Аня Мельникова спасает то, что разрушает время. Благодаря ее работе жители маленького Бузулука стали гордиться местом, в котором живут, и в малоизвестный город поехали туристы
Аня Мельникова прибыла в Бузулук из Владивостока в 1996 году в белом пуховике. Осень, грязь, лужи, ветшающие дома. Вышла из машины, пуховик забрызгался и стал черным, спасти его не удалось. Зато спустя много лет Ане удалось спасти бузулукский деревянный модерн — визитную карточку города, о ценности которой горожане тогда не подозревали.
Открытки и тату
Мы встречаемся в кафе. Аня возбуждена: только что она набила свою первую татуировку — слово «свобода» на запястье.
«Это в честь дедушки Федора, — говорит она. — Мы его недавно похоронили. Он был очень активный всю жизнь, но пил. И в 50 лет его парализовало. Он с трудом ходил и ужасно злился на свою беспомощность. Умер у меня на руках. Татуировку я давно хотела сделать, но мне все говорили: “Ты представь, как это в старости будет выглядеть!” А у дедушки была татуировка. Наблюдая его в последние месяцы жизни, я поняла, что в 92 года меньшее, что его беспокоило, — как она выглядит. Так что я пошла и сделала. “Свобода” для меня — про внутреннюю свободу. О том, что времени нам отмерено немного, поэтому жить нужно так, как хочется, и никого не слушать. Чтобы всякий раз, когда мне говорят, что я должна покрасить седые волосы, сделать подтяжку лица, перестать тратить время на всякую ерунду типа моих проектов, я помнила, что я — свободная личность и мои выборы — только мое дело».
Аня раскладывает на столе открытки с фотографиями деревянных домов Бузулука. Один краше другого, автор фотографий — сама Аня.
«Люди говорили: “Ну что такое, даже открытку с символикой города не отправишь — нет ничего!” И вот на самоизоляции работы у меня стало меньше, я порылась в архивах и сделала открытки. Будут продаваться в нашем музее, в интернете, и в Оренбург отправлю».
Большинство фотографий Аня сделала давно, когда только заболела спасением домов. Есть и несколько свежих снимков: на них дома яркие, будто только что отстроенные. Аня с волонтерами восстановила их за несколько лет.
Переезды и развод
Прежде чем полюбить Бузулук, Аня несколько раз пыталась из него сбежать.
«Мой отец был военным, до моих трех лет мы жили в гарнизоне под Владивостоком, — рассказывает Мельникова. — А бабушка жила в селе в Самарской области — туда меня мама поехала рожать, потому что в гарнизоне не было роддома. Как родила, сразу вернулась. Потом мы переехали во Владивосток и жили там до моих 16 лет. Я любила Владивосток, его воздух, атмосферу, близость моря. Мама — библиотекарь, мое детство прошло среди книг и ее творческих друзей — оперных певцов, музыкантов, поэтов. Я ходила в художественную школу, мечтала быть дизайнером одежды. В Оренбуржье, в Бузулуке, у мамы жила сестра, и мы иногда приезжали летом в гости. Бузулук мне нравился своей компактностью и маленькими резными домиками. Поэтому, когда родители решили сюда переехать, я не возражала. И только потом, уже поселившись в этом городе, я поняла, что не все так радужно».
Из Владивостока семья Ани бежала от разрухи и бедности. В Бузулуке жить стало проще, потому что рядом была родня. Отец устроился на работу, Аня пошла в строительный колледж. И затосковала по Владивостоку.
«Я быстро почувствовала, что это не мой город. Во-первых, эта вечная грязь, лужи — ливневок-то нет. Я тосковала по культурной атмосфере, которой в этом мещанском городе не было. Здесь люди чаще разговаривали об урожае, чем о книжках, а еще любили наряжаться, показывать себя. В колледже на фоне детей нефтяников, у которых были красивые дорогие вещи, я чувствовала себя серой мышью. Наверное, своей я здесь ощутила себя спустя лет восемь».
Аня получила красный диплом и в 2000 году уехала в Самару. Устроилась в небольшую фирму младшим архитектором за 800 рублей в месяц. Комната, которую она снимала, стоила 700 рублей, помогали родители. «Я работала все время. У нас была подушка на работе, мы сдвигали столы и спали на них, потому что надо было сдавать проект. При этом нас все время подгоняли. Я думала: неужели вот так я хочу жить? Уволилась, поступила на экономический с мечтой открыть в будущем свой бизнес. Поработала на заводе финансистом, пару раз отправила большие деньги не туда. Поняла, что с цифрами у меня проблема и работать в стрессе я не могу. Еще немного помыкалась и уехала домой, к маме».
В Бузулуке Аня устроилась фотографом в газету. Снимать еще в детстве ее научил отец, фотограф-любитель. Близкие удивились и сказали, что из девочки фотограф не получится. Это Аню только подстегнуло, и скоро она уже бегала с фотоаппаратом по заданию редакции — единственная женщина-фотограф на всю область.
В 2007 году Аня снова поехала покорять Самару. Устроилась дизайнером-верстальщиком в журнал «Деловой квартал» на хорошую зарплату, но кризис 2008-го все испортил. Она вернулась в Бузулук и пошла работать в музей научным сотрудником и дизайнером. «Я там зарабатывала 3,5 тысячи рублей, но зато научилась экономить, — шутит Мельникова. — А потом появился муж, потом сын, а потом был развод».
«Мне кажется, Колиному папе было сложно со мной, — говорит Аня, не называя бывшего мужа по имени. — Он довольствуется тем, что есть, а я всегда хотела большего, хотела развиваться. Я родила Колю и уже через два месяца оставляла его с бабушкой и ездила фотографировать свадьбы. Иногда зарабатывала больше мужа. Я все время хотела улучшать нашу жизнь. Хотела ремонт. А он говорил: “Зачем? И так нормально”. Такая была позиция: зачем делать, если можно не делать? А моя позиция — обратная: как можно не делать, если можно делать? Я работала на трех работах, параллельно еще всякие парады невест устраивала, фотопробеги… И он просто не выдержал. Ему хотелось обычную семейную женщину. Он к такой и ушел. Я долго переживала наш развод, потому что ничего не знала о его изменах. Из-за переживаний похудела до 42 килограммов, сильно комплексовала. Сейчас, конечно, понимаю, что все к лучшему. Я осталась с трехлетним Колей, но несмотря на то что было очень тяжело, никто больше не ограничивал меня в идеях и желаниях».
«Точно не жопа»
В 2015 году Аня целыми днями гуляла по городу, фотографируя его детали для книги Александра Трунова «100 деталей Бузулука». Тогда-то ее и накрыло.
«Местные все время говорили про Бузулук: у нас жопа мира, у нас ничего нет. А я ходила, разглядывала кружевные дома и понимала, что это несправедливо, что вот же красота какая! Да, Бузулук не лучший город на земле, но точно не жопа. И вот я иду, раз — детали на двери нет, раз — витража нет. Пожарную каланчу надо было снять — ее снесли. Домик один красивый отснять — тоже снесли. Люди зашивали дома в сайдинг, сбивали с них декор, строились панельки. И я так расстроилась из-за того, что наш красивый город исчезает на глазах! Начала думать, как спасать?” И поняла, что надо привлекать внимание к домам. Показать людям, что они у нас есть, и они невероятные».
Аня начала километрами писать статьи про бузулукскую архитектуру в местные газеты, но дома продолжали сносить. Тогда они с автором книги составили список знаменитостей, которые здесь бывали или родились, которых можно привезти в Бузулук. «Якубович был, что-то тут делал, Шуфутинский. Мы думали, что, если они расскажут публично о том, что тут красиво, что архитектуру надо сохранять, люди прислушаются. Я писала письма всем подряд! Просила обратить внимание на наш модерн, рассказать о нем. К горожанину понимание ценности города приходит извне. Если сосед ему говорит: “Это классно” — он не верит. А скажет знаменитый дяденька из другого города — его послушает».
Лучшее событие лета
В 2015 году в Самаре придумали фестиваль восстановления исторической среды «Том Сойер Фест». Сегодня он проходит в десятках городов по всей России. Аня Мельникова была в числе первых, кто отважился запустить фест в своем городе.
«Я понимала, что этот фестиваль может изменить отношение горожан к наследию. И что если не я, то никто. Было страшно ввязываться, но я взяла себя на слабо. Нужно было выбрать дом, найти волонтеров и стройматериалы, завести соцсети и организовать работу. Программа-минимум: ошкурить и покрасить дом, максимум — восстановить утраченную резьбу, починить крыльцо, если нужно, кровлю, поставить забор».
У Ани есть список домов Бузулука, которые она хотела бы сохранить. Она выбрала дом из этого списка, 102-летний, красивый, некрупный, чтобы, если никто не захочет участвовать в фестивале, она могла его за лето восстановить в одиночку.
«Там жили три женщины: бабушка, ее дочка и внучка. У бабушки маленькая пенсия, дочь на заводе получала тысяч 12—15. Им приходилось платить кредиты… Я понимала, что сами они никогда не смогут сделать ремонт. Я наврала им, что я из Общества охраны памятников, потому что объяснить про “Том Сойер Фест” было сложно. Они очень обрадовались, услышав, что кто-то бесплатно покрасит их дом. Помогали как могли, кормили нас. Мы стали друзьями».
Затем Мельникова пошла к мэру — просить разрешения на проведение фестиваля. «У нас была программа “Подарки городу”. Ну я решила, что обновленный дом будет городу отличным подарком. Главе идея понравилась, он дал мне 5 тысяч своих денег на кисти и нашел строительную контору, которая дала нам леса. Фирма “Город мастеров” помогла краской и грунтовкой. Потом я создала группу фестиваля во “ВКонтакте” и написала своим знакомым. Моя подруга Аня Перегуда, которая всегда за любой движ, сразу вписалась, и еще один знакомый, Ярослав Брусенцов. Так мы втроем за это дело и взялись.
Для Бузулука это было невиданное событие, про нас написали все местные СМИ и сообщества, на подмогу потянулись люди. Звонили, спрашивали, чем помочь. Кто-то приезжал шкурить, кто-то делился инструментами, кто-то помогал транспортом. Позвонил дедушка, сказал, что работать уже не может, но может точить нам инструменты. Приезжал со своим токарным станочком и точил бесплатно. Один раз мимо проходил мальчик, спросил, что мы делаем, и попросился помогать. Прям как в “Томе Сойере”! Потом меня позвали в школу с презентацией книги “100 деталей”. И я рассказала ученикам и про “Том Сойер Фест”. И в выходной день восемь человек из этого класса вместе с учительницей пришли к нам на площадку помогать! Учительница потом сказала мне, что наш фестиваль — лучшее, что случилось с ней за лето. Аня Перегуда делала концерты во дворе этого дома, привлекая внимание к фестивалю, там мы собирали деньги на ремонт и вовлекали людей в работу. Было очень весело и классно».
То лето многому Аню научило. Чистить дом железной щеткой, без страха стоять на лесах, разбираться в красках и грунтовках. Но главное — работа помогла ей прийти в себя после развода, жизнь наконец-то наполнилась смыслом и приобрела цвет.
Одиночество в лесах
Вдохновленная результатами первого лета (дом преобразился до неузнаваемости, его не только покрасили, но и починили кровлю, восстановили утраченные деревянные детали), на следующий год Аня замахнулась на дом посложнее. Она и подумать не могла, что на этот раз все будет иначе.
Хозяева нового дома дали согласие на проведение работ, но помогать не захотели. Аня Перегуда вышла замуж и ушла в декрет. Ярослав уехал из Бузулука. Волонтеры шли неохотно. Мельникова осталась одна.
