«Их там нормализуют»

Фото: из архива Анны Чедия-Сандермоен. Виктор Столбун (в центре)

Скандалы вокруг имени псевдоученого Виктора Столбуна возникают даже после его смерти. Дети, оказавшиеся в школах-интернатах под его эгидой и терпевшие эксперименты над собой, выросли и заговорили вслух о взрослых — в том числе родителях, — вовлекших их в коммуны, которые позже стали называть сектой

Авторы: Дмитрий Сидоров, Елена Платонова

«Мы жили за высокими стенами, в тюремном здании с решетками. И каждое утро и каждый вечер могли наблюдать, как бритые наголо мальчики в одинаковых серых костюмах выходили во двор на построение и перекличку. Мы сутками сидели в четырех стенах и зубрили. У нас не было ни классов, ни даже парт со стульями. Мы учились прямо на кроватях, где спали. Там же нас стучали и слоили. Сквозь решетки был виден только плац, где маршировали бритые мальчишки».

Это происходило в Советском Союзе. 1980-е, Душанбе. Влиятельные и уважаемые люди отдали туда своих детей добровольно — если можно так называть действия людей, находящихся в коммуне Виктора Столбуна, имеющей признаки секты. Девочка, которая провела за этими высокими стенами учебный год — внучка уважаемого профессора, — вырастет и напишет об этой коммуне книгу.

Клиентура в номенклатуре

На сайте Виктора Столбуна говорится, что его родители — Давид Столбун и Раиса Бабат — входили в советскую научную элиту и работали нейрохирургами-невропатологами. Виктор Столбун пошел учиться по другому профилю и окончил факультет русского языка и литературы Московского заочного педагогического института (впрочем, по другим данным, его отчислили с третьего курса). Но если верить его сайту, через пять лет, в 1961 году, он уже проходил специализацию по нейропсихологии в лаборатории академика Александра Лурия в Институте нейрохирургии им. Н. Н. Бурденко, а в 1963 году — специализацию по патопсихологии в лаборатории другого советского светила, профессора Блюмы Зейгарник, в институте психиатрии Минздрава РСФСР. В те же годы он работал нейропсихологом в 67-й больнице — той же, где работала его мать.

Владимир РословФото: Василий Петров

Психолог-педагог кандидат психологических наук Владимир Рослов познакомился с Виктором Столбуном еще в конце 60-х. Тогда им было около 30 лет и оба «работали в специализированных учреждениях на стыке педагогики и медицины». По словам Рослова, Столбун проявил искренний интерес к психиатрии, не имея еще специального врачебного и психологического образования.

«Он считал, что [проблема в том, что] мозг человека один, а его изучают люди разных специальностей, друг друга не понимающие. Педагоги, которые не мыслят в психиатрии, врач-психиатр, который не знает невропатологии», — вспоминает Рослов. Столбун уже в конце 60-х грезил разработкой универсального междисциплинарного метода.

Рослов в те годы работал дефектологом с детьми, имеющими пограничные состояния психики, диагностировал олигофрению, задержки в развитии — а еще состоял в рабочей группе при психиатрической больнице, обсуждавшей эксперименты Столбуна, которого привлекали для «уточнения диагнозов». Там Столбун, возможно, впервые использует на пациентах полюбившиеся ему в дальнейшем психологические приемы — сыплет провокационными вопросами, использует резкий, на грани давления и унижения, напор.

Тогда же, рассказывает Рослов, у Столбуна рождается идея, что мозг человека используется крайне неэффективно, в лучшем случае на 5 процентов, — и расширить этот предел можно перегрузками: много работать и учиться, мало спать, постоянно систематизировать свои знания. Список того, что считать полезными знаниями, Столбун определял сам — поскольку «произвольное поглощение книг вызывает в голове хаос». Он придумывает концепцию лечебной коммуны: для эффективного лечения сложных состояний специалисты должны вместе не только работать, но и жить.

С повышенным вниманием Столбун относился к шизофрении — это было общим трендом для советской психиатрии того времени. Рослов вспоминает:

«У него чуть ли не все человечество болело шизофренией, и он учил видеть ее в людях, держаться от них подальше»

Уже во время знакомства Рослова со Столбуном тот проявил себя «личностью императивного воздействия». «Это был вождь, требовавший беспрекословного повиновения». Вождь умело создавал впечатление о наличии у него глубоких знаний в науке, получив которые можно легко построить карьеру, стать выдающимися врачами и психологами.

Коммуна Столбуна на колхозном полеФото: из архива Анны Чедия-Сандермоен

«Мне рассказывали, как он лечил одного известного актера и режиссера, — писал журналист Валерий Аграновский. — Лечил от пневмонии. Он будто бы усаживал его перед собой на стул, глядел ему прямо в глаза сверкающим взором гипнотизера и убедительным голосом внушал — разумеется, не один на один, а в присутствии других пациентов, иначе какое же это будет уничижение личности, — что никакой он не артист, а совершеннейшая бездарь, что его режиссерские потуги обречены по той же причине, что как мужчина он типичный уродец, поскольку лыс и маленького роста, и жена его, красивая актриса, конечно же, ему изменяет и рано или поздно бросит его ради какого-нибудь плечистого и кудрявого таксиста, и что как личность он полное ничтожество, трус и конформист».

Есть свидетельства о применении двух основных методик в «клинике» Столбуна: подавление, унижение и воздействие на зоны Захарьина — Геда, участки кожи, обычно исследуемые при диагностике заболеваний внутренних органов. Особенно много рассказывают о воздействии на ягодицы — кого-то били электрическими разрядами, на кого-то лили резко охлаждающий анестетик хлорэтил (именно это ученики и пациенты Столбуна называли слоением). Эту технику, по словам основателя клиники-коммуны, разрабатывала еще его мать. Он назвал ее ДЦРВ: метод дозированного центропетально-реперкуссивного воздействия. Позже, уже в 90-х, от хлорэтила Столбун откажется в пользу специально разработанного аппарата «Элеан».

«Тут все старо как мир — на щеках и на ягодицах [находятся] точки, позволяющие быстро и эффективно пробиться к подкорке, ведь всегда и бьют ремнем по заду и руками по щекам», — объясняет бывший воспитанник одной из коммун Столбуна Константин Ершов.

В 70-е Виктор Столбун начал организовывать сеансы излечения от алкоголизма и шизофрении. Среди его пациентов оказалось много представителей российской эстрады, звезд кино и телевидения, писателей — Ролан Быков, Юрий Энтин, Василий Ливанов, Эдуард Успенский. Именно дочь знаменитого детского писателя в 2020 году выступит с разоблачением отца, в том числе и по линии его участия в секте.

Тогда же, будучи женатым во второй раз, Столбун сближается с коллегой по работе в Первой Градской больнице Валентиной Стрельцовой. В 1971 году они уже работают вместе, в следующие годы активно нарабатывают клиентуру. Впоследствии Стрельцова станет супругой и верной соратницей Столбуна.

Дина Чедия (слева), Валентина Стрельцова и неизвестный чиновникФото: кадр из видео из архива Анны Чедия-Сандермоен

«В 1974 году Виктор Столбун, используя покровительство тогдашнего заместителя главного психиатра Москвы и заведующего отделением психосоматики Первой Градской больницы господина Строгина, перешел на работу в Первую Градскую больницу. Тогда же появилась первая столбунская коммуна. В 1976 году Виктор Столбун уже открыто утверждал, что он лечит не только шизофрению, но и алкоголизм, онкологию и кожные заболевания. Пациентами Столбуна становились все более влиятельные люди, вплоть до членов Политбюро, а также, и это главное, их дети», — говорила в 2001 году журналистка «Радио Свобода» Марина Катыс, исследовавшая наследие Столбуна.

Как вспоминала дочь Столбуна от второй жены Екатерина Кудрявцева, сначала Столбун принимал пациентов в квартире Стрельцовой. «Группа быстро росла, ее ядро составляли человек тридцать». Затем первая коммуна обосновалась в подмосковном городе Дмитрове.

«Перед тобой по энергетике само Солнце»

В начале 80-х Столбун заручается поддержкой новых последователей и создает коммуну в Душанбе — уже преимущественно из детей обеспеченных и интеллигентных семей. Среди них была и Дина Чедия, профессор палеонтологии, доктор биологических наук и сотрудница Таджикского государственного университета в Душанбе.

Дина ЧедияФото: из архива Анны Чедия-Сандермоен

«В 1981 году мне было семь лет. Я окончила первый класс в Ленинграде. На каникулы родители меня послали к бабушке в Душанбе, — вспоминает Анна Чедия-Сандермоен, внучка Дины Чедия и падчерица профессора Высшей школы экономики Марка Урнова). — Приехав в город, где я родилась, в квартиру, где провела первые три года своей жизни, я опешила, увидев, что там живет человек двадцать совершенно незнакомых мне людей разного возраста. В маленькой двухкомнатной квартире все спали на полу под общими одеялами и на общих подушках, тесно прижавшись друг к другу. Ели тоже на полу, расстелив клеенку. У многих были вши. У меня скоро тоже появились».

Анна Чедия-СандермоенФото: из личного архива

Постепенно бабушка вовлечет в коммуну почти всю семью: дочь Ирину, ее дочь Анну, сына Константина, троюродных братьев Константина и Кирилла Ершовых. Коллективная ячейка общества разрасталась, она занимала уже три или четыре квартиры, принадлежащие последователям Столбуна. Вскоре для детей удалось получить помещения в школе-интернате в Душанбе. Именно воспоминания Анны Чедия (сейчас Сандермоен) о детстве лягут в основу книги, которая издадут в Швейцарии на русском языке.

Руководителям интерната удалось создать в «научно-педагогической провинции — в Таджикистане — уникальное образовательное учреждение» для несовершеннолетних преступников, куда пытались направить детей даже высокопоставленные военнослужащие. Так писал в своих воспоминаниях бывший декан психфака МГППУ доктор психологических наук Михаил Кондратьев, ни слова не говоря ни о Столбуне, ни о том, что там проводились психологические эксперименты с детьми, не совершавшими никаких правонарушений.

Летом после такого интенсивного обучения детей отправляли в поездку. «Ехали из Душанбе в Подмосковье или Ленобласть и зарабатывали деньги там на обратную поездку автостопом по Союзу: Москва — Новосибирск — Душанбе», — рассказывает Константин Ершов.

Анна Чедия-Сандермоен и Татьяна Успенская (справа в первом ряду) в первом походе Душанбе — МоскваФото: из архива Анны Чедия-Сандермоен

«Столбун хотел, чтобы в итоге в СССР было много интернатов, в которых у детей будет все свое — студии, телевидение, подсобное хозяйство. Я так понимаю, [он хотел создать нечто] типа кибуцев. А финал его мечты — ездить на уазике по всему Союзу, по всем этим интернатам и корректировать их работу, об этом он один раз при мне говорил», — вспоминает Ершов. Он признается: при разговоре со Столбуном было ощущение, что «перед тобой по энергетике само Солнце, которое поменяет твою жизнь к лучшему и откроет путь к счастью и обретению себя».

Лаборатории моделирования человека

В середине 80-х Столбун со Стрельцовой живут и работают в Ленинграде — в «Лаборатории моделирования человека как системы» Научно-исследовательского института информатики и автоматизации (ЛИИАН), которой заведовала Дина Чедия. Занимались в этой лаборатории все тем же — лечением алкоголизма и психических заболеваний методом ДЦРВ.

«По фактам избиений в секте Столбуна против него в 1988 году было возбуждено уголовное дело, которое, однако, было закрыто по указанию сверху», — пишет энциклопедия «Новые религиозные организации России деструктивного, оккультного и неоязыческого характера», изданная православным издательством «ПаломникЪ». На несколько лет движение тихо расползлось по квартирам и арендованным помещениям в санаториях.

