Почему решение о том, что делать со своим телом, должен принимать сам человек, а не медицинская индустрия и как гендерные нормы влияют на публичное пространство — в книжном обзоре «Таких дел»
Аннмари Мол. Множественное тело. Онтология в медицинской практике. Hyle Press. 2017
Аннмари МолФото: NWO/Wikimedia Commons
«Мистер Треверс испугался, так как его рана никак не заживала. Для оперировавшего его сосудистого хирурга этот страх едва ли имеет значение. Важно то, что мистер Треверс наконец решился пойти к врачу. Но раз уж он сделал это, что ж, страх — “одно из тех чувств, которые испытывают люди”, как и отвращение к ранам, которые остаются “зияющими дырами”».
В своей книге голландский антрополог Аннмари Мол рассматривает страх пациента иначе, утверждая, что чувства больного — уже часть его болезни. Исследовательница несколько месяцев следит за атеросклерозом у пациентов университетской больницы в Нидерландах. Мол использует для своей работы три инструмента: наблюдение, беседу, сомнение. Под вопросом оказывается весь словарь современной медицины: «пациент», «врач» и «заболевание» — каждое из этих слов-статусов в книге, как и в жизни, обладает множеством значений, которые зависят от условий их употребления. Но Мол не хочет погрузить читателя в неопределенный мир слов, значения которых меняются на каждой странице. Скорее, автор выступает с критикой монолитного образа болеющего человека, врача и самого заболевания.
«Работа над этой книгой началась в 1977/1978 учебном году. На втором курсе медицинского колледжа я принялась посещать медицинскую школу и первый год изучала философию. Четверги я любила больше всего. Утром у меня были занятия по философии тела, а днем — по анатомии, на которых мы проводили вскрытия трупов. Барт уступал место большой белой комнате, в которой пахло формалином».
«Множественное тело» — исследование медицинской политики в европейском обществе. По мнению Мол, решение о том, что делать со своим телом, должен принимать сам человек, а не медицинская индустрия. Роль врача — показать альтернативные сценарии и диагнозы, которые складываются на основе симптомов, обследований и бесед с больным. В книге приводится две стратегии выбора: рыночная, когда пациент покупает те услуги, которые считает нужными, и гражданская — государство обеспечивает и частично навязывает определенную медицинскую помощь населению. Во втором случае ситуация с одним пациентом будет оказывать влияние на случаи с другими, например, при аборте или эвтаназии. Мол описывает важный в медицине процесс: переключение внимания врача с органа или части тела на самого пациента во время операции. Для больного опасным становится не только невнимание врача, но и доверие доктора статистике. Часто пациента с необычной историей болезни пытаются встроить в общие данные.
В своих наблюдениях Мол следовала этическим принципам и предпочитала не наблюдать за теми пациентами, кого она знала вне больницы. Исследовательница отмечает, что если один врач сомневается в диагнозе, который поставил пациенту другой доктор, то прежде всего спрашивает об условиях постановки диагноза, потому что тела «самого-по-себе» не существует.
Интересно то, что книгу переводила группа молодых философов из МГУ Cube of Pink. Если отвлечься от медицинского сюжета и посмотреть на язык текста, то окажется, что начало и конец книги стилистически сильно отличаются друг от друга. Скорее всего, главной задачей переводчиков была адаптация сложноустроенного текста для русского читателя. В начале книги приводится интервью с автором, посвященное акторно-сетевой теории, исследованиям питания и другим научным и этическим интересам автора. Основной текст разбит на две части: истории наблюдения за больными, врачами и медсестрами во время осмотров, операций, конференций и размышления Мол о теоретических текстах, которые помогали ей в работе.
Появление «множественного тела» — альтернативных диагнозов и идентичностей — становится возможным благодаря практике прислушивания к пациенту: «заботясь о чистоте ран, они почти никогда не спрашивают своих пациентов, что для них значит быть раненым». Центральным событием в медицине XX века можно смело считать появление и признание научным сообществом альтер эго болезни — недуга, который формируется из оценок болезни самим пациентом. Но когда данные приборов и рассказы больного не совпадают, власть и ответственность остаются в руках медиков.
Джудит Батлер. Заметки к перформативной теории собрания. 2018
В рамках совместной издательской программы Музея современного искусства «Гараж» и ООО «Ад Маргинем Пресс»
Джудит БатлерФото: University of California, Berkeley/Wikimedia Commons
«Прекариат очевидным образом связан с гендерными нормами, поскольку нам известно, что те, кто проживает свой гендер непонятными для других способами, подвергаются повышенному риску преследования, патологизации или насилия. Гендерные нормы имеют прямое отношение к тому, как и в каком качестве мы можем появляться в публичном пространстве».
На русском языке вышла первая книга Джудит Батлер (1956), американского философа, специалиста по теории гендера. В сборнике собраны лекции, посвященные прекариату, его политическим правам и условиям жизни: квир-сообществам, иммигрантам и другим «лишенцам». Прежде всего исследовательница рассказывает о влиянии гендера на социальное положение его носителей и то, как их представляют другие люди — большинство. Чаще всего Батлер размышляет о формах публичной и коллективной активности, таких как протестное движение Occupy или испанские Los Indignados на улицах или городских площадях. По сути, о митингах и протестах в городской среде: «Для некоторых из нас красноречивым примером этих процессов стало собрание “Движения чаепития”, на котором конгрессмен Рон Пол заявил, что люди с серьезными заболеваниями, неспособные заплатить за медицинскую страховку или, по его выражению, “решившие” не платить, должны попросту умереть».
Малообеспеченные граждане часто воспринимаются неолиберальными государствами, по словам Батлер, как расходный материал. Исследовательница замечает, что неолиберализм и капитализм в большинстве европейских стран предлагают своим гражданам самодостаточность как главную ценность: «Продать себя в тех условиях, в которых это сомнительное дело становится невозможным».
В этой ситуации торговли всем ради всего Батлер исследует перформативность гендера — его способность активировать политическую жизнь прекариата. Впрочем, исследовательница замечает устоявшийся парадокс: «Переход в публичное пространство и за его пределы регулируется не чем иным, как юридической и полицейской властью, а также институтом тюрьмы. <…> Наконец, вспомним о том, что каждое заявление, которое мы выдвигаем в публичной сфере, преследуется угрозой тюремного заключения, его предчувствием». Ты можешь проходить мимо митингующих и случайно оказаться в автозаке. Так государство включает тебя в политическое событие. Для примера Батлер вспоминает о выступлениях некоторых турецких преподавателей за свободу курдов и плачевных последствиях этих выступлений. Но и в современной истории России таких примеров хватает.
Батлер критикует экономическую и политическую систему западных стран, прежде всего капитализм и неолиберализм, потому что те не принесли прекариату уверенности в завтрашнем дне. Заодно феминистка выступает и против политики двойных стандартов, например, «отвлекающих маневров Израиля, маскирующих гарантиями для ЛГБТ чудовищные преступления, связанные с оккупацией, конфискацией земель и политикой принудительного переселения».
Автор постоянно обращается к самому опасному оружию в публичной сфере — системам репрезентаций в обществе. Батлер привлекает внимание читателя к тому, как по-разному могут быть представлены одни и те же события в медиа. При этом лишь благодаря медиа мы сегодня воспринимаем локальные события как часть мировой геополитики и можем следить и сопереживать происходящему в разных частях света.
В своих лекциях исследовательница предлагает не сценарии будущего для угнетенных, а принципы, с помощью которых люди с ограниченными правами могут выстроить альянсы и сообщества. Эти новые общественные организации и помогут им быть видимыми и признанными в обществе. При этом «общность» у Батлер строится на беззащитности телесности меньшинств, постоянной угрозе прекаризации, потере работы, жилья, здоровья — на шаткости социального положения. Впрочем, не стоит рассматривать этот сборник как политическую программу, исследовательница, скорее, диагностирует общественное состояние, прежде всего своих (не)благополучных современников.
В конце книги феминистка сводит свои рассуждения к проблеме качества жизни, уточняя, что «моя жизнь всего лишь одна из многих», и задает вопросы, которые подходят сегодня каждому: «Сделала ли я что-нибудь, чтобы изменить структуру этого социального мира, от которого я отстраняюсь, или я изолировала сама себя? Объединилась ли я с другими в движении сопротивления и в борьбе за социальные преобразования?»
Хотите, мы будем присылать лучшие тексты «Таких дел» вам на электронную почту? Подпишитесь на нашу еженедельную рассылку!
