Центральная городская больница (ЦГБ) города Карпинска, что в 400 километрах от Екатеринбурга, стоит на самой окраине, окруженная серыми деревенскими домами с одной стороны и глухим черным лесом с другой. Несколько разбросанных на большой территории корпусов 1954 года постройки когда-то создавали единый ансамбль типичных советских зданий с колоннами. Сегодня лечебный стационар, он же главный корпус, c фасада обит пластиком, в пластик одеты и все соседние постройки — закрытый роддом и закрытое детское отделение, ставшее теперь пищеблоком. Рожать местные ездят в соседний Краснотурьинск, что в 15 километрах от Карпинска.

Привыкли быть забытыми

В стационаре Карпинской ЦГБ лечатся жители соседних поселков — Волчанска, Сосновки, Кытлыма. У больницы есть вполне работающий сайт — к терапевту можно даже записаться онлайн. На самом видном месте в больничном холле висит адрес почты для жалоб. Но в Карпинске, кажется, никто не жалуется. Люди здесь привыкли быть забытыми.

Неделю назад, прямо перед майскими праздниками, из рациона больных исчез хлеб. Шум подняла газета «Вечерний Карпинск»: об отсутствии еды журналистам рассказали пациенты — одиноких стариков все выходные кормили пустым пюре на воде. В мае аукцион по поставке хлеба приостановило Свердловское отделение ФАС из-за неправильной заявки предыдущего поставщика. Вопрос должны были решить еще 14 апреля, но в итоге в начале мая хлеб просто перестал приезжать в больницу по утрам.

Журналисты «Вечернего Карпинска» предложили читателям привезти хлеб для одиноких пациентов, и, по их словам, простые люди быстро заполнили едой пустующий пищеблок. Публикации перепечатала и областная, и федеральная пресса — в пятницу в город примчался депутат Госдумы Сергей Бидонько, избранный от Серовского округа. «Бегал по городу и всем тут дал», — говорят родственники пациентов. После шумихи больница быстро заключила договор с другим поставщиком — c 11 и до 31 мая хлеб будут доставлять с Карпинского хлебокомбината.

Карпинская ЦГБФото: Ольга Чуракова

На единственную в городе больницу денег нет уже давно: в январе ее хотели закрыть из-за долга в 15 миллионов рублей, но и медики, и жители выступили против. В Карпинск нагнали чиновников, пообещавших исправить ситуацию, для чего сменили главврача. Мэр города Андрей Клопов заверил, что, несмотря на слухи, стационар закрывать не собираются. Из 15 миллионов долгов покрыли девять, но кардинально ситуация не изменилась: по словам самих же врачей, многие поставщики отказываются снабжать больницу из-за накопившегося долга. Поэтому с начала года в ЦГБ нет муки, мяса и молочных продуктов — изредка бывают только молоко и курица. В феврале пациенты уже оставались без завтраков — вместо них пили чай и ели хлеб с маслом.

У больницы накопилась большая кредиторская задолженность — все деньги, которые поступали, уходили на ее погашение, рассказывает Бидонько. После вмешательства руководства области вопрос стал решаться, считает он. «Часть кредиторской задолженности погасили, и каких-то больших проблем сегодня я не вижу», — уверяет депутат. Большой долг он объясняет просчетами предыдущего руководства: много денег уходило на бухгалтерию и административный аппарат, а ведь больничную экономику можно было бы вести по-другому, говорит Бидонько. Но сейчас меры приняты, «помощь поступила», речь о закрытии больницы не идет.

Представитель больницы по связям со СМИ Максим Альдергот в понедельник пояснил «Таким делам», что никакой хлеб от волонтеров больница не принимала. Все продукты питания и все жизненно важные медикаменты есть в наличии, заверил Альдергот, уточнив, что «незначительные перебои были». «Если кто-то из пациентов жалуется, пусть приходят к нам», — предложил представитель.

Со своим хлебом не положено

С тех пор как «Вечерний Карпинск» написал об отсутствии хлеба, в стационаре стало строго — посетителей пускают по фамилии пациента и номеру палаты. Внимание прессы напугало врачей: другой работы здесь почти нет, и все очень боятся увольнений. Улыбчивая и робкая нянечка пищеблока, расположенного в упраздненном детском отделении рядом со стационаром, открывает окошко и испугано прячет глаза, отказываясь от принесенного хлеба:

— Нет, что вы, у нас все нормально, сейчас ничего не надо, все уже хлеб навезли, девать некуда. Это все начальство — у них проблемы с договорами, никак между собой не решат.

— А остальные продукты?

— И остальные тоже есть, завтра все привезут,— заверяет женщина.— Все нормально у нас, не переживайте. А свой хлеб вообще не положено, — нянечка решительно закрывает окошко, давая понять, что беседа окончена.

Иду в стационар.

Типичная провинциальная маленькая больница: просторный холл, заставленные койками палаты, бледно-голубые стены. В коридоре тихонько бубнит радио, вечернее солнце льется в окна, из которых открывается вид на разрушенный корпус и деревню в дымном поле. В одной из открытых палат реанимации тяжело дышит старик, в другом отделении по этажу бегает совсем маленькая девочка — из сестринских. По коридору туда-сюда бродит сухой дед в трениках. Меня он не замечает и на просьбу поговорить никак не реагирует. На последнем этаже — закрытая молельная комната.

В больницеФото: Ольга Чуракова

Единственная санитарка проворно начищает шваброй линолеум. Услышав вопрос про хлеб, строго поджимает губы и начинает издалека: «Мы, санитарки, народ простой, ничего не знаем. Видишь, стали с января техническими работниками: получаем на тысячу меньше, а обязанности все те же — уход за тяжелыми больными, уборка». Проблемы с едой начались с января, тогда же начались сокращения сотрудников и зарплат. Все долги были из-за бывшего главного врача, а сейчас ЦГБ переживает «временные трудности из-за его смены: договоры переписываются с одного на другого», — осведомленно заключает женщина. Дежурные медсестры говорить отказываются и только по-доброму посмеиваются вслед: «У вас что, в рюкзаке — картошка с тушенкой?» Один из врачей просит его не упоминать и рассказывает, что в феврале денег вообще не было ни на что — ни на медикаменты, ни на расходники, кончились даже гипс и кислород.

Нахожу исполняющего обязанности замглавврача. На все вопросы о питании и медикаментах Сергей Семенович, глядя сквозь меня, отвечает: «Все изменилось, все наладилось». И просит его извинить, потому что ужин. На столе в ординаторской аккуратный контейнер с домашней едой — кажется, картошка с грибами. «Могу я не разговаривать с прессой? Есть у меня такое право?» — убеждает сам себя врач, закрывая за мной дверь.

Врачей в больнице пятьдесят, а всего больницу обслуживают около 500 человек. В приемном покое примерно сто коек — на 27 тысяч жителей городского округа.

Без пластыря и масла

В приемном холле стационара — обшарпанная лепнина и протекающий потолок. Тихонько переговариваются между собой гардеробщицы, обмениваясь сплетнями с посетителями. Разговариваю с мужчиной, который оказывается мужем местной медсестры. Проблема одна — зарплата низкая, смеется он: «В больнице уже много лет почти все медикаменты за свой счет, только капельницу и могут поставить. Я сам тут лежал несколько месяцев назад». Перебои с питанием тоже бывают, признается он. «Хлеб? А что хлеб? Ну, вроде не было, но вроде уже и есть», — не понимает моего беспокойства Сергей. Пытались их закрыть, вспоминает он, но народ взбунтовался, больница одна, и не деться без нее никуда.

В больницеФото: Ольга Чуракова

В больничном холле постепенно начинает пахнуть яблоками, конфетами, котлетами и другой домашней едой. К пяти часам в стационар приходят родственники — несут холщовые сумки, большие и маленькие пакеты всех мастей.
Вот мужчина, на выходные он отправляется из стационара домой. «Я же местный, мне повезло — все свое ем. Все блюда в больничной столовой без мяса. Хлеб появился, но вот уже три дня масла нет. Лекарства тоже сами покупаем, что-то есть у них, но в основном все сами. В общем, бедновато, но тут всегда так. Мы привыкли», — улыбается он.
Другая женщина только что навестила сына с перебинтованными руками: «Не хочется ничего вам говорить — еще отрежут ему что-нибудь не то», — пугается старушка.

«Сейчас же по всей России так, что необычного? Вот сегодня состряпали Олегу вареников. Ну нет в больнице ничего, чему же тут удивляться. Нормально все», — отмахивается женщина.

У Миши в больнице лежит жена. «Как кормят? Каша на завтрак, каша в обед и каша на ужин. Мяса нет совсем. Жена восстанавливается после тяжелой операции — всю еду таскаем из дома». Жителям про больничные дела ничего не рассказывают, мэр сидит у себя в крепости и молчит, пожимает плечами Миша. «В Краснотурьинске больница получше этой, не развалились бы 10 километров ездить, да только мест не хватает на всех», — вздыхает он.

Из приемного покоя выскакивают трое недовольных работяг: «Миллионы в Сирию возим, а в больнице бинтов нет, лейкопластыря нет», — горько выпаливает один. «С виду красота, а внутри развал», — он машет руками в сторону обитого дешевыми панелями здания и рассказывает, что на перевязке с отнятой ногой лежит его друг: «Сань, ты хоть расскажи, твой же брат», — обращается он к своему хмурому спутнику. «Да ну их на..ер всех», – сплевывает Саня, убегая к выходу.

В больницеФото: Ольга Чуракова

У пенсионерки Галины в ГКБ лежит муж: здесь ему месяц назад не смогли диагностировать инфаркт. Семья смогла отвезти его на платный прием в Краснотурьинск, но положить все равно пришлось в карпинскую. «Мы пока ничего не покупаем из лекарств, но с едой я мотаюсь два раза в день уже 15 дней, утром не всегда пускают, приходится их упрашивать. Кормят его либо кашей на воде, либо супом — водой с капустой. И вот ст-о-о-о-лечко сахара дают», — говорит Галина. Женщина рассказывает, что в больнице много стариков из окрестных деревень: «Никто к ним не ездит по таким дорогам, да и некому. Хорошо, если кто из соседей подкармливает».

К разговору присоединяется еще одна посетительница: «Да, в январе больницу чуть не закрыли: а мэр что — он чувствует, что не переизберется, ему лишь бы карманы набить поскорее — на праздниках, говорят, отдыхал с семьей на Кипре, отстроил себе коттедж за 10 миллионов. Раньше, при Брежневе, в застойные времена, кормили хоть три раза в день и мясом. Когда я лежала здесь пять лет назад, четыре дня мне и вовсе давали стакан кипятка».

Все, кто могут, ездят в Краснотурьинск, но там нет мест, поэтому здесь без больницы никак нельзя, нужно что-то с ней делать, жалуются женщины: «Почему у них все в порядке с едой и с медикаментами? Мы что, в разных странах живем?»

До автостанции по разбитым дорогам на старых «Жигулях» меня подбрасывает местный житель Леха. По дороге Леха гордо показывает брелок с собственной гравировкой «18 месяцев без наркотиков» и брошюру регионального реабилитационного центра: «У меня высшее образование — машиностроение, только оно тут нафиг никому не нужно. Последний завод по производству электроники еле дышит, делать тут нечего — только наркоманом быть. Вот и был». Когда я спрашиваю про больницу, его лицо никак не меняется, и он только пожимает плечами: «Город умирает, и больница вместе с ним».
По данным Свердловского государственного центра статистики, смертность в Карпинске растет год от года: в 2016 году в городе 30 001 жителей, на 1 января 2017 — 29607.