1987—1988 годы, коммуна Столбуна под Ступино, Белопесоцкое
1987—1988 годы, коммуна Столбуна под Ступино, Белопесоцкое
1987—1988 годы, коммуна Столбуна под Ступино, Белопесоцкое
1987—1988 годы, коммуна Столбуна под Ступино, Белопесоцкое
1987—1988 годы, коммуна Столбуна под Ступино, Белопесоцкое
1987—1988 годы, коммуна Столбуна под Ступино, Белопесоцкое
1987—1988 годы, коммуна Столбуна под Ступино, Белопесоцкое
1987—1988 годы, коммуна Столбуна под Ступино, Белопесоцкое

1987—1988 годы, коммуна Столбуна под Ступино, Белопесоцкое

В 90-х Виктор Столбун и его сторонники стали организовывать школы-интернаты — якобы для социальной адаптации и психокоррекции трудных учащихся. Сначала в подмосковном Ступино, потом в Тверской области — в Торжке, поселке Славном, пансионате «Митино». Но отовсюду приходилось уходить — в 1994 году после проверок по поручению комиссии по правам человека при президенте РФ, а в 1996-м и вовсе методы Столбуна запретили приказом Минздравмедпрома.

Важную роль в поддержке клиники-коммуны оказал Александр Цалко, генерал-майор авиации в отставке, зампредседателя Госкомобороны РСФСР, председатель Совета по внешней и оборонной политике. В 1992—1993 годах он занимался помощью военнослужащим, служившим в Афганистане и других горячих точках, и членам их семей и, по его словам, пытался справиться с «валом писем», требующих помочь с устройством детей-сирот.

«И мне подчиненный сказал: а чего искать, [куда их пристроить] — у нас в районе на базе пионерлагеря Минатома есть интернат. Туда их отдай, их там нормализуют, им там крайне интересно живется», — рассказывает «Таким делам» Цалко.

Делегат XXVIII съезда КПСС от Вооруженных Сил СССР полковник Александр Цалко, 1990 годФото: Алексей Бойцов / РИА Новости

Позже школа-интернат закроется по решению властей, генерал-майор уйдет с госслужбы, но связь со Столбуном будет поддерживать до самой смерти последнего.

Цалко поясняет, каким образом в эти заведения попадали новые пациенты: «На базе санатория “Митино” было создано медицинское учреждение, можно обозвать школой коррекции: у всех детей, кто туда попадал, были нарушения ЦНС».

он сам разработал методику исследований, которые указывали на диагноз

Наука и армия

В августе 1996 года практики Столбуна и его последователей официально запретили во всех учреждениях здравоохранения — приказом Минздравмедпрома. Ощутив такое противодействие, те решили узаконить свое присутствие в науке. Большинство самых близких сторонников — от его дочери Юлии и Константина Чедия до руководителей его школ-интернатов и реабцентров — получили дипломы о высшем образовании Тверского госуниверситета, а затем написали кандидатские диссертации, удивительным образом очень похожие друг на друга и тематикой, и научными источниками. Во всех говорится о деградации морально-нравственного облика современной молодежи, их эгоизме, пренебрежении к целям и интересам общества в угоду материальным благам.

Административный ресурс сторонники Столбуна использовать умели. В общественную организацию помощи бывшим военнослужащим «Забота», которой руководил генерал-майор Цалко, входили специалисты, профессора и академики многих важных госучреждений — от центра социальной и судебной психиатрии имени Сербского до кафедр психиатрии и психологии медицинских вузов в Санкт-Петербурге, Твери, Ярославле, Саратове. Материал для исследований они брали из жизни в Ступинской экстерной школе-интернате в Московской области.

Официальная клиника Столбуна в Ленинграде на территории Александро-Невской лавры. Хор комсомольско-патриотической песни, 1985 годФото: кадр из видео из архива Анны Чедия-Сандермоен

Фамилии научруков и оппонентов дипломов и диссертаций учеников Столбуна постоянно повторяются и перемешиваются, среди них есть члены ИВС «Забота» (Александр Зиньковский, Сергей Литвинцев) и другие деятели на стыке силовых и медицинских структур — Владимир Мазилов, Алексей Шикун, Алексей Глоточкин.

В живых из той плеяды ко времени работы над этим материалом остались только Владимир Мазилов, заведующий кафедрой общей и социальной психологии Ярославского государственного педагогического университета им. К. Д. Ушинского, и Сергей Литвинцев — бывший главный психиатр Санкт-Петербурга, сейчас главный врач ГУЗ «Городской психоневрологический диспансер № 7». Оба не ответили на вопросы «Таких дел».

По мнению активистки Светланы Романюк, много лет оппонировавшей сторонникам Виктора Столбуна, высшее образование и ученые степени в области психологии те получили незаконно и с нарушениями. Для легализации сначала нужно было стать психологами — и для этого, писала Романюк, они оканчивают Московский экстерный гуманитарный университет (ныне Московский институт открытого образования имени Н. Н. Халаджана) по специальности «психолог» или «педагог-психолог».

Аккредитации у МЭГУ не было до 2007 года. В 2000 году Романюк ответили в Министерстве образования, что у этого вуза нет права выдавать дипломы гособразца. Аккредитация стала обязательной для вузов с 1997 года, но последователи Виктора Столбуна учились в нем раньше. В 1994—1996 годах они массово поступали на факультет психологии Тверского государственного университета. По словам Романюк, она анализировала документы из архива вуза: фактически многие из этой плеяды учащихся числились в университете по четыре — четыре с половиной месяца, захватывая часть одного и часть другого года — чтобы складывалось ощущение, что они получали образование два года.

Дина Чедия читает лекцию о методе, показывает фото «вылеченных»Фото: кадр из видео из архива Анны Чедия-Сандермоен

На основе этих дипломов они могли идти дальше и защищать диссертации, часть которых одобрялась не Высшим аттестационным комитетом (ВАК), а ВМАК — его «коммерческим» аналогом. ВАК же дал Романюк однозначный ответ, не подтвердив факт присуждения Столбуну и Стрельцовой каких-либо ученых степеней.

Но этих дипломов и диссертаций оказалось достаточно, чтобы убедить Минобороны. Ведомство создало в те годы в Пятом центральном военном клиническом госпитале Военно-воздушных сил подразделение медико-психологической реабилитации, и его нужно было заполнить. Цалко предложил Виктора Столбуна и его людей — теперь уже дипломированных психологов и кандидатов наук: «Возьмите, пригодится». Минобороны взяло.

«Летом 2000 года отправили в эту лабораторию первых людей из госпиталя в Ростове-на-Дону. Госпитали тогда были забиты после военных действий в Дагестане в 1999 году. Вернулись с шикарными отзывами: “Помогает”, “Здорово”», — утверждает Цалко. После этого в Подмосковье начался эксперимент Столбуна на детях — внутри психиатрической больницы № 3.

«В новое отделение отбирали детей из психоневрологических интернатов, кто пожелает улучшить свое здоровье. В отборе принимали участие шесть психиатров — вначале Столбун со Стрельцовой, а потом главный психиатр Министерства обороны, психиатры из Питера, Твери, Москвы, Ярославля и Саратова. Отбирали молодых людей в возрасте под 18 лет из учреждений Московской области. Официальные диагнозы у них были — дебильность, имбецильность, олигофрения. Столбун со Стрельцовой диагностировали им шизофрению», — рассказывает Александр Цалко, подбиравший детей для эксперимента.

Светлана Романюк утверждает, что эксперименты происходили ночью и состояние детей после них ухудшалось. Видя это, осенью 2000 года медперсонал больницы обратился к губернатору Московской области. На проверку учреждения прибыл даже областной прокурор.

«Детей этих спрятали, сказали, что они пошли в поход, — говорит Романюк. — Прокурор сделал представление министру здравоохранения Московской области, министру образования Московской области, главе администрации Егорьевского района о недопустимости подобной деятельности. Министр здравоохранения Московской области [Владимир Семенов] написал письмо замминистра обороны Владимиру Исакову о том, чтобы немедленно прекратить эксперимент».

На сайте Столбуна рассказывалось, что в 2000 году они совместно с супругой Валентиной Стрельцовой «осуществили показательное излечение своим методом заведомо некурабельных больных» — якобы всем пациентам до этого вынесли неправильный диагноз. На самом деле, пояснял Столбун, у них была «рано начавшаяся детская злокачественная шизофрения с выраженным олигофреноподобным дефектом» — нечто подвластное его уникальному методу. И вот «в течение 2-3 недель от начала лечения у юношей и девушек исчезла продуктивная симптоматика (псевдогаллюцинаторные расстройства, тревожность, агрессивность, психомоторные возбуждения и прочее), затем, в последующие 2-3 месяца, практически полностью ушла негативная симптоматика, восстановились интеллектуально-мнестические возможности».

«Проблема лишь в том, что и он сам, и его окружение подсели на наркотик — власть над людьми, — рассуждает в разговоре с “Такими делами” Константин Ершов. — Государство должно было внимательнее контролировать его деятельность — проверки, опрос воспитанников и другое, но этого не было, а родители особо не парились, избавляясь от трудных подростков независимо от их соцстатуса. Тот же Эдуард Успенский не сильно горевал, отдав туда свою дочь Татьяну… Тут как в армии, но армия и коллектив Столбуна грешили одним существенным пороком — они ломали вместе с неправильными стереотипами и саму психику человека, иными словами, выплескивали вместе с водой и самого ребенка».

НИИ туберкулеза

В 2005 году Виктор Столбун умирает — и его последователи начинают переходить в федеральные медицинские учреждения, параллельно ведя частную практику как психологи. Их точкой сборки становится базирующийся в Москве Центральный научно-исследовательский институт туберкулеза (ЦНИИТ).

Первой туда перешла Наталья Сиресина, недолго руководившая школой в Торжке, а затем числившаяся сотрудником той же «Заботы». Одна из первых научных статей Сиресиной, написанных в институте, посвящена психологическому сопровождению больных туберкулезом легких в ходе их лечения. В своей работе она указывает на особенности работы коры головного мозга у больных туберкулезом, ухудшающие память.

Один из корпусов Центрального научно-исследовательского института туберкулеза в МосквеФото: Максим Блинов / РИА Новости

Этой темой в различных вариациях в последующие десять лет Сиресина продолжит заниматься в ЦНИИТ, где к ней присоединятся другие выходцы из школы Столбуна – его пасынок и сын Валентины Стрельцовой от первого брака Владимир Стрельцов, руководительница интерната в пансионате «Митино» Галина Баранова, дочь Столбуна Юлия. В 2009 году они выпустили научную публикацию в составе академической группы РАМН под руководством академика Виталия Литвинова — человека, при участии которого разработан «Диаскинтест», один из самых популярных в России тестов на туберкулез. Впрочем, тема публикации была в духе традиции Столбуна — изменение психоэмоционального состояния больных туберкулезом на фоне психологического и нейропсихологического сопровождения терапии. Спустя год появилась еще одна, очень похожая статья, подготовленная «по результатам обследования больных туберкулезом в Центральном НИИ туберкулеза РАМН».

Из текста статьи следует, что в конце нулевых бывшие ученики Столбуна начали работать психологами с детьми в детско-подростковом отделе ЦНИИТ на Яузской набережной. По оценке авторов, дети и подростки, больные туберкулезом органов дыхания, «отличаются эмоциональной неустойчивостью и инфантильностью и требуют комплексной психологической реабилитации, в том числе коррекционных мероприятий».

Спустя еще несколько лет в очередной научной статье все тех же Стрельцова, Сиресиной, Барановой проливается свет на предлагаемые коррекционные методы: знакомый читателю метод рефлексотерапии ДЦРВ с электростимуляцией зон Захарьина — Геда.

 

Мы обнаружили множественные связи последователей Столбуна друг с другом и с их традицией, продолжающиеся и по сей день.

О связях можно судить по совокупности факторов — диссертации на схожие темы и со схожим посылом, защищенные в Тверском и Ярославском госуниверситетах, родственные связи, совместные юридические лица, работа в ЦНИИТ и использование там метода ДЦРВ (заявку на патентирование которого подавал в регулятор сам Виктор Столбун), участие в ИВС «Забота».

Из диссертации Константина Чедия, ныне педагога дополнительного образования в центре содействия семейному воспитанию «Южный» (подчиняется департаменту труда и социальной защиты населения Москвы), основанной на опыте Ступинской школы-интерната, мы узнаем, кто за что отвечал там в воспитательной работе с детьми: Галина Баранова — за литературные чтения, Альмира Ахтямова — за ИЗО, Сергей Бармин — за танец, Владимир Стрельцов — за фото и видеодело, а сам Столбун с дочерью Юлией, Еленой Славиной и Константином Чедия — за театр. Выводы работы: неуклонный рост в среде детей и молодежи «дезадаптированности, девиантности и делинквентности» из-за духовно-нравственного кризиса в обществе.

Владимир Стрельцов работает в ЦНИИТ, ведет частную практику в Научно-практическом центре психологической реабилитации в Москве. Его диссертация посвящена социальной адаптации трудных учащихся в условиях психокоррекционной общности на материале использования видеоаппаратуры в экстерной школе-интернате в Ступино. В работе знакомые мотивы: нужно срочно организовывать сопротивление «нарастающей девиантности и делинквентности молодежи».

Еще одна кандидатская работа, основанная на полученных в СЭШИ эмпирических данных («Формирование социально реадаптационного коллектива экстерной школы-интерната»), — за авторством Елены Славиной, упоминавшейся в работе Константина Чедия. Оппонировал ей доктор психологических наук Владимир Мазилов, научрук нескольких последователей Виктора Столбуна из Ярославского госуниверситета.

Владимир Стрельцов, Наталья Сиресина и защитившая кандидатскую диссертацию под руководством того же Мазилова Наталья Золотова опубликовали в научном сетевом журнале «Психосоматика и саморегуляция» за 2015 год статью о сопровождении противотуберкулезной терапии «нейрокоррекционными» программами, включая знакомый читателю метод ДЦРВ с воздействием на зоны Захарьина — Геда.

Юлия Столбун работала в ЦНИИТ и писала совместную работу с Галиной Барановой, Натальей Золотовой, Натальей Сиресиной и Стрельцовым; в своей диссертации дочь Виктора Столбуна говорит, что «молодежь XX века практически не знает счастья коллективной работы ради общего блага». Муж Юлии Столбун Сергей Бармин в сентябре 2012 года, по данным СПАРК, учредил издательство «Научно-практический центр психологической реабилитации», по адресу совпадающее с тем центром, где ведет частную практику Владимир Стрельцов.

Наталья Золотова сейчас — ученый секретарь в ЦНИИТ. Ее кандидатская посвящена наследию одного из учителей Столбуна, Блюмы Зейгарник, и содержит перекликающиеся с другими работами коллег замечания о глубоком кризисе современности. Золотова числится гендиректором одноименного с издательством Бармина Научно-практического центра психологической реабилитации, это юрлицо в 2009 году возглавляла Надежда Харитонова — еще одна сотрудница ЦНИИТ. Золотова — автор труда «Отечественная медицинская (клиническая) психология: проблемы истории становления и развития», написанного в соавторстве с еще одним последователем Столбуна, Михаилом Базиковым, и их бывшим научруком Владимиром Мазиловым.

Галина Баранова — клинический психолог в ЦНИИТ, ее диссертация на отвлеченную тему наследия советского терапевта Александра Яроцкого также полна увещеваний на тему глобального духовно-нравственного кризиса среди молодежи, связанного с переходом к «западным моделям экономики и морали». О «катастрофическом росте армии дезадаптированных подростков» пишет в своей кандидатской Наталья Сиресина.

Сиресина, Баранова, Золотова и Стрельцов не ответили на вопросы «Таких дел», контакты других найти не удалось.

На запрос «Таких дел» в ЦНИИТ отказались отвечать, сославшись на то, что у ТД отсутствует лицензия СМИ. Мы попросили составить запрос наших коллег из издания «7×7» — им в ЦНИИТ ответили, что ничего не знают о «личных связях научных сотрудников» с Виктором Столбуном и что метод ДЦРВ в работе не используют.

В Минздраве «Таким делам» посоветовали направить свои вопросы в Минобрнауки, а в Минобрнауки не ответили на запрос.

В ЦНИИТ в Москве сторонники идей Виктора Столбуна продолжают работать до сих пор — хотя его покинула его дочь Юлия. Последние годы она увлеклась альтернативными психотерапевтическими течениями, в частности звукотерапией. Помимо этого, она строит дом и увлекается выпечкой домашнего хлеба на продажу. Некоторые из ее пятерых детей тоже пошли в медицину и психологию. Одна из дочерей Юлии работает в подмосковной детской больнице, а сын, увлекшись псевдославянскими течениями, проводит психологические тренинги в Крыму.

Юлия Столбун не ответила на вопросы «Таких дел».

Редактор — Артем Беседин.

В материале используются ссылки на публикации соцсетей Instagram и Facebook, а также упоминаются их названия. Эти веб-ресурсы принадлежат компании Meta Platforms Inc. — она признана в России экстремистской организацией и запрещена.

В материале используются ссылки на публикации соцсетей Instagram и Facebook, а также упоминаются их названия. Эти веб-ресурсы принадлежат компании Meta Platforms Inc. — она признана в России экстремистской организацией и запрещена.

Спасибо, что дочитали до конца!

Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в нашей стране. Мы уверены, что их можно преодолеть, только рассказывая о том, что происходит на самом деле. Поэтому мы посылаем корреспондентов в командировки, публикуем репортажи и интервью, фотоистории и экспертные мнения. Мы собираем деньги для множества фондов — и не берем из них никакого процента на свою работу.

Но сами «Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям. И мы просим вас оформить ежемесячное пожертвование в поддержку проекта. Любая помощь, особенно если она регулярная, помогает нам работать. Пятьдесят, сто, пятьсот рублей — это наша возможность планировать работу.

Пожалуйста, подпишитесь на любое пожертвование в нашу пользу. Спасибо.

ПОДДЕРЖАТЬ

Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — «Таких дел». Подписывайтесь!

Читайте также

Вы можете им помочь

Всего собрано
293 292 727
Текст
0 из 0

Фото: из архива Анны Чедия-Сандермоен. Виктор Столбун (в центре)
0 из 0

Владимир Рослов

Фото: Василий Петров
0 из 0

Коммуна Столбуна на колхозном поле

Фото: из архива Анны Чедия-Сандермоен
0 из 0

Дина Чедия (слева), Валентина Стрельцова и неизвестный чиновник

Фото: кадр из видео из архива Анны Чедия-Сандермоен
0 из 0

Дина Чедия

Фото: из архива Анны Чедия-Сандермоен
0 из 0

Анна Чедия-Сандермоен

Фото: из личного архива
0 из 0

Анна Чедия-Сандермоен и Татьяна Успенская (справа в первом ряду) в первом походе Душанбе - Москва

Фото: из архива Анны Чедия-Сандермоен
0 из 0

Делегат XXVIII съезда КПСС от Вооруженных Сил СССР полковник Александр Цалко, 1990 год

Фото: Алексей Бойцов / РИА Новости
0 из 0

Официальная клиника Столбуна в Ленинграде на территории Александро-Невской лавры. Хор комсомольско-патриотической песни, 1985 год

Фото: кадр из видео из архива Анны Чедия-Сандермоен
0 из 0

Дина Чедия читает лекцию о методе, показывает фото "вылеченных"

Фото: кадр из видео из архива Анны Чедия-Сандермоен
0 из 0

Один из корпусов Центрального научно-исследовательского института туберкулеза в Москве

Фото: Максим Блинов / РИА Новости
0 из 0

1987—1988 годы, коммуна Столбуна под Ступино, Белопесоцкое

Фото: из архива Анны Чедия-Сандермоен
0 из 0

1987—1988 годы, коммуна Столбуна под Ступино, Белопесоцкое

Фото: из архива Анны Чедия-Сандермоен
0 из 0

1987—1988 годы, коммуна Столбуна под Ступино, Белопесоцкое

Фото: из архива Анны Чедия-Сандермоен
0 из 0

1987—1988 годы, коммуна Столбуна под Ступино, Белопесоцкое

Фото: из архива Анны Чедия-Сандермоен
0 из 0
Спасибо, что долистали до конца!

Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в стране. Мы уверены, что их можно преодолеть, только рассказывая о том, что происходит на самом деле. Поэтому мы посылаем корреспондентов в командировки, публикуем репортажи и фотоистории. Мы собираем деньги для множества фондов — и не берем никакого процента на свою работу.

Но сами «Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям. И мы просим вас поддержать нашу работу.

Пожалуйста, подпишитесь на любое пожертвование в нашу пользу. Спасибо.

Поддержать
0 из 0
Листайте фотографии
с помощью жеста смахивания
влево-вправо

Подпишитесь на субботнюю рассылку лучших материалов «Таких дел»

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам: