Фото: Иван Козлов

Ископаемый слон: как доисторический предок мамонта стал символом села Казанки и его брендом

Принято считать, что главная аномальная зона в Пермском крае — село Молебка, в окрестностях которого якобы можно встретить инопланетян. А по-моему, этого звания больше заслуживает район города Оханска. Во всяком случае, я уже второй раз за год еду сюда, чтобы исследовать необычные социальные проекты с местным колоритом. Год назад героиней текста стала Ирина Пономарева, которая объявила село Таборы родиной науки о метеоритах (в позапрошлом веке здесь действительно упал болид) и в одиночку создала для родного села полноценный бренд. Девушку, к которой я еду на этот раз, тоже зовут Ирина, только живет она не в Таборах, а в соседнем селе Острожка, и для нее тема всей жизни не прилетела из космоса, а проступила из-под земли — в тот момент, когда местные рыбаки нашли под берегом Камы уникальные останки трогонтериевого слона.

«Он устал и умер»

Трогонтериевый слон — это древний вид мамонта, живший в плейстоцене, то есть более 11 тысяч лет назад. В российских музеях хранятся всего пять полных скелетов этого существа. В 2010 году еще один скелет был обнаружен в Оханском районе, близ деревни Казанка. Местные рыбаки нашли на берегу бивни и обратились с находкой в Пермский краеведческий музей. Вообще-то, сначала они думали продать бивни музею и немного расстроились, когда не вышло. Но об этом в Казанке сейчас не принято вспоминать без улыбки — за это время рыбаки стали народными героями, подарившими миру значимое научное открытие.

Возникли проблемы с брендом: слово «трогонтериевый» мало кто мог с ходу запомнить

С 2013 года скелет слона потихоньку откапывают. Раскопки такого уровня очень редки для России — например, прямо сейчас подобная работа проводится только в Кемеровской области, где изучают динозавров из мезозоя. Пермский краеведческий музей, который инициировал раскопки слона, сделал из них отличную медийную историю — правда, возникли проблемы с брендом: слово «трогонтериевый» мало кто мог с ходу запомнить. На помощь пришел пермский бард Константин Завалин, который вместе со своим проектом «ЕгошихаТУДЭЙ» сочинил песенку-скороговорку с въедливым мотивом:

Думали все, что это был мамонт,
Но главный ученый сказал, что это
Трогонтериевый слон —
Древний предок мамонта.
Этот слон был очень старый,
Он устал и умер.

Завалин оказывается одним из пассажиров парома, на котором мы отправляемся в Оханский район. Он здесь для того, чтобы посмотреть окрестности места раскопок и интересно провести выходной, а я — чтобы встретиться с Ириной Чернегой, девушкой, которая рискнула объединить палеонтологию и современное искусство, чтобы оживить родное село.

Ее отец был родом из Острожки, и она часто приезжала сюда летом, когда была маленькой. Когда выросла, уехала учиться в Москву, получила высшее образование и осталась в столице работать в нефтегазовой сфере. А потом устала и превратилась в дауншифтера.

Ирина Чернега (слева) показывает гостям детскую площадку в КазанкеФото: Иван Козлов

«Я в Москве прожила восемнадцать лет, но постепенно усталость накопилась от такого образа жизни. А потом вспомнила, что у меня тут остался дом со времен прабабушки. Вот я и вернулась в него, когда мне захотелось уехать из города на природу».

Ирина встречает меня на пристани, и мы едем через ее родную маленькую Острожку в еще более маленькую Казанку, в окрестностях которой и откопали слона. Надо пояснить, что живет и работает Ирина в Острожке, а почти всю деятельность, связанную со слоном, развивает в Казанке — просто потому, что Казанка территориально ближе к месту раскопок.

А в Острожке Ирине предложили возглавить общественный музей при доме культуры. Общественный музей — это такая структура, у которой нет ни муниципального финансирования, ни строгой отчетности. Его финансирует поселение, поэтому в нем можно делать, по сути, что угодно. Часто это происходит следующим образом: жители просто собираются всем миром и несут в музей разные старые вещи из дома, а потом ходят полюбопытствовать, кто из соседей что принес. Примерно так было и в Острожке, но Ирине хотелось большего, поэтому она стала ездить по разным форумам, обрастать связями и в конце концов познакомилась с пермской художницей Любой Шмыковой.