«Возможно, людям надоело, наигрались, — говорит Аня. — Помощников почти не было: один-два человека или никого. Как я могла в одиночку очистить щеточкой огромный дом? Решила осваивать более серьезные инструменты: болгарку, шлифмашинку. Знакомые говорили: “Ты же девочка, какая болгарка? Ты не сможешь!” Меня это только завело. Я решила, что стереотипы надо рушить».
Когда Аня впервые взяла в руки болгарку, ошиблась и выставила слишком мощные обороты. Болгарка взвилась — и Аня едва не упала с лесов. Так перепугалась, что села на землю и заплакала. Потом взяла привычные стамеску с щеткой и начала работать.
«Я целыми днями торчала на лесах, очень уставала. Возьму шлифмашинку в руки, боюсь ее, не получается ничего. Выключу и реву. Постоянно писала везде, что мне нужны помощники, но люди не шли. Мне было себя ужасно жаль. Я постоянно была грязная, в пыли, краске, в мешковатой одежде, у меня огрубели руки. Помню, стою на лесах, а неподалеку курят девушки в платьях и на шпильках. И мне почему-то стало стыдно, что я выгляжу как мужик-работяга. Я тогда пошла в “Л’Этуаль” и накупила косметики на кредитку, чтобы почувствовать себя женщиной».
Постепенно Мельникова освоила инструмент. Научилась выставлять на болгарке спокойные обороты, орудовать шлифмашинкой, освоила шуруповерт и гравер. Но дом поддавался плохо. Чем выше — тем крепче держится краска. Аня очень боялась, что не успеет закончить до осени, и выходила на «стройку» даже с температурой.
И тогда, и сегодня Аня работает на удаленке дизайнером-верстальщиком. У нее есть несколько постоянных заказчиков, и это довольно скромный заработок. Несмотря на то что партнеры активно помогали, часто нужны были живые деньги, которые не всегда удавалось собрать. Аня покупала строительные материалы на свою кредитку, ею же оплачивала доставку. Иногда накатывало отчаяние и хотелось сдаться, но тогда случались маленькие чудеса, которые поднимали дух. Однажды мимо проходил мужчина. Остановился, начал расспрашивать. Ушел, а вскоре вернулся со стаканчиком капучино и подарил его Ане. В другой раз в Бузулук приезжала журналистка из Самары, сняла интервью с Мельниковой, а через несколько дней приехала снова — помогать шкурить. Подарила Ане две стамески. «Как после этого не поверишь в людей и в то, что все возможно? — говорит Мельникова. — Я как-то написала у себя на страничке, что мечтаю о шлифмашинке, и незнакомый мужчина написал, что готов ее мне отдать. И так было все время: только ты впадаешь в депрессию, как приходит неожиданная поддержка. А как подсаживаешься на то, что стало красиво! И что ты вот этими руками все сделал! Когда видишь, как город преображается, это очень снимает усталость».
«Мама, я хочу спасать мир!»
К концу того лета Аня выдохлась. Кроме физической работы, на ней были координация, пиар, общение с партнерами. А еще Коля.
Оставить сына было не с кем, Аня брала его с собой на площадку. И хоть мальчик смотрел прямо там мультфильмы на планшете или общался с детьми, Аня переживала, что она плохая мать.
«Было непроходящее чувство вины из-за того, что я не занимаюсь ребенком, а таскаю его на стройку. Однажды на площадке покосили траву — и Колю с приступом астмы положили в больницу. Ему было тогда пять лет, это был первый приступ, я даже не знала, что у него астма. После выписки он через некоторое время снова попал в больницу, на этот раз с ротавирусной инфекцией. Я была в больнице вместе с ним, но иногда сбегала: работать-то надо… И вот я бегу из больницы на стройку и думаю: “Какая же я мать? Он болеет из-за меня, а я!”»
Сейчас Коле девять. Он часто болеет, сильнее всего летом, когда расцветают цветы и его астма. На Колины лекарства Аня тратит большую часть небольшой зарплаты и старается проводить с ним рядом каждую свободную минуту. Коля понимает и одобряет мамину деятельность. Говорит ей: «Мам, я хочу так же, как ты, спасать мир!» Аня смущается и говорит сыну, что это не так, что никакой мир она не спасает. Но Коля уверен, что его мама — чудо-женщина. «Он давно выучил фразу, которую я обычно говорю в интервью, что занимаюсь спасением исторического наследия. И когда его спрашивает кто-нибудь, чем занимается его мама, так и отвечает, — смеется Аня. — Мне иногда стыдно перед родителями его одноклассников, потому что с точки зрения обывателя я какой-то неадекват. Что-то делать бесплатно — это ведь ненормально! А уж женщина с болгаркой на строительных лесах — вообще из ряда вон. Как объяснить им, сколько я всего получаю взамен: знания, навыки, веру в себя? Впрочем, я уже почти научилась не переживать о том, что обо мне думают другие».
Эффект Тома Сойера
После второго тяжелого сезона «Том Сойер Феста» на Аню навалилась широкая известность в узких кругах. Материал о бузулукском фестивале опубликовала французская газета, и Ане написал письмо француз, желающий приехать в следующем году в Бузулук волонтером. Поехали журналисты и любители архитектуры. Приезжали сотрудники Музея модерна из Самары, целый автобус туристов из Казани. Люди ехали посмотреть на деревянный модерн. Для гостей Аня стала водить экскурсии, придумала большую программу, в которую вошли не только прогулки по городу, но и, например, поездка в бузулукский бор.
А продолжать восстанавливать дома во что бы то ни стало Мельникову вдохновили перемены, которые, как по волшебству, начали происходить вокруг.
«Андрей Кочетков (основатель «Том Сойер Феста». — Прим. ТД) как-то рассказал мне про эффект разбитого окна. Когда видишь мусор, бросаешь фантик туда же — и со временем образуется свалка. Или видишь разбитое окно в заброшенном доме, разбиваешь другое — и дом постепенно уничтожается… У нас получился эффект разбитого окна наоборот!»
Мужчина, живущий неподалеку от восстановленного Аней дома, заказал проект и декорировал свой дом под модерн. Сделал красивый забор и заасфальтировал тротуар. Причем не только возле своего дома, но и у соседского. «Это же немыслимо! Россиянин расширил горизонты своей ответственности и комфорта до чужих!» — смеется Аня.
Бабушка, дом которой волонтеры восстановили в первом сезоне, облагородила территорию вокруг: посадила цветы, каштан. Глядя на нее, другие люди тоже посадили возле домов цветы. Потом жители дома напротив сами покрасили свой дом. «Место очень изменилось, — говорит Мельникова. — Оказалось, у людей есть тяга к красоте, они хотят в ней жить. Просто им нужно было показать, что так можно».
«Наш партнер, ТД “Интерьер”, выкупил историческое здание. Там хотели сделать парковку, а они решили сохранить дом. Отреставрировали и успешно сдали все площади в аренду. Горожане благодарны, они видят, что было и что стало. Там даже ливневка появилась, это второе место в городе, где она есть! Вскоре там открылась пекарня-сыроварня, ресторан “Киселев” в честь купца Киселева (здание раньше принадлежало ему). Потом этот же человек выкупил еще одно здание рядом, тоже отреставрировал и сдал в аренду. Потом он как-то мне звонит и говорит: “Я хочу купить частный исторический дом и сделать себе особняк. Найди мне какой-нибудь!” Я его слушаю и думаю: “Вот это колесо сансары!”
Затем его друг выкупил историческое здание, хотел зашить сайдингом. И тот его уговорил отреставрировать. Потом еще один их знакомый купил и восстановил дом пионеров… Потратил большие деньги. Другой мужик выкупил старое здание водонасосной станции, хочет там сделать детский центр с игровыми площадками, мастерскими для детей, ресторан. Я ему помогала с проектом, сейчас над ним бьются архитекторы. Еще один мужчина сделал магазин в частном секторе, и даже парковку для велика соорудил, это для нас тут прям вообще! В городе появилась нормальная гостиница, кафешки. В общем, пошла цепная реакция, я счастлива, я ведь этого и хотела!»
Эффект разбитого окна наоборот Аня называет эффектом Тома Сойера. И рассказывает, как однажды решила проверить, сработает ли он не в центре города, а во дворе обычной панельки, где она живет.
«Возле моего дома был пустой палисадник. Я решила провести социальный эксперимент: посадить там цветы и посмотреть на реакцию жителей. Я не цветовод, посадила криво и хаотично. А у нас все садоводы, они ходят мимо, у них “кровь из глаз”. В итоге люди вышли, все перекопали, посадили новые цветы, кедр, тую. Сделали красиво, как надо, очень крутой палисадник получился. Я так рада: сработало! А дальше жильцы соседнего дома стали благоустраивать свой палисадник. Я потом не удержалась и посадила цветы возле мусорки. Мимо нее водила Колю в сад и каждый день видела эти выброшенные унитазы, пакеты… Думала: неужели я буду всю жизнь мимо этого дерьма ходить? Цветы у мусорки я тоже посадила криво, но люди радуются: как стало красиво, город-сад! Теперь жители просят администрацию перенести мусорку в другое место».
Помогать любящим
В третьем сезоне Аня решила, что будет браться только за те дома, жители которых заинтересованы в восстановлении и готовы оказывать посильную помощь. И тут как раз знакомая попросила ее помочь лесами мужчине, который хочет восстановить свой дом. Мельникова вписалась по полной программе. Кроме Ани и волонтеров мужчине помогали друзья: дом преобразился за месяц. После к Ане обратился водитель скорой помощи, тоже мечтающий о преображении своего дома. И Аня с радостью согласилась помочь.
«Есть собственники, которые любят свои дома, но средств у них нет. Таким хочется помогать, с ними приятно работать. У этого водителя трое детей. Он работает вахту на скорой, спит несколько часов, а потом идет на другую работу и сутки еще дежурит. Он ужасно уставший и ремонт дома не вывезет сам никак. В другой квартире этого дома живет обычная пенсионерка. У них ни средств, ни времени нет на восстановление дома. Ну как им не помочь, когда у меня есть возможность? Партнеры нам дают с каждым годом все больше ресурсов, я не могу допустить, чтобы они пропадали. Мы им фасад покрасили, поменяли декор, окна сделали, веранду подняли, установили новую дверь. Работы перенеслись на 2020 год, скоро закончим цоколь».
В следующем году Аня хочет помочь восстановить дом бабушке, которая живет в резном тереме, построенном ее мужем после войны.
«Представляешь, ее муж на войне потерял руку и одной рукой дом построил! Все детали вырезал! Потом он умер, бабушка осталась одна. С годами дом начал ветшать. Бабушка пошла в мастерскую, оставшуюся от деда, и научилась резьбе по дереву. Она сейчас сама вырезает детали для дома. Вот как ей не помочь? Мы уже ворота ей поменяли, дальше будем красить ее дом в 15 разных цветов!»
Аня взялась не только за дома, но и за бузулукские соцсети. Завела во «ВКонтакте» группу «Бузулук. Детали», в которой публикует исторические факты о городе, рассказы об интересных местах в Бузулуке и окрестностях, новости архитектуры.
«Я провела среди подписчиков группы анкетирование, и многие писали, что хотели бы гордиться Бузулуком, но не знают чем. Так что я стала рассказывать, чем можно гордиться. Люди говорят спасибо за то, что я “открываю им город”, меня это очень воодушевляет! Через эту группу меня находят люди и пишут, например, что кто-то выбросил старые наличники. И я собираю деньги на “газель” и вывожу их. Недавно мы вывезли шикарные наличники, их забронировало местное кафе, хотят из них сделать арт-объект. У наличников откроется второе дыхание».
Кто я?
Сегодня бузулукчане называют Аню градозащитницей, а местные СМИ — краеведом. Она и то и другое, только неофициально. Аня и ее соратники следят за происходящим в городе и оперативно реагируют. Когда этой весной в Бузулуке без разрешения начали сносить историческое здание, Мельникова на самоизоляции устроила одиночный пикет-флешмоб с плакатом #несноси. «На наших глазах происходит уже второй снос в центре города за последние полгода. Такими темпами в центре Бузулука не останется ничего исторического, лишь сплошные подделки. Наш президент вещает о многовековой, тысячелетней истории России, но получается, что на деле мы ее не бережем?.. В последнее время на месте снесенных зданий часто мы видим простые коробки из шлакоблоков. Мы ДОСТОЙНЫ хорошей архитектуры. Мы достойны УВАЖЕНИЯ», — написала она в соцсетях. Благодаря шумихе полиция остановила снос здания.
«Сложно сказать, кто я, — говорит Аня. — В каком-то смысле я занимаюсь градозащитой. Я хочу спасать дома, развивать и популяризировать город, делать арт-объекты. Понемногу занимаюсь всем и сразу. Но неправильно будет говорить, что я одна такая молодец. В Бузулуке за пять лет сформировалось сообщество активных горожан. Например, у нас появилось экодвижение “Зеленый патруль”. Несколько девушек объединились, начали проводить в городе субботники. А сейчас уже регистрируют НКО, организовали раздельный сбор в нашем городе — это очень круто для маленького Бузулука!»
На вопрос, чем Аня занимается прямо сейчас, она отвечает: «Я работаю, этого никто не отменял. Недавно научилась замешивать раствор для оштукатуривания стен, делала вычинку кирпичей — мы доделываем дом. Еще я разрабатываю концепцию внутреннего туризма — у нас столько всего интересного вокруг: бор, пещеры, которые вырыли монахи-отшельники! Параллельно делаю дизайн для открыток, футболок, худи. Первая партия одежды уже приехала, сейчас буду начинать промо и продажи. Еще я разработала проект арт-галереи со столярными мастерскими и музеем. К нам на стройку часто приходят мальчишки, многих воспитывают такие же матери-одиночки, как я. Например, есть мальчик Денис, он поволонтерил у нас, а в этом году поехал в Самару в школу реставраторов. И мама Дениса так радуется за него, так им гордится! У меня родилась идея сделать школу мастеров для подростков. Я придумала, что в арт-мастерской могли бы дедушки работать, обучать парней обращаться с инструментом, а параллельно рассказывать о жизненных всяких штуках».
С идеей арт-резиденции Аня выиграла конкурс на два курса дистанционного обучения по сохранению наследия в Европейском гуманитарном университете. Следующий шаг — найти денег на покупку здания под резиденцию и ее организацию.
«У меня есть дом мечты. Одноэтажный каменный домик в очень сдержанном модерновом стиле. Я раньше мечтала выкупить его, восстановить и жить в нем. Сегодня мечта трансформировалась в место для всех. Он стоит 2 миллиона рублей, к сожалению, у меня их нет. Возможно, получится зарегистрировать НКО и податься на грант, буду искать варианты».
«Я не чувствую себя крутой»
Выслушав Аню, я говорю, что она очень сильная и крутая. Аня не соглашается.
«Я не чувствую себя крутой и сильной. У меня есть тетя, у которой два завода. Вот она сильная. Или бабушка, которая сама свой дом восстанавливает, — вот она крутая. А я что? Ну несколько домов спасла, научилась инструментом пользоваться».
Спрашиваю, что изменилось в ней за то время, что она занимается спасением наследия. Аня говорит: «У меня на балконе теперь лежит набор инструментов: сабельная пила, болгарки, шлифмашинки, набор для заточки инструментов, шуруповерт, лобзик… Много всего, и я всем умею пользоваться. Ко мне приезжают мужики, берут инструменты, мне это льстит. Я стала увереннее. Больше не переживаю из-за того, что работаю в мужских пыльных вещах, наоборот, теперь себя больше женщиной чувствую. И не боюсь камеры, спокойно даю интервью. Я совершенно не переживаю из-за того, что я одна, мне здорово одной! Вот машины не хватает или друга, с которым можно куда-то поