Турция, как известно, хрясь пополам на две страны: нацию ислама имени Реджепа Эрдогана и секулярную Турцию имени Мустафы Кемаля ака Ататюрка. Это случилось не вчера и даже не позавчера. Но только в последние годы турецкие Запад и Восток окончательно потеряли надежду сойтись. У тех — пятничные молитвы, миллионные митинги за сильную Турцию, слезы над речами Эрдогана. И платки на голову. У этих — слезы над памятью Ататюрка и канувшей мечтой о турецкой республике, пятничные ночи ракии с цыганами. И шорты. В общем, оказывается, что раскол Турции не так-то просто показать на карте, но очень легко показать на женщинах.

Партия хиджабов

В условно светской, но нервно реагирующей на любые части обнаженного женского тела Турции никак не могут понять русских женщин, которые исправно являются сюда, чтобы продемонстрировать все, что только можно продемонстрировать. Однажды меня вызвали на допрос к соседям после того, как один из главных новостных каналов показал документальный фильм про Москву. Оказывается, в Москве на улицах нет голых женщин! А почему тогда в Стамбуле все русские такие неодетые? А правда, что все русские женщины красятся? А правда, что русские женщины носят туфли на каблуках? А мини-юбки? А соблазнительные вырезы? А у тебя есть каблуки? А почему не носишь? А почему не красишься?

И я терпеливо отвечала, что в России вообще-то холодно, не разгуляешься. Но, что скрывать, такие мы, русские женщины. И у меня лежит на антресолях московской квартиры коробка с каблуками всех размеров и мастей, но стамбульская брусчатка и двое детей заставили меня уйти из большого спорта. А если в России ты выйдешь из дома неприхорошенная, люди не поймут. А в Турции, конечно, не поймут чересчур прихорошенных, но русская женщина редко упустит возможность порадоваться теплу, и не нам ее судить. Все равно скоро все принудительно наденем хиджабы, и вольности конец.

Однако то, что я принимала за товарищеский суд, оказалось неловкой попыткой собрания клуба по интересам. Моя красавица соседка, не выходящая из дома без черной чадры в пол, сообщила, что у нее тоже есть туфли на каблуках. И с гордостью вынесла мне стриптизерские туфли на платформе, сплошь покрытые стразами. Это для свадеб, объяснила она. И рассказала, что, когда даже самые правоверные турецкие мусульманки отправляются на свадьбу, они запираются в отдельной комнате, куда нет доступа мужчинам старше восьми лет, и там уже гордо демонстрируют друг другу высоту своих невероятных каблуков и блеск неслыханно коротких платьев.

Три утренние грации в парке ГюльханеФото: из личного архива

Эти туфли, крайне пошлые как предмет и несказанно яркие как символ всего женского: мечты о красоте, привлекательности, свободе, наконец, — заставили меня впервые задуматься о том, что скрывает хиджаб. Для начала, в самом буквальном смысле — о том, что под хиджабом. В конце-концов женщина в полном мусульманском облачении, в платке, плаще с длинными рукавами, длинной юбке и нелепых туфлях на платформе с узким каблуком — не редкость на стамбульских улицах. А ведь есть еще арабские девицы со всем разнообразием маноло блаников и нью балансов под обилием черной ткани, устраивающие настоящее столпотворение в примерочной стамбульского COS’а. Чем меньше строгий мусульманский дресс-код оставляет взгляду, тем больше может разыграться воображение на этом разрешенном участке свободного пространства. Хотя хиджаб, вроде бы, для того и нужен, чтобы не позволять воображению разыгрываться ни в какую сторону. И главный вопрос тут все-таки лежит за пределами видимого: что должен скрывать хиджаб и зачем он вообще нужен?

По исламу хиджаб — это любая одежда, закрывающая голову, руки, ноги и формы женщины. В Турции, как и в Европе, под этим словом чаще имеется в виду только головной платок. Мои русские друзья часто путают исламский платок с православным, принимая его за признак религиозного смирения, если не святости. На самом деле, ношение платка не соотносится с внутренней духовной работой. Я много могла бы рассказать историй о женщинах в хиджабах, пустившихся во все тяжкие — одна моя юная знакомая, например, страстно религиозная носительница платка, почти год прожила в двух браках, уезжая поутру от одного ничего не подозревающего мужа к другому. Главная задача хиджаба, по Корану, только в том, чтобы покрывать красоту, а то верующую женщину могут перепутать с блудницей, и не дай бог, случится нехорошее.

Надо было, конечно, постараться, чтобы так снять с мужчины ответственность за его вожделение. Позиция турецкого мужчины: «Ты виновата, что ты меня соблазняешь» прямо противоположна русскому: «Ты виновата, что ты меня не соблазняешь». Нас же учили — и многим до сих пор сложно переучиться — что привлекательность — это главное достоинство женщины, а непривлекательность — тяжкий грех. «Ты почему не красишься?» — говорили мне мужчины на работе. «Улыбнись», — приказывали незнакомцы на улице. «Без каблуков ты не женщина», — повторяют в интернете. Это, конечно, никак не отменяет того, что когда ты, улыбнувшись и приодевшись, на каблуках, окажешься на улице одна в поздний час, то «сама виновата». И тут можно признаться, что я свой хиджаб придумала задолго до того, как оказалась в Турции: брала с собой платок и, если по вечерам вынуждена была ловить попутку, говорила, что еду из храма. Вы не поверите, помогало. Вера в бога в России так же иррациональна, как неверие — даже если его нет, считают, что на всякий случай лучше его не гневить.

Исламские мудрецы и прочий Кадыров очень обижаются, когда платок при них называют притеснением женщины. Более того, на это обижаются даже сами женщины. Они говорят — мы надеваем платок добровольно. Говорят: платок — символ уважения к женщине. Мы, говорят, гораздо лучше относимся к женщинам, чем развратный Запад. Но вряд ли стоит объяснять, что в разделении на хороших приличных и плохих развратных женщин нет никакого уважения. Не говоря уж о том, что уважение на улицах вовсе не соотносится с ролью в семье или на работе. Тем более, что теперь я знаю — если убрать мужчин, то пропуском в мир женщин вполне могут стать стриптизерские туфли в стразах.

Партия шорт

Семейный портрет на балконеФото: из личного архива

Стоит обычной русской женщине год прожить в Турции, как волей-неволей выучишь правила поведения: направо-налево не улыбаться, в глаза мужчинам не смотреть, прикрывать ноги хотя бы до колен и верх желательно до ключиц. С моим ревнивым мужем за первые годы я проиграла несколько битв: за платья, туфли и даже юбки-карандаши. И хотя рюмка ракии ему ближе Корана, он совсем не прочь, чтобы я демонстрировала целомудрие, гуляя по улице в платочке. Я смеюсь над своим «никогда», но однажды закрылась шарфом от непогоды и так и пришла забирать детей из нашего республиканского садика. Матери других детей смотрели на меня с ужасом, а одна подошла, сняла шарф с моей головы и строго велела: «Больше никогда так не делай».

Отец турецкой нации Мустафа Кемаль Ататюрк за пятнадцать лет своего правления дал турецким женщинам все: права голосовать, занимать руководящие должности, учиться в университетах. Он отменил многоженство и запретил хиджабы — не совсем, но в государственных учебных заведениях. Между его смертью в 1938-м и приходом к власти Эрдогана в 2003-м сменилось несколько поколений свободных женщин. Они получали образование, ездили в Европу, возглавляли собственные предприятия. И даже пусть в последние годы такие женщины волной покидают Турцию, отправляясь на запад, этот вольный дух не вытравить из больших турецких городов: Анкары, Стамбула, Измира.

Чем дальше, тем прямее турецкие власти говорят о роли женщины в новом исламском обществе. Женщина должна сидеть дома и заниматься детьми, заявляет Эрдоган. Главное достоинство женщины — не смеяться на публике и отводить взгляд, когда на нее смотрят, твердит за ним премьер-министр. И таких высказываний, в месяц раз, наберется на книжку изречений невеликих людей. Но когда стамбульских женщин можно было напугать поучениями с трибуны? Они протестуют, и одной из форм сопротивления становится одежда.

Десять лет назад, когда я впервые приехала в Турцию, я и представить себе не могла бы на улицах, или еще невероятнее, в общественном транспорте турецкую женщину в шортах. В шортах ходили только юные англичанки, и весь Султанахмет выворачивал себе шеи им вслед. Сегодня шорты — самый феминистский жест, который может позволить себе женщина в Турции. После того, как в прошлом году в автобусе мужчина ударил медсестру, надевшую шорты, а этим летом в маршрутке — студентку, на улицы вышли тысячи женщин с лозунгами вроде «мое тело — мое дело» и «не тебе решать, что мне носить». Забавно, что всего пару десятков лет назад с тем же лозунгом могли бы выйти носительницы хиджабов, в конце концов, их и притесняли больше. Но я специально искала фотографии с «марша за шорты» и нашла на них только одну девушку в хиджабе. Честное слово, даже немного разозлилась на этих турецких женщин, что они опять развели себя по разные стороны баррикад.

Коалиции не будет

«Капалухи» — шипят на женщин в хиджабах русскоязычные эмигрантки (от турецкого «капалы», закрытая, так называется женщина, одетая по мусульманским понятиям). «Смотри, ни одной этой, в платке» — радуются мои подруги, приведя меня в парк в прореспубликанском районе. Отправляясь в любой район Стамбула, я заранее могу представить себе процентное соотношение «закрытых» женщин к открытым. На рынке, на пикниках, в парке, в бедных районах — закрытые. В богатых районах, кафе, ресторанах, на набережных Босфора, в бутиках Нишанташи никаких хиджабов нет. В бедных районах — есть. В богатых — нет. Нетрудно выстроить корреляцию.

Летом этого года мэр Стамбула организовал прогулку на пароходике по Босфору для женщин, которые никогда его не видели. Оказалось, что 60% женщин, живущих в Стамбуле, никогда не были на Босфоре. Миллионы и миллионы женщин, не покидающих своих районов, если не квартир. И мне не надо видеть своими глазами эту поездку, чтобы представить себе, сколько на ней будет женщин без платков. Ноль. Ни единой.

В ожидании ифтара — Рамазан под голубой мечетьюФото: из личного архива

Но я еще знаю, что у турецких женщин есть столько общих проблем, в которых их не должны разделять ни ислам, ни Ататюрк. Мы на Востоке, детка, и пусть Стамбул от турецкого востока удаленнее некуда, об этом трудно забывать. Да, я не вижу на улицах тринадцатилетних невест, и в моем районе никого не забивают камнями за супружескую неверность. Но при этом моя сорокалетняя соседка, не вышедшая вовремя замуж, не может покинуть дом без сопровождения отца, матери или замужней сестры. Да, стамбульским девушкам позволено гулять в одиночестве аж до заката солнца. Но при этом хозяйке дома, в котором я отдыхала летом, муж запрещает принимать в гостях мужчин, даже если это ее собственный брат. Жены друзей моего мужа не работают, зачем, ведь сказано же, что муж должен позаботиться о жене. Но при этом они впадают в финансовую зависимость от мужей и ничем не могут защититься в нередких случаях домашнего насилия, оскорблений и измен. Все эти женщины не носят хиджабов. Но не все становятся от этого независимее и сильнее.

Многие мои стамбульские знакомые, особенно матери девочек, очень переживают, чтобы в детских садах и школах не было «закрытых» учительниц. Мы не хотим, говорят они, чтобы наши дети считали, что женщина должна выглядеть так. Одна даже забрала дочь из частной школы, когда оказалось, что, вопреки уверениям директрисы, в школе есть учительница в хиджабе. Я говорю об этом со своей близкой подругой и признаюсь, что и сама не прочь спрятаться от этого мусульманского мира подальше. На что та мне резонно замечает, что раз уж мы живем в стране, где все пополам, то хиджабов и шорт должно быть поровну. Что женщин с самого начала стоит учить не разделяться и воевать, а объединяться и защищать свои права.

Но когда такое было. Никогда такого не было. И не будет.