А Люба, чтобы показать Ирине пример красивого и минималистичного обустройства выставок, посоветовала ей ознакомиться с проектом другого пермского художника — Петра Стабровского. По стечению обстоятельств проект Петра выставлялся в краевом Музее пермских древностей и был посвящен как раз таки трогонтериевому слону. Придя в музей знакомиться с выставочным дизайном, Ирина неожиданно для себя узнала, что этого уникального слона откапывают буквально в десятке километров от ее дома. В этот момент она окончательно поверила в судьбу, а всю свою дальнейшую работу посвятила исключительно слону.

«Я стала все больше читать об этом, и до меня со временем дошло, что это важная и крутая история, о которой у нас в районе мало кто знает. А я еще и геолог по образованию — там, правда, с неживой природой доводилось работать, а не со слонами, но все равно».

Ирина неожиданно для себя узнала, что уникального слона откапывают буквально в десятке километров от ее дома

Ирина стала тесно сотрудничать с Пермским краеведческим музеем, инициировавшим раскопки. Она честно признается, что без музея, который выступил в роли наставника и помощника, у нее мало что получилось бы. Но все же в задачи специалистов, которые делали свое большое и важное дело, не входила работа с местным населением. А Ирине хотелось, чтобы древний слон, раз уж он имел неосторожность умереть в ее родных краях, как-то послужил и оханским жителям.

«Понимаешь, в Очере дети про пермских ящеров знают, наверное, больше, чем про коров, — вздыхает Ирина, — а вот в Оханске, Острожке и Казанке к раскопкам слона по-прежнему относятся как к чему-то непонятному и инопланетному».

День рождения Эстика

Очер — это город в сорока километрах от Острожки. Семьдесят лет назад в его окрестностях обнаружили целое кладбище древних ящеров, возраст которых превышал 250 миллионов лет. Благодаря этой уникальной находке Очер постепенно обрел свой бренд: сегодня в городе есть свой Парк пермского периода, а местные жители знают древних ящеров по именам и гордятся ими.

Весной в район приезжали киношники: пермская киностудия «Новый курс» с питерским режиссером Милой Кудряшовой. Они собирались снимать фильм про раскопки слона, но заодно захватили и историю про ящеров. В Очере к тому времени придумали своего персонажа-талисмана — им был избран обитавший в этих краях доисторический эстемменозух Эстик — и стали праздновать его день рождения. Для съемок районная администрация организовала массовку из трех сотен местных детей, каждому из которых дали в руки рисунок с ящером. А затем по очерским улицам пустили парад с барабанщиками, над которым летал дрон, и по команде «Воздух!» сотни детей во главе с ростовой куклой Эстиком поднимали нарисованных ящеров.

В музееФото: Иван Козлов

До того как она сама связалась с современным искусством, ей в голову приходило много других идей. Ирина даже хотела устраивать палеонтологические познавательные туры. Подобный формат и правда существует — любители древностей, например, могут выехать в какой-нибудь подходящий карьер и пособирать там ракушки. Но идея не взлетела: даже если бы непосредственное место раскопок было открыто для посещений, участники тура остались бы без сувениров: трогонтериевый слон — это не ракушки, его на сувениры не растащишь.

А потом она вспомнила о своих знакомых художниках, у которых на тот момент уже был богатый опыт творческих резиденций. После совместных обсуждений и мозговых штурмов Ирина набросала план действий и в конце концов получила под него грант из Фонда Тимченко в рамках программы «Культурная мозаика малых городов и сел».

Очер постепенно обрел свой бренд: местные жители знают древних ящеров по именам и гордятся ими

В день, когда мы с бардом Завалиным причалили на пароме к оханскому берегу, у Ирины как раз гостил Петр Стабровский — с ним и еще несколькими художниками из Музея современного искусства PERMM они обсуждали, как оформлять экспозицию в том самом общественном музее Острожки. Вчетвером — с Петром, Ириной и ее маленьким сыном Димой — мы и едем в Казанку, чтобы увидеть результаты арт-резиденции, которую молодые пермские художники устраивали еще летом. Но сначала заглядываем в краеведческий музей в Казанке, который, в отличие от острожского, существует и работает — заведует им веселая и жизнерадостная Ольга Александровна Масалкина.

«С тех пор как началась вся эта история со слоном, мы с детьми стараемся делать что-то, с ним связанное — стараемся, чтобы слон так или иначе фигурировал в наших работах», — говорит она, показывая выставку детских рисунков «Прадед мамонта».

