым мальчишкам-сиротам
Евгения Калининская, бывшая актриса Саратовского театра «Академия театральных художеств», десять лет назад стала приемной мамой семерым мальчикам-сиротам: Вася и Родион (16 лет), Максим и Яша (15), Миша (14), Саша и Игорь (12). «Вот только не называйте нас детским домом, — нападает при встрече Вася. — Женя — наша мама, а мы — семья!»
***
Незаживающий рай
«Все началось, когда мне было 19 лет. Моя бабушка сильно болела и, умирая, произнесла такую фразу: «Как же я сейчас умру? Мне же нужно Жене помогать — у нее одиннадцать детей!» Женя тогда решила, что бабушка бредит. Она училась на первом курсе филфака Саратовского университета, ходила в театральную студию и мечтала стать артисткой. Муж и родители были против, но Женя настаивала. В конце 80-х в Саратове было много молодежных театров-студий — в один из таких, под названием «Академия театральных художеств», Женя пришла на прослушивание с двухмесячным сыном Славой на руках и осталась почти на 20 лет.
Из любительской студии АТХ превратился в амбициозный театральный коллектив: ставили дерзкие пьесы, участвовали в международных фестивалях, стали героями фильма известного польского кинорежиссера Кшиштофа Занусси. «Мы были очень замкнутой компанией странных людей, которые все время экспериментировали со своим образом и взглядом на жизнь, — вспоминает Женя. — Наш режиссер Иван Верховых любил повторять, что все наши спектакли — о том, как маленькому человеку выжить в нечеловеческих условиях и остаться человеком».
Первый Женин брак распался. Она была влюблена в работу и страдала, что муж и слышать не хотел о театре. Второй раз она вышла замуж за партнера по сцене. Расставание со вторым мужем совпало с концом Жениной актерской карьеры. Из-за отсутствия собственного помещения АТХ закрылся, а Женя оказалась вырванной из жизни, без мужа и любимого дела.
«Мама предлагала мне поехать в Москву, походить по кастингам или найти работу на сцене, но я была предана АТХ и не смогла бы работать ни в каком другом театре. Я искала дело, в котором могла бы использовать свою любовь к творчеству и навык коллективной работы. Мысль о том, чтобы создать дом для сирот, пришла как-то внезапно. Я понятия не имела, как ее реализовать».
Сначала Женя думала привлечь к идее всю женскую половину закрывшегося театра, но заинтересовалась только одна ее коллега — актриса Елена Блохина. Вместе они поехали в Оптину Пустынь, где Женин духовник благословил их начать собирать информацию о детях-сиротах и их жизни в детских домах. Четыре года Женя и Лена ездили по частным и государственным детдомам, общались с сиротами, ставили для них спектакли к Рождеству и Пасхе. Знакомились с приемными семьями и изучали их устройство. Потом Женя поступила в московский Свято-Тихоновский университет на отделение социальной педагогики, чтобы подкрепить свои наблюдения знаниями. «Я поняла, что не хочу усыновлять ребенка. У меня уже был свой сын, и к тому же, я понимала, что для этого желательна полноценная семья и постоянный доход — мне одной в однокомнатную квартиру никто бы ребенка не дал. Нам нужна была государственная поддержка, которая возможна только при статусе опекунства или приемной семьи».
Когда желание окончательно сформировалось, девушки начали искать единомышленников, которые могли бы их поддержать. Первым откликнулся священник Владимир Семенов и привлек к проекту благотворителей. Затем подключились друзья. Остановились на идее создать хутор с собственным хозяйством и мастерскими для тридцати детей, оставшихся без попечения родителей — даже написали устав. У Жени с Леной, как у бывших актрис, была тяга к созданию творческого коллектива, который работал бы с детьми, развивал их. Но прошел год, деньги на хутор не собирались. Тогда идеалистки решили начать с маленькой группы детей и купили дом в селе Рыбушке под Саратовом. Московские друзья скинулись на ремонт, и, когда дом был полностью отделан, стало понятно, что в нем могут разместиться примерно семь человек.
«Куратор Ковалевского детского дома отец Андрей Воронин, с которым я сдружилась, посоветовал мне брать либо мальчиков, либо девочек, потому что в смешанных коллективах процесс воспитания сильно усложняется, — рассказывает Женя. — Он сам столкнулся с этой проблемой, когда к нему в детский дом, где жили одни мальчики, внезапно привезли двух девочек, попавших в трудную ситуацию. Вся выстроенная система взаимодействия с воспитанниками рухнула в одночасье — они не могли сосредоточиться ни на чем кроме новых подруг. Я же изначально хотела брать именно мальчиков. У меня была цель — воспитать настоящих мужчин. Звучит банально, но сейчас их и правда не хватает».
«Он больной, зачем вам это нужно?»
В Областном Центре по усыновлению Жене посоветовали брать детей в самом раннем возрасте. Она начала просматривать базу данных, было несколько параметров поиска: мальчики примерно одного возраста, чьи родители «лишены родительских прав». Но десять лет назад в Саратове случился бум на усыновление, и трех-четырехлетних детей было мало. Поэтому Женя и Лена особо не выбирали — видели, что мальчик подходит, Центр выписывал путевку в детдом, они приезжали, общались с ребенком, а через некоторое время оформляли бумаги и забирали его.
«Одного мальчика из детдома в Алгае нам не отдали. Там в короткий период времени забрали много детей, и, похоже, они волновались за свои рабочие места. Когда мы забирали Мишу из саратовского «Детского дома № 1», директор сказала нам с отцом Владимиром: «Если вы такие православные, забирайте тогда еще и Родиона — у него инвалидность, его никто не хочет брать». Мы посмотрели и взяли. Долго лечили, инвалидность сейчас снята. А когда мы приехали в диспансер к маленькому Саше, медсестра, наоборот, отговаривала нас его брать: «Он больной насквозь, зачем вам это нужно?» Ему было три года, он не говорил, но очень нуждался в общении. Первым выбежал к двери, когда мы пришли знакомиться. А когда уходили — заплакал и упал на пол. Вопрос — брать его или нет — даже не стоял».
Через три месяца поисков в доме было уже семеро мальчишек. Сначала оформили опекунство, а потом Центр усыновления предложил Жене статус приемной семьи. Насмотревшись на то, как в детдоме мальчики всех нянечек называли мамами, Женя осознала, насколько важна для них фигура матери, и отказалась от идеи нескольких воспитательниц. Но в самые трудные первые месяцы Жене помогала Лена, жила с ними постоянно. А потом почувствовала, что не готова к такому графику, и Женя осталась жить с мальчиками одна.
Никто не спрашивает, чего они хотят
Первые шесть лет семья прожила в селе Рыбушке в шестидесяти километрах от Саратова. Старшие быстро адаптировались, сдружились. К тому моменту, как нужно было идти в школу, у них уже не было проблем с коммуникацией. С младшими пришлось сложнее.
«Поначалу Саша и Игорь были как два овоща — не разговаривали, в глаза не смотрели, отказывались участвовать в общих играх. Так, подсматривали за нами из-за угла. Они раскрывались очень медленно — в день по тысячной доле миллиметра. Больше всего, как я уже сейчас понимаю, этому способствовало творчество».
Несколько раз в неделю к мальчишкам приезжал педагог из Саратова, занимался с ними живописью, лепкой и столярным делом. Женя отдала их в приходской хор, а когда они немного подросли, начала возить в музыкальную школу. Иногда приходилось стоять в пробке по два часа, чтобы доехать до города, но она видела, как хорошо на детей влияет музыка, и не могла отказаться.
Государственная субсидия, на которую рассчитывала Женя, оказалась меньше, чем она ожидала — восемь тысяч рублей в месяц на каждого ребенка, и еще три тысячи с человека в качестве вознаграждения. Этих денег хватало только на еду и предметы первой необходимости. Обеспечение одеждой и игрушками взяла на себя хорошая знакомая, со всем остальным помогали благотворители и прихожане — ящики для пожертвований семье были установлены в четырех саратовских храмах.
«Иногда помощь приходила из совершенно неожиданных источников. Помню, у меня резко закончились деньги, я сидела на кухне и пыталась сообразить, как бы сделать заготовки на зиму. Через два часа в доме раздался звонок: «Здравствуйте, вам нужны овощи? Сегодня привезем». Оказалось, люди увидели информацию о нас в храме и решили помочь, чем могли».
Благодаря работающим дяде и тете, которые перечисляют Жене свою пенсию, она смогла нанять семейную пару для помощи по хозяйству, приглашать педагогов для занятий с мальчиками и отдавать их в лагеря. Когда старшие учились в начальной школе, семья выиграла конкурс «Православная инициатива» при Московском патриархате, получила грант на столярное оборудование и открыла собственную мастерскую, где помимо Жениных сыновей занимались сельские ребята — друзья и одноклассники мальчишек.
«В селе твоя жизнь проходит у всех на виду, поэтому все местные дети с первого дня знали, что у нас приемная семья. Но я никогда не слышала, чтобы моих мальчишек дразнили или недолюбливали. Скорее наоборот — мне передавали, что кто-то из рыбушанских детей говорил: «Вот бы мне так жить!» Они тянулись к нашей семье, потому что видели: мальчишки все время заняты чем-то интересным. Когда мы были в детском доме в Аткарске, нам рассказали, что будущее всех воспитанников определено заранее: мальчики идут в одно ПТУ на слесарей, а девочки — в другое, на парикмахеров или поваров. Никто не спрашивает, чего они хотят. И тогда я поставила себе цель — сделать так, чтобы мои дети попробовали себя везде, где только можно. Чтобы раскрылись, поняли, какие Бог им дал способности, и как они их могут применить».
Когда старшие Вася и Родион перешли в среднюю школу, Женя поняла, что пришла пора переезжать в Саратов — мальчиков нужно было отдавать в спортивные секции и адаптировать к городу. Продав две маленькие квартиры — одну ей завещала бездетная знакомая, которая хотела помочь семье, а вторую подарил дядя, — она смогла купить четырехкомнатную в центре Саратова. Женя разрешила мальчикам самим выбрать себе занятия: Миша плавал и занимался академической греблей, Родион и Яша, побывав в летнем лагере с питомником хаски, увлеклись каюрским спортом, а Вася ходил в клуб единоборств «Патриот» при храме Петра и Павла.
«Недавно я отдала туда же младших Сашу и Игоря, которые растут нервными мальчиками с очень мягким характером. Они вначале сопротивлялись, но в этом случае я настояла. Они же и так растут без отца. В первые годы я очень переживала по этому поводу — будь мужчина в доме, процесс воспитания шел бы совсем по-другому. Но потом поняла: хорошо, что у них есть хотя бы я. Скольких детей вообще никто никогда не возьмет».
Пробоина в фундаменте
Вопрос, кто их настоящие родители, мальчики напрямую Жене не задавали. Да она и сама знала только, что одни были детьми алкоголиков, а других нашли на улице. Но один случай изменил ее взгляд на разговор о корнях.
Женя тогда заканчивала Свято-Тихоновский университет, и на одном занятии с ее группой провели такой эксперимент: нужно было написать в центре листа букву Я, внизу нарисовать маму, папу, бабушку, дедушку и всех старших родственников, а наверху — сестер, братьев, жен, мужей и детей. А потом сложить листок пополам, оторвать и выбросить нижнюю часть.
«Мы были в ужасе. А преподаватель сказал: «Понимаете, у всех сирот низ листа оторван, а за спиной — пустота. Если сравнить воспитание таких детей со строительством дома, то вы начинаете класть стены, а в фундаменте пробоина, и все, что вы сверху кладете, туда проваливается». Тогда я осознала, как важно мальчишкам иметь хотя бы какую-то информацию об их родных. Я вернулась домой, достала свидетельства о рождении, села с ними и начала рассказывать им о родителях. У кого-то были написаны ФИО, и я говорила: «Смотри, твоего папу звали Николай, а дедушку Петр». И сидел Максим, у которого в графе «родители» прочерк, потому что его нашли на улице, и у него слезы градом по щекам. Что сделаешь? Я постаралась убедить его, что родители обязательно где-то есть, что они просто попали в сложную жизненную ситуацию, и он не должен их винить».
Но одному мальчику все же удалось познакомиться с кровной семьей. Двоюродная сестра нашла его во «ВКонтакте» и свела в переписке с родственниками — мамой, братом и сестрой, дядями и тетями. Так ребенок в одночасье обрел сразу двадцать человек родни. «Они зовут его в гости, правда, не слишком настойчиво, поэтому у него двоякое чувство — хочет, но очень боится. Он говорит: «Это моя биологическая мама, а ты — настоящая». Я не подталкиваю его к решению: сотрудники органов опеки посоветовали мне подождать, пока с той стороны не будет ярко выраженного интереса, и не проявлять инициативу самим. Ведь таких случаев очень много — ребенок едет с мыслью, что он сейчас воссоединится с семьей, а встречает равнодушие. Посмотрели — и до свидания».
По словам Жени, сегодня тема настоящих родителей ее мальчиков становится особенно актуальной. «Когда я только готовилась их взять, люди мне говорили: «Не подписывайся на это, ты не представляешь, что тебя ждет!» В первые годы я думала: зачем они меня так пугали? И только сейчас начала понимать, что они имели в виду. Мальчики все разные, и каждый проходит свои испытания переходного возраста. Одни стремятся к большей свободе и не слушаются, другие вдруг перестают учиться, а третьи хотят только влюбляться и встречаться с девочками. Вася мне недавно сказал: «Все, мама, не приставай, мы выросли, занимайся маленькими». Можно долго рассуждать о том «багаже», с которым они попали в нашу семью, но я ведь помню себя в их возрасте, когда мама не отпускала меня в театральную студию, а я на полном серьезе говорила, что, если она меня не пустит, я выброшусь в окно. Агрессия, непонимание — все это есть. И ссоры у нас случаются. Но я не готова во всем винить наследственность и делить детей на нормальных и неблагополучных — у каждого свой период взросления. Нужно учиться любить их любыми».
Семеро смелых
Женина семья старается все делать вместе — ужинать, ездить в рыбушанский дом, путешествовать. Благодаря пожертвованиям благотворителей, мальчики за последние годы успели побывать в Израиле, Черногории, Абхазии, Вологодской области и Великом Устюге. Дважды были в православном лагере в Оптиной Пустыни и спортивном лагере при ярославском Николо-Бабаевском монастыре, где девять дней плыли под парусами по Волге. Конечно, иногда приходится разделяться. Отправить сразу семерых в спортивный лагерь — задача непосильная, поэтому едут по двое.
Такая же ситуация с дачей — пожилые родители Жени не могут принять всех сразу, и мальчики ездят к ним по очереди в течение лета. Женин папа называет их всех внуками, учит мужской работе по дому и ведет долгие беседы о профессиях.
В этом году Родион, Максим, Яша и Миша заканчивают девятый класс и собираются поступать в колледжи. Вася, который сейчас учится в 10-м, решил к ним присоединиться. «Когда я росла, родители не могли себе представить, что ребенок уйдет после девятого класса и не поступит в ВУЗ, но сейчас все изменилось. Я рада, что мои решили пойти в колледж, за это время они повзрослеют и будут более отчетливо представлять, чего хотят от жизни. Сейчас их интересы постоянно меняются. Раньше Вася хотел быть летчиком, а Яша говорил, что пойдет в МЧС, но недавно они пришли ко мне и заявили, что будут поступать в музыкальный колледж. Я предложила профессию военного музыканта, все-таки это более надежно, а потом решила: ни слова больше не скажу и давить не буду, пусть сами принимают решения. Творчество — такое дело, тут либо есть тяга, либо нет». Максим учится на подготовительном отделении художественного училища, Родион решил поступать в медицинское на медбрата, а Миша — в Суворовское. «Они действительно очень разные, и характеры часто сталкиваются — при этом каждый вырос невероятно бойким и всегда стоит на своем. Мой папа и старший сын Слава помогают сглаживать углы в их мужских ссорах. Без них я бы не справилась», — улыбается Женя.
Жизнь Жени, которой недавно исполнился 51 год, целиком и полностью посвящена сыновьям, и на себя не остается ни сил, ни времени. Уже лет пять она не может ни сдать на права, ни начать ходить в бассейн. Денег на себя тоже не хватает: «Государственная субсидия за восемь лет не изменилась ни на копейку, а цены очень выросли.
Самое страшное, что может случиться
Приморский краевой суд отказал семье русскоязычных эмигрантов в удочерении четырехлетней девочки с инвалидностью из-за того, что в Германии, где они проживают, легализованы гей-партнерства
Все пожертвования семье уходят на репетиторов.
А мальчишки растут и хотят выглядеть модно. Так что сначала я покупаю вещи им, а потом уже что-то себе».
Родители поддерживают Женю, как могут — папа недавно подарил абонемент на аквааэробику. А подруги стараются лишний раз вытащить из дома в гости или на прогулку. «Недавно я поняла, что мне нужно как-то исхитряться и находить время на себя, развиваться, совершенствоваться. Я должна быть интересна моим мальчикам как личность. Когда младшие закончат учебу, мне будет за 60. Вряд ли я осилю других сирот. Наверное, буду воспитывать внуков, если доверят».
А бабушка оказалась права: вместе с родным сыном Славой, мальчишками и всеми крестниками у Жени детей — одиннадцать человек.
Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в нашей стране и предлагаем способы их решения. За девять лет мы собрали 300 миллионов рублей в пользу проверенных благотворительных организаций.
«Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям: с их помощью мы оплачиваем работу авторов, фотографов и редакторов, ездим в командировки и проводим исследования. Мы просим вас оформить пожертвование в поддержку проекта. Любая помощь, особенно если она регулярная, помогает нам работать.
Оформив регулярное пожертвование на сумму от 500 рублей, вы сможете присоединиться к «Таким друзьям» — сообществу близких по духу людей. Здесь вас ждут мастер-классы и воркшопы, общение с редакцией, обсуждение текстов и встречи с их героями.
Станьте частью перемен — оформите ежемесячное пожертвование. Спасибо, что вы с нами!
Помочь нам
