Первый вопрос, который Галине задают друзья и знакомые: «Зачем ты туда поперлась?»

Долиновка — небольшое село в 400 километрах от Петропавловска-Камчатского, 68 километрах от райцентра и цивилизации. Тайга. Сопки. Река. Тишина. Иногда село засыпает пеплом чихнувшего во сне вулкана — и тогда снег и все вокруг становится черно-серым.

На урок за двое суток

В долиновской средней общеобразовательной школе двадцать два ученика: четырнадцать своих и восемь из заречного поселка Таежный. Совсем уж край географии. На свой первый урок Галина добиралась двое суток. Нормальных билетов не было. По заоблачной цене купила билеты на рейс с двумя пересадками. Сорок часов до Камчатки через Иркутск и Владивосток. Еще шесть часов по гравийке на тряском автобусе от Петропавловска. Автобус в село заходит два раза в день. Раз в неделю в сельский магазин завозят продукты.

Село ДолиновкаФото: из личного архива

Главная улица Долиновки называется Елисеевской. По легенде, в начале прошлого века село основал дед Елисей. Почти как Моисей, он привел за собой народ — односельчан из затопленной рекой Камчаткой деревни. Они долго сплавлялись по реке в поисках лучшего места жительства. И выбрали живописную долину в излучине реки. По реке сплавили уцелевшие срубы изб со старого места. И построились заново. Село назвали Долиновкой. Местные уверяют: две избы, те самые, времен деда Елисея, еще целы. Село разрослось. В 60—70-е в Долиновке жило больше тысячи человек. Каждый год с материка по распределению и велению души приезжали молодые специалисты. Огромный колхоз. Картофельные поля. Пастбища. Коровы. Сейчас в селе прописано около трехсот человек. Но в зимнее время живет немногим более ста. Жизнь активизируется летом. Богатая рыбой река Камчатка привлекает в село десятки человек. А зимой порыбачить на лед выходят даже местные бабушки. Своенравная река постепенно отъедает у села прибрежные дома. С еще большей скоростью дома поедает грибок. Не щадит и школу. От когда-то длинного многооконного строения сегодня остались лишь воспоминания и небольшая часть, где учится старшая школа. Младшую школу отселили в дом в километре от старой. Еще у школы есть отдельно стоящие интернат и столовая со спортзалом. Школа в селе — главный работодатель. Десять учителей, воспитатели в интернате, повар, водитель, кочегары, уборщица, сторожа.

Первый урок

Галя очень хотела работать в школе. На втором курсе университета перевелась на вечерний и пошла в школу. Середина 90-х. Копеечные зарплаты, учителя из школ бегут. Молоденькой, полной энтузиазма 18-летней студентке дали сразу параллель из четырех восьмых классов. Сто двадцать 15-летних лбов. Авось выплывет. Выплыла. Защитилась, поступила в аспирантуру. К концу шестого года в школе ее стало разрывать от безнадежного чувства, что и сама она знает не так много, а детям не нужна и десятая часть того, что знает она.

Декан в университете предложил пойти работать лингвистом. Если бы Галя заранее знала работодателя, то сбежала бы еще до первого собеседования. Но работа оказалась интересной, и она неожиданно для себя надела погоны. Двенадцать лет занималась фоноскопической экспертизой в МВД. Идентификацией по голосу и речи. Таких спецов на всю Россию было около восьмидесяти. Уволилась, немного не доработав до подполковничьих погон, майором. Опять в никуда. И опять от рвущих душу противоречий. Нравится сама работа, но не нравится, для чего все это приходится делать.

Очередные муки с мыслями о полном уходе в науку привели ее в Нью-Йоркский университет. Для защиты PhD был нужен хороший английский. С учебой дело заладилось. Через год забрала и сына. В шесть лет Артем пошел в Нью-Йорке в первый класс обычной паблик скул в афроамериканском районе. Совсем не зная английского. Единственный белокожий парень в классе. В Штатах Галина провела три года. Собиралась ехать работать на Аляску, уже даже обещала сыну, что будут жить в краю медведей. В итоге медведи оказались по другую сторону океана. План поехать учить детей в сельской школе в российской глубинке появился еще в Нью-Йорке. Но реализовать простую идею оказалось совсем непросто.