В музееФото: Иван Козлов

В соседнем зале — экспозиция, посвященная природе окрестных лесов. Она состоит из чучел животных вперемешку с мягкими игрушками. Еще в ней представлена электрическая поющая рыба — сувенирная рыбина на доске бьет хвостом и истошно вопит, когда ее включаешь. Центральный экспонат выставки — большой фрагмент того самого бивня слона, с которого все и началось. Он прижат пластиковыми стяжками к лакированному куску ДСП.

В целом, драматургия краеведческой экспозиции в музее построена так, что сразу видно: Казанка, как и многие подобные ей места в России, так до сих пор и не оправилась от разрушения колхоза. Финальную ее часть венчает табличка «Последние дни существования сельхозпредприятия». Дойдя до нее, Ольга Александровна сразу переключается на рассказ о нынешнем положении дел, а оно печально. В Казанке ничего нет, кроме школы, администрации и психоневрологического интерната, в который со всего района свезли самых тяжелых больных. Трудоустроенных людей можно сосчитать по пальцам. Есть пара магазинов и маргинальная закусочная около автобусной остановки, но днем она не работает.

В каждой деревушке свои колотушки

Юному Диме надоело слушать экскурсию, он хочет пойти обедать.

«Закрыта закусочная-то! — говорит ему Масалкина. — Можно, конечно, и в магазине выпечки купить, только ее тебе там не разогреют, потому что у них единственная микроволновка сгорела».

Выдержав паузу, она смачно произносит: «Отстой!»

С частным бизнесом в Казанке не очень хорошо. Тут у всех на слуху истории нескольких фермеров, безуспешно пытавшихся вести здесь дела. Один из них начал с покупки трехсот породистых овечек, но спустя полгода овечек осталось всего полсотни. На том бизнес и закончился. И у местных жителей пока нет иллюзий насчет того, что суета вокруг слона быстро принесет в Казанку благоденствие.

«Ну нашли и нашли, — пожимает плечами Ольга Александровна. — Может, еще чего-нибудь найдут, если копатели настойчивые. В каждой деревушке свои колотушки. Нам вот выпало такое, что слона из-под берега вымыло. А еще говорят, что клад у нас зарыт на горе — золото Колчака».

«Нам вот выпало такое, что слона из-под берега вымыло. А еще говорят, что клад у нас зарыт на горе — золото Колчака»

Она подтверждает печальные наблюдения Ирины: местным до трогонтериевого слона пока нет никакого дела. В рамках летней арт-резиденции художники вместе с детьми сделали деревянного слона на основе старых качелей. Слон вышел милейший, но кто-то все же оторвал ему деревянный бивень. А самой заметной реакцией местных жителей на активность художников стало ворчание по поводу того, что Ирина, мол, учит детей писать на стенах. Как раз на эти росписи мы и идем смотреть, покинув краеведческий музей.

«Здесь слон чесал спину»

Пока дети вместе с художниками гуляли по Казанке, им в голову пришла идея пометить надписями те места, где, возможно, побывал трогонтериевый слон. Так на стенах и столбах деревни появилось несколько текстовых граффити. На тыльной стороне здания музея, около большой трещины в кирпичной кладке, написано: «Трогонтериевый слон ехал на велосипеде, но не успел свернуть и врезался в эту стену». Когда надпись показывали главе района, он сначала развеселился, а потом забеспокоился из-за трещины, на которую раньше не обращал внимания. Все присутствующие сошлись во мнении, что примерно так паблик-арт и должен работать (хотя с трещиной до сих пор ничего не произошло).

Автобусную остановку украшает надпись: «Здесь трогонтериевый слон ждал автобус 200 тысяч лет, но не уехал на нем, потому что не вместился».

НадписиФото: Иван Козлов

«Мы сначала сделали все надписи, — говорит Петр Стабровский, — а потом посмотрели на них свежим взглядом и поняли, что трогонтериевый слон все время пытался отсюда свалить».

Еще полдюжины надписей раскиданы по Казанке тут и там. На непонятной бетонной балке написано: «Здесь трогонтериевый слон пытался понять, что это», на растрескавшемся фонарном столбе: «Здесь слон чесал спину» и тому подобное.

