Константин Федорович Апетрий подъезжает к открытой двери туалета и, сделав резкое движение, громко падает с инвалидной коляски на пол. Затем он заползает в узкое помещение, опирается руками на унитаз и залезает на него.

Отдышавшись, инвалид слезает обратно — для этого ему приходится уткнуться лбом в стену. Потом забирается на стоящую в коридоре коляску. Демонстрация окончена.

— Может, помочь вам?

— И что? Вы мне один раз поможете, а я ведь туалетом каждый день пользуюсь!

Константин Федорович Апетрий у себя домаФото: Николай Смирнов

Константин Федорович — один из сотен участников программы расселения аварийного фонда в Карелии. Реализация этой программы не задалась с самого начала. Темпы строительства и переселения отставали от заявленных, и прежний губернатор Александр Худилайнен получил выговор от Владимира Путина. А после выяснилось, что и построенные дома попросту никуда не годятся.

Так, в Кеми (самый север Карелии) люди отказались переезжать в новые квартиры: количество претензий к строителям исчислялось десятками. Текущие крыши, вздувшиеся от влажности полы, продуваемые всеми ветрами стены, бесконечные засоры канализации, плесень — журналисты моментально окрестили эти дома «новыми аварийными», а местные жители — «евросараями». Чтобы не допустить очередного срыва сроков, власти попытались переселять людей силой, но суд принял сторону горожан.

Можно было бы решить, что Кеми просто не повезло. Однако «новые аварийные» возводили по всей Карелии.

Концлагерь с бойлером

Дом Константина Федоровича построен в поселке Заозерье под Петрозаводском. И он — один из самых проблемных в Карелии. По словам его обитателей, зимой температура в квартирах опускалась до шести градусов, из окон дуло, а туалетом было невозможно пользоваться — канализация почти не работала.

У Константина Федоровича проблемы иного характера: ему до этого туалета надо еще добраться. Инвалида-колясочника поселили в квартире с узкими коридорами и крошечным санузлом. Пандуса в доме не было — его по просьбе пенсионера «врезали» в балкон, и пользоваться им очень трудно. К крыльцу пандус не сделали — его заменяет фанерка. Свое новое жилье мужчина называет концлагерем.

— Думали, после переселения будет лучше, а стало гораздо хуже. У меня была квартира в Шокше (60 километров от Петрозаводска. — Прим. «ТД»). В восьмиквартирном доме. Я ее оборудовал под себя очень хорошо, утеплил, содержал в хорошем состоянии. Спокойно выезжал из дома — в магазин, администрацию, на почту… А здесь попробуй!

Дом, в котором живет Константин Федорович АпетрийФото: Николай Смирнов

Я умолял администрацию Шокшинского поселения не переселять меня, никуда не дергать. Написал отказ, но без результата.

Я им твердил: будь у меня ноги, я бы встал перед вами на колени. Однако они меня не послушали. Говорили: «Ты что! Там у тебя будет все по последнему слову техники, благоустроенная квартира». В конце концов отключили мне свет, и я был вынужден переехать.

Константин Апетрий продолжает экскурсию. Чтобы выехать на балкон, он приподнимает перед коляски и делает сильный рывок вперед. Коляска чудом не опрокидывается.

— Раз шестьдесят я переворачивался, потом считать перестал…

Балкон выходит на лужу размером со спортзал, по которой, поднимая волны, гоняют на велосипедах трое детей. От лужи идет характерный запах канализации.

— Самое ужасное — это вода из-под крана, — подключается к беседе молодая родственница Константина Апетрия Светлана. — Эту воду пить невозможно. Она воняет, у нее мерзкий цвет. Но мы ее пьем, потому что другой нет. А еще я боюсь, что на голову когда-нибудь упадет бойлер. Потому что стена, на которой он висит, уже пошла трещинами…

— Вы бы хотели вернуться обратно? — спрашиваю я переселенца.

— Так дом-то уже снесли мой старый! А так я бы с радостью отсюда куда-нибудь уехал. Вот эта квартира — 60 квадратных метров. Плачу я за нее каждый месяц 6—8 тысяч рублей. А пенсия у меня — всего 14 тысяч. Зачем оно мне?

Трубоукладчик заболел

В начале девяностых в приладожском Олонце жило 12 тысяч человек. Потом цифра неуклонно снижалась, сейчас население города приближается к 8 тысячам. В теории строительство нового жилья должно подстегнуть демографию, но дома для переселенцев в Олонце тоже подкачали.

Подрядчики один из домов не подключили к канализации (просто забыли проложить трубу), в другом умудрились запороть систему отопления — инженерные сети пришлось менять посреди зимы. Ну и по умолчанию плесень, влажность.

Надо понимать, что дома строились в ускоренном режиме, по самым дешевым технологиям. А главное — прошлогодние условия подпортили нервы и здоровье всем, в том числе и застройщикам. Все лето шли дожди. Мэр города Юрий Минин на интервью согласился без колебаний, однако позицию занял оборонительную.

Мэр Олонца Юрий МининФото: Игорь Георгиевский

— Послушайте, дожди дождями, но трубу-то положить можно было? — спрашиваю.

— Я вспоминаю сценку из «Фитиля». Едет трактор, копает траншею. Следом за ним едет другой — закапывает. Трактористов спрашивают: «А что у вас тут происходит?» — «Трубы укладываем». — «А где труба-то?» — «А трубоукладчик заболел сегодня».

Как это случилось, я не знаю. Я не строитель. Госзаказчиком выступало управление капитального строительства Минстроя. Контроль был на нем же. У нас в Олонце даже замминистра строительства полтора месяца жил! К настоящему моменту по домам вопросов не осталось, все недоделки были исправлены.

— На плесень люди до сих пор жалуются.

— Плесень эта уже стала притчей во языцех. Дескать, жить невозможно… Да все это досужие разговоры, поверьте мне. Дом должен был просохнуть! Мы, поверьте, молились на эти дома. Чтобы вы понимали: у нас последний раз многоквартирный дом был построен в 1992 году. Для нас это все было очень важно, — вздыхает Минин.

В Олонце возвели три дома в общей сложности на 69 квартир. Люди переселялись спешно — кое-где в ожидании переезда из аварийного жилья просто не заготовили дрова на зиму.

— У нас никто не отказывался, — уверяет мэр Минин. — Ну единицы. Там, например, где крыша протекала…

Возле дома № 1 в Строительном переулке гуляет молодая мать с коляской. Гуляет осторожно: территория до сих пор не благоустроена, повсюду камни и строительный мусор. Именно этот дом забыли подключить к канализационному коллектору. Сейчас с канализацией все в порядке, зато с крыши свисает кусок металла.

— Дома все хорошо. Была плесень, мы ее частенько убираем. Сама она не убирается, — рассказывает девушка.

У ее соседа дяди Закира другая проблема, куда серьезнее.

Квартира семьи ЕничевыхФото: Игорь Георгиевский

— Телевизор не показывает, один канал смотрим. Это в XXI веке!

Неожиданно появляется напряженный мужчина, который оказывается представителем управляющей компании «Гепард». Как он узнал о нашем визите, примерно понятно: полчаса назад мы вышли из кабинета олонецкого мэра. Через пару минут мужчина (зовут его Александр) расслабляется: вопросы-то не к управляющей компании, а к строителям. Объяснения те же, что и в кабинете градоначальника: во всем виноват климат.

— С влажностью что-то можно сделать?

— С влажностью уже нет. Невозможно за четыре месяца построить дом, если все лето идут дожди.

На стене — следы отвалившейся штукатурки.

— Это норма?

— Просто во время строительства была влажная погода…

В квартире супругов Еничевых (это уже на улице Ладожской) приходится вести себя тихо: спит младенец. Очень душно. Молодые родители говорят, что проблемы с вентиляцией были с самого начала.

— Сейчас у нас влажность примерно 60%. А было 90%. Это официальные замеры, — рассказывает Инга Еничева. — Плесень кое-где осталась, хотя мы ее искореняем. Нам пришлось сделать вентиляцию за свой счет, в общей сложности потратили 15 тысяч рублей. В каждой комнате. Иначе просто невозможно было дышать. Вы не знаете, можно эти затраты как-то компенсировать?

Ее супруг Александр показывает на пол — он неровный, сквозь линолеум проступают бугры. Обои по углам висят. На стыке стеклопакетов и подоконников — дырки: гипсокартон отсырел и раскрошился. Александр говорит, из дырок зимой дуло. Видны следы плесени — борьбу с грибком люди явно проигрывают.

Свободное падение

Дорога к поселку Верхние Важины в Пряжинском районе Карелии не очень — двадцать километров грунтовой гребенки. После сорока минут езды на второй передаче мы въезжаем в пустынный поселок. Два дома для переселенцев из аварийного жилья найти несложно — они заметно выделяются на фоне других деревенских строений. Светленькая штукатурка, пластиковые окна, все новое и ровное.

Рядом с домами — такие же новенькие деревянные туалеты на две кабинки. Внутри без изысков: просто дырка в полу над выгребной ямой, между кабинками — перегородка толщиной в доску. В новых домах расположено по пять квартир, и общественная уборная, надо полагать, должна помочь в установлении добрососедских отношений: из кабинок можно переговариваться, не повышая голоса.

Оставим в стороне тот факт, что в XXI веке новые дома строят с уличными сортирами общего пользования. В конце концов это деревня, здесь никогда не было и не будет канализации и вряд ли когда-нибудь появится водопровод. Любопытно другое: о строительстве даже таких отхожих мест пришлось едва ли не умолять. Ведь у переселенцев была альтернатива — пользоваться туалетами, расположенными в их новых квартирах, но обустроенных по тому же уличному принципу — с выгребной ямой.

Житель поселка Верхние Важины на фоне нового домаФото: Игорь Георгиевский

Еще раз: квартира в новом доме, где в туалете стоит так называемый дачный унитаз (стульчак с дыркой), а отходы жизнедеятельности падают в яму под зданием.

Хозяина единственной обитаемой квартиры в одной из новостроек мы выловили на соседнем участке. Старый дом хоть и аварийный, а калитку чинить надо: стоящие здесь хозпостройки, как выясняется из дальнейшей беседы, еще пригодятся.

— Вы этим туалетом хоть раз пользовались?

— Нет, что вы. Это что же за запах в квартире будет? Мы здесь уже зиму перезимовали. При заселении, правда, пришлось бегать в туалет в наш старый дом, благо он неподалеку. Потом я сам купил и поставил туалет на улице. А уже после этого приехали строители и сделали «общие» туалеты на две кабинки, — рассказывает Анатолий Иванович.

Он указывает на выгребные ямы: они находятся почти под окнами, их закрывают деревянные крышки.

С туалетами не повезло, зато строители предусмотрели люки на крыше для эвакуации в случае наводнения. Наводнений в Важинах никогда не было, а вот дожди случаются регулярно. Один из них, по счастью, хлынул во время приемки дома, и дождевая вода полилась на чердак прямо на глазах комиссии: люки попросту не изолировали. После этого «эвакуационные выходы» ликвидировали. Течь перестало, но не до конца.

— Ванна у меня стоит на чердаке, туда все и капает. Стык с трубой плохо заделали, — объясняет пожилой мужчина.

Ванна — это хорошо, ведь никаких подобий душевой комнаты в квартирах не наблюдается: деревня все-таки. Как мыться? Ответ простой: в банях, которые стоят на старых участках, рядом с аварийными домами. Такое вот частичное переселение.

«Некуда деваться»

Руслан Маляренко — глава Святозерского поселения, в юрисдикции которого находятся и Верхние Важины. На столе в его крошечном кабинете — груда новых ключей: это для переселенцев из аварийного жилья в другом поселке. Тема разговора стыдная, но актуальная: выгребные ямы под квартирами.

— Я изначально выступал против этой идеи. Во-первых, деревенские жители привыкли удобства иметь во дворе. Во-вторых, водоснабжения нет, и смысла в этих туалетах внутри дома не было. Ну представьте, выгребная яма прямо под окном! Но построили так, как построили. И пришлось переделывать.

— Почему вас не послушали сразу?

— Положено, чтобы в доме был туалет: это ведь программа, рассчитанная на улучшение жилищных условий. Но получается наоборот иногда…

— Давление на вас было? Все-таки регион уже сорвал сроки программы. Могли же вы не принять дом, не подписать документы…

— Нам приходится самим эти проекты согласовывать, программа идет, и, чтобы не остаться крайними, приходится идти на уступки. Некуда деваться. Проект сделан, дом построен, деньги потрачены. И можно из программы вылететь. А дома новые нам все равно нужны.

Убийственную сырость можно объяснить дождливым летом; текущие крыши — неумелостью рабочих; наконец, даже отсутствие канализационной трубы можно объяснить простой человеческой забывчивостью. Но как аргументировать акробатические этюды Константина Федоровича Апетрия? Почему инвалида-колясочника поселили в квартиру, которая попросту не приспособлена под его нужды, если программа расселения имеет цель «улучшить жилищные условия»?

Константин Федорович Апетрий и дом, в котором он живетФото: Николай Смирнов

— Вы бы видели, в каких условиях жил этот Апетрий раньше! — отвечает на вопрос бывший глава Шокши Андрей Белоутов. — Ему сейчас в санузел забираться неудобно? Так он в деревне ходил, простите, чуть не под себя. Не надо идти на поводу у этого человека.

Впрочем, через несколько секунд экс-чиновник соглашается: квартиру надо бы поменять или хотя бы переделать, вот только заниматься этим вряд ли кто-то будет.

— Были многочисленные проверки. И ни одна не выявила ненадлежащих условий проживания, — ставит точку глава Прионежского района, к которому относится Заозерье, Алексей Лучин.

К слову. Дом, в котором живет Константин Федорович Апетрий, построен настолько плохо, что это стало поводом для возбуждения уголовного дела по факту мошенничества в особо крупном размере. Проштрафившуюся строительную фирму когда-то создал нынешний глава района — Алексей Лучин. Сейчас компанию возглавляет его жена.