В сельских школах действительно некомплект. Сотни открытых вакансий по всей стране. Казалось бы, выбирай и поезжай работать. Однако директора школ на письма не отвечали. По телефону разговаривали настороженно. Обещали подумать и пропадали с концами. Всех пугало слово «Москва». Про Нью-Йорк в резюме Галина даже не упоминала. Директора и так принимали ее стремление работать в их школе за минутную прихоть столичной фифы. Директор деревенской школы из Иркутской области так прямо и сказала: «Вы от нас сбежите через месяц, у нас надо топить печь, у нас холодно, баня, вода в колодце». «Мое представление о себе как о лингвисте и специалисте с большим опытом сильно расходилось с тем, как меня видели директора этих школ, — смеется Галина. — Где-то меня готовы были взять, но только с обязательным контрактом на пять лет. Мол, мы вас всему научим, а вы уедете». От идеи преподавать еще и английский пришлось отказаться сразу. На деле все оказалось еще сложнее, чем рисовалось в воображении.

Лето неумолимо катилось к закату. Родные наседали, что Галя со своими романтическими закидонами так и своего сына оставит без школы. Артему исполнилось семь. Август заканчивается, а в школу его так и не записали. Директор долиновской школы позвонила 16 августа, в Галин день рождения.

На краю света

Мы летим на Камчатку из Москвы. Второй раз, как и в прошлом году, но уже не в неизвестностьФото: из личного архива

У автобуса в Долиновке учительницу из Москвы встретила директор школы. Первое время предстояло пожить в школьном интернате с ребятами из поселка Таежный.

В деревянном доме шесть небольших комнат, общий душ и туалет. Вместе с детьми три раза в день ходили есть в школьную столовую. А в выходные, когда столовая не работала, местные дружно взяли учительницу с сыном под опеку: приносили горячую картошку, блины, пироги, суп в контейнере и вкусную местную рыбу. Всю зиму они с сыном прожили в квартирке в старом деревянном доме, в которую перебрались после месяца в интернате. Как и все местные, топили по две печки — одну для отопления, другую для воды. За водой на колодец. На ледянку, оказывается, отлично помещаются четыре пятилитровые канистры. Их удобно таскать по натоптанному снегу. Местные за странными москвичами присматривают. Приносят овощи из своих огородов, интересуются, не закончилась ли картошка с морковкой и какая нужна помощь. «Домой возвращаешься, а на пороге мешок кем-то уже поколотых чурок для печки», — улыбается Галя. Здесь совсем другая жизнь. И начинаешь ценить совсем другие вещи. В гости ходить не принято. Школа как дом, где все вместе проводят весь день. Ну где еще старшеклассники знают по именам первоклашек? Когда детей всего двадцать, они растут все вместе. Болтают в столовой. Старшие устраивают малышам праздники — неделю шашек, неделю сказок, веселые старты, конкурсы — и сами с азартом с ними играют. Они добрые, открытые, наивные и по сравнению с городскими совсем деточки в свои 15-16 лет.

Многие не хотят уезжать. Живут в своей Долиновке не от безысходности, как это порой кажется издалека, а потому что им тут нравится. Нравится заниматься фермерством и выращивать картошку, кататься на лыжах и рыбачить. Порой в семье на этой почве случается разлад. Кто-то из родителей уезжает, второй остается. Детей делят. Родители переехали в райцентр, а девочка не захотела менять школу и осталась доучиваться в Долиновке. Мама забрала младших и уехала в Петропавловск работать. Старшая осталась в селе с отцом. Родители уехали, оставили ребенка дедушке. Жена учителя физкультуры захотела цивилизации, забрала детей и уехала в райцентр, окончила курсы маникюра. Старший подрос и вернулся к отцу. А тот никуда уезжать не собирается. Обожает свое дело, своих учеников. Каждое утро на стареньком буране выезжает накатывать лыжную трассу. Даже Галю на лыжи поставил.

«А почему у вас, Галина Дмитриевна, платья такие все серенькие?» — вопрос застал врасплох. Сочувственные взгляды в сорокаградусный мороз, брошенные на тонкое пуховое пальтишко, уже не раз приходилось замечать. Мармотовский пуховик на фоне шуб и тулупов выглядел недостаточно морозоустойчиво. Но платья. На Камчатке Галя носит такие же платья, как в Москве и Нью-Йорке. Местные действительно более яркие и нарядные. Как в Москве начала нулевых. Московская мода там бледновата. «Увидев мои наимоднейшие сапоги с широким голенищем, ребенок сказал: “Вам надо их поменять, они же вам сильно велики”, — смеется Галина. — Конечно, мы для них немного смешные и совсем другие. И мой сын с длинными волосами и в ярко-розовых варежках не вписывается в определение «ну ты же мужик».

В какой-то момент ее накрыло желание побыть одной. В селе человек все время на виду. И ей казалось, что нашла такую отличную возможность укрыться от взглядов. Между младшей и старшей школами кроме центральной улицы есть окольная заросшая тропа, где никого нет. «Это были мои законные 15—20 минут в тишине», — улыбается Галина, вспоминая, как потом услышала шушуканье местных: «Что, учительница себе уже нашла кого-то?» Оказалось, уединенная дорога вела к лесхозу, где работают самые видные местные кавалеры.

«Чтобы папка не пил»

Здание старшей школы, за ним кочегаркаФото: из личного архива

Местные живут фактически натуральным хозяйством. Еда — это то, что в огороде, в лесу и в речке. В магазине покупают самое необходимое. Летом дети постарше собирают в тайге и сдают грибы и ягоды. За сезон можно заработать 10 тысяч рублей. Много бедных, у кого-то родители пьют или закодировались недавно. Все очень приземленно и прагматично. На День защиты детей папа одной из десятиклассниц подарил ей корову, чтобы девочке было чем заняться помимо огорода. Так что когда осенью зашел разговор о новогодних подарках, сдавать даже небольшие деньги на незатейливые сладкие сувениры родители отказались: «Обойдутся. Не маленькие! Знают, что никакого Деда Мороза не существует».

Тогда Галя решила, что устроит детям настоящий праздник сама. В ноябре все ее классы писали большое сочинение на тему «Письмо Деду Морозу». Потом в фейсбуке она рассказала друзьям про свою затею и предложила поучаствовать в сборе подарков для долиновской детворы. Из тринадцати писем лишь в половине был запрос на материальные вещи. Остальные просили здоровья родным. Деду Морозу заказали два ноутбука, мешок конфет, дрон, профессиональные беговые лыжи, фотоаппарат и машинку с дистанционным управлением. Подарки купили всем, не забыли и про малышей, которые писем не писали. Наборы для творчества, Lego, платье принцессы, красочные энциклопедии, электронные книги. Все это купили, упаковали и отправили из Москвы в Долиновку. Целая эпопея. Оставалось скрестить пальцы и ждать, чтобы почта не подвела. Посылки пришли утром, в день праздника в сельском клубе. После традиционного концерта каждого ребенка приглашали на сцену и вручали его личный подарок. Вау-эффект получился невероятный. Рыдали, обнимались, радовались друг за друга. Когда все закончилось, рослый не по годам шестиклассник, задумчиво рассматривая новенький ноутбук, сказал в пространство: «Я не верил, но, значит, он правда есть? Значит, можно было попросить, чтобы папка не пил?»

Интернет в посылке

Пятый класс — три ученика, восьмой класс — один ученик, девятый класс — три ученика и одиннадцатый класс — шесть учеников.

«Только кажется, что в сельских школах на учителях меньше нагрузки, потому что мало детей. Я преподавала в девятых классах. У меня была параллель четыре класса. Да, проверить сто двадцать сочинений — это ужасно и тяжело. Но подготовок к уроку было две: одна к уроку русского языка, вторая к литературе. А здесь у меня четыре класса. У каждого своя программа. Это восемь полноценных подготовок. Все учителя ведут по несколько разных предметов». Три ученика — это уже обычный класс, поясняет Галина. Это совершенно разные три человека по уровню знаний, по способностям и стремлениям. Почти в каждом классе есть ребенок, который плохо учится. Совсем плохо. Когда он такой один в классе на 25—30 человек, это нормально. В большом классе учитель ориентируется на некий средний уровень. Но когда такой один из трех — это мрак. Второй может быть отличником, а третий середнячком. Они бы и в большом классе так же учились.

Репетиторский подход работает там, где ученик один. У Гали есть такая восьмиклашка, Степанида. Если у Стеши не будет хороших результатов по русскому, винить учителю придется только себя. Та же история была в прошлом году в первом классе. К двум ученикам, которые совсем не умели читать и не видели книг, добавился Артем, читающий по-русски и по-английски. Найти задания, которые были бы одинаково интересны и понятны и Артему, и его более слабым одноклассникам, трудно. Поэтому некоторые уроки Артем проводил в библиотеке, просто читая книги.

Главная гордость Галины Дмитриевны — ее старшеклассники начали читать и полюбили это делать. «Когда в мессенджере почти в полночь ребенок из интерната пишет свои мысли после прочтения “Что делать?”, я сама не знаю, что делать: ругаться, что он до сих пор не спит, или радоваться, что ребенок цитирует Чернышевского или Достоевского». Почти каждое прочитанное произведение вызывало многодневные дискуссии, продолжавшиеся после урока в столовой, у колодца, по дороге к магазину, на велопрогулках.

В сельской школе можно получить хорошие баллы по ЕГЭ, убеждена Галина. Один десятиклассник, к примеру, в прошлом году выиграл региональную олимпиаду по математике. Другой со своим проектом попал в отбор всероссийского конкурса «Лифт в будущее» и ездил в Ярославль. Хотя возможностей у сельских детей гораздо меньше.

Первое сентября в школеФото: из личного архива

Долиновская школа неплохо оборудована. Есть интерактивные доски, компьютеры, есть даже Lego-наборы для программирования. Перепали школе по какой-то программе. Но кружок робототехники вести некому. А главное — полная беда с интернетом. Современный скоростной интернет и в Петропавловске-Камчатском появился лишь в прошлом году. Долиновке цифровой прогресс пока не светит. В здании младшей школы есть кое-какой интернет через старенький телефонный модем. На уроки информатики старшеклассники бегают к малышам. Здесь же учителя, штурмуя неустойчивую связь, заполняют электронные журналы. Мобильного Е-интернета хватает на мессенджеры и электронную почту. Галя приспособила вместо интернета «Почту России». Друзья в Москве записывают на объемную флешку фильмы, разные познавательные программы, научные сериалы и отправляют в Долиновку почтой.

В школе можно установить специальный приемник спутникового интернета. Но 70 тысяч рублей на его установку у школы нет. А интернет мог бы здорово расширить горизонты долиновских ребят. Галина страдает: сколько интересных онлайн-курсов сейчас есть, которыми реально увлечь старшеклассников! Но без интернета это все недоступно.

Вокруг одни бабки

Вакансии на северо-востоке России, Галина честно признается, смотрела не только из романтических соображений, но и из весьма прагматичных: раз едет работать, то зарплата все-таки должна покрывать основные расходы. В сельской школе Ростовской области зарплата была 7 тысяч рублей, а в Хабаровском крае — 30 тысяч рублей. Правда, ее гигантская, по меркам сельских школ Центральной России, зарплата 37,5 тысячи рублей для Камчатки копейки. Северные надбавки — 80% к окладу — добавляются тем, кто прожил на севере более трех лет. Яйца стоят 130 рублей, бананы 120 рублей, хлеб дороже 50 рублей, огурцы по 700—800. Коммуналка без дотаций около 10 тысяч рублей. Сельским учителям государство компенсирует 60% стоимости услуг ЖКХ, но из-за бюрократических проволочек и отсутствия нужных квитков полгода коммуналку пришлось оплачивать самим. Эксперимент с подсчетом показал, что год прожить получилось в небольшой минус.

Обещанное служебное жилье пришлось ждать. Новый двухэтажный двенадцатиквартирный дом, построенный в селе по распоряжению губернатора, еще не сдали строители. Новый дом — невероятное событие для Долиновки. Последний раз в селе государственное строительство было еще во времена СССР. Школе под служебное жилье выделили две квартиры. В одну из них в марте въехали Галя с сыном. Этой зимой печку им топить не придется. Дом подключен к котельной. Вторая квартира ждет учительницу начальных классов, которую ищут прямо сейчас. Катерина Сергеевна, молодая местная учительница, преподававшая в началке в прошлом году, уехала в город. Не с кем на время работы оставлять ребенка, а детского сада в селе нет. Нет и других доступных квартир.

Наш новый домФото: из личного архива

«Ситуация с маленькими школами аховая. Служебного жилья нет. А без жилья никто не поедет. Детского сада нет. Значит, с маленьким ребенком тоже не поедут. Учителя в возрасте. В любой момент могут уйти на пенсию. И ушли бы, может быть, да заменить их некому. Местные власти продвигают идею сделать школу филиалом Мильковской (Мильково — райцентр). Если она станет филиалом, ее будет легко закрыть одним росчерком пера. Пока местные держатся. Закрыть сельскую школу можно только решением сельсовета. Со стороны можно подумать, ну что такое двадцать два ребенка. Можно их перевести в школу в райцентр — и все. Поживут в интернате. Невелика печаль. Но зачем лишать детей возможности жить дома, с родными?» — переживает Галина. Отсутствие садика ей кажется большей проблемой. Так сразу обрубаются все семьи с маленькими детьми, кто мог бы приехать. Но глава района, с которым она затеяла дебаты на эту тему, только посмеялся: «Какой садик?! У вас тут одни бабки». «Но у нас и в Таежном сейчас много двух- и трехлетних детей. Молодые женщины могли бы работать с детьми в Долиновке, а не уезжать в продавцы. Село могло бы расти», — с жаром утверждает Галина.

В Долиновке троим учителям уже за семьдесят. Все они когда-то приехали с Большой земли по распределению, да так и остались насовсем в краю вулканов и гейзеров. И отдают детям все, что могут.

Засланный казачок

Весь год Галина вела подрывную работу. Говорит, ей стало страшно и грустно, что детей настраивают на то, что мир опасен, все вокруг дорого, уехать невозможно. Поступить в учебное заведение на материке невозможно. Приземляют, даже не давая возможности расправить крылья и попробовать замахнуться на что-то большее, чем продавец в Петропавловске. Не говорят про врачей, инженеров, агрономов, на которых можно отучиться и вернуться на Камчатку, если не хочется жить на материке. Нет. Вершина карьеры — продавец «Евросети». Иногда до школы доезжают спецы с лекциями по профориентации. Последний раз, говорят, рассказывали про профессию оленевода.

«Когда ребенок в восхищении говорит, что ему пообещали место в общежитии, если она четыре года будет учиться на клубного работника, а потом еще пять лет отработает, я не могу молчать. Я до них пытаюсь донести главную идею — мир не страшен. Возможностей гораздо больше. Не нужно себя ограничивать. С хорошими знаниями можно добиться своими силами гораздо большего. Есть гранты и стипендии для тех, кто хорошо учится. Дело не в деньгах, а в уме. А в клуб можно пойти работать и так».

А на вопрос, зачем она поперлась в Долиновку, отвечает просто: «Не поперлась, а поехала». Детям нужен был учитель. «Я точно знаю, что не буду там всю жизнь жить. Но осталась на второй год, потому что не могу их бросить. У меня шесть детей, которым в этом году сдавать ЕГЭ. И они смотрели на меня весной и говорили: “Не уезжайте, пожалуйста”. Моя Стеша — единственная восьмиклассница, а через год ей тоже сдавать экзамен, и я уже думаю, ну как я смогу бросить Стешу?»

Сохранить

Сохранить

Сохранить