В общем, пока в рамках проекта Ирины сделано не так много, но основная его часть еще впереди. Она планирует продолжать просветительскую работу в школах и кружках, организовать передвижные выставки, а летом провести большой тематический фестиваль. Ее самая большая мечта — наладить контакт с арт-парком «Никола-Ленивец» в Калужской области, чтобы учиться у них, как делать крутые и масштабные проекты.

«Кстати, “Никола-Ленивец” начался с того, что Николай Полисский (основатель арт-парка и одноименного фестиваля. — Прим. ТД) привлекал местных жителей к своим проектам, — вспоминает Петя Стабровский. — Они там ему слепили армию снеговиков».

Ирина вздыхает. Ей очень хочется верить, что и жителей Казанки с Острожкой рано или поздно получится всем этим увлечь.

— Если мы делаем фестиваль клюквы, то там все понятно, — рассказывает Ирина на обратном пути. — Клюкву собирают, клюкву едят, из клюквы варят морс. А со слоном все куда сложнее.

— Слона ищут, слона собирают, слона одевают, слона едят, — откликается юный Дима с заднего сиденья.

— Как представить слона? — с улыбкой продолжает Ирина. — Я и сама пока толком не знаю, для меня участие в этом проекте — вызов и эксперимент.

НадписиФото: Иван Козлов

На то, чтобы преодолеть расстояние от Казанки до ближайшей автобусной станции в Павловске, мы тратим примерно час. Пока мы едем по чудовищной бугристой дороге, занесенной снегом, Ирина рассказывает о себе — оказывается, перед тем как переехать из Москвы в родовое поместье, она успела полтора года прожить в Одессе, откуда уехала после трагедии в Доме профсоюзов. Она вспоминает об одесском климате и кухне, а за окнами тем временем проносятся разрушенные церкви и опустевшие деревянные дома. Иногда мы проезжаем повороты на разные населенные пункты. Одна из дорог ведет в село Таборы, где такая же смелая энтузиастка Ирина Пономарева пытается в одиночку создать музей некогда упавшего здесь метеорита, другая — в деревню Сычи, где живет известный на всю страну целитель Александр Иванович. Третья дорога проходит через Очер, в котором парадами отмечают день рождения доисторического ящера. А под землей, по которой мы едем, покоится древний окаменелый слон и множество других, не менее странных существ. В какой-то момент я чувствую себя героем повести вроде сорокинской «Метели», но быстро отгоняю эту мысль: никакая художественная повесть не выдерживает конкуренции с реальностью.

Спасибо, что дочитали до конца!

Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в нашей стране. Мы уверены, что их можно преодолеть, только рассказывая о том, что происходит на самом деле. Поэтому мы посылаем корреспондентов в командировки, публикуем репортажи и интервью, фотоистории и экспертные мнения. Мы собираем деньги для множества фондов — и не берем из них никакого процента на свою работу.

Но сами «Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям. И мы просим вас оформить ежемесячное пожертвование в поддержку проекта. Любая помощь, особенно если она регулярная, помогает нам работать. Пятьдесят, сто, пятьсот рублей — это наша возможность планировать работу.

Пожалуйста, подпишитесь на любое пожертвование в нашу пользу. Спасибо.

ПОДДЕРЖАТЬ

Хотите, мы будем присылать лучшие тексты «Таких дел» вам на электронную почту? Подпишитесь на нашу еженедельную рассылку!

Вы можете им помочь

Всего собрано
292 979 783
Текст
0 из 0

Фото: Иван Козлов
0 из 0

Ирина Чернега (слева) показывает гостям детскую площадку в Казанке

Фото: Иван Козлов
0 из 0

В музее

Фото: Иван Козлов
0 из 0

В музее

Фото: Иван Козлов
0 из 0

Надписи

Фото: Иван Козлов
0 из 0

Надписи

Фото: Иван Козлов
0 из 0
Спасибо, что долистали до конца!

Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в стране. Мы уверены, что их можно преодолеть, только рассказывая о том, что происходит на самом деле. Поэтому мы посылаем корреспондентов в командировки, публикуем репортажи и фотоистории. Мы собираем деньги для множества фондов — и не берем никакого процента на свою работу.

Но сами «Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям. И мы просим вас поддержать нашу работу.

Пожалуйста, подпишитесь на любое пожертвование в нашу пользу. Спасибо.

Поддержать
0 из 0
Листайте фотографии
с помощью жеста смахивания
влево-вправо

Подпишитесь на субботнюю рассылку лучших материалов «Таких дел»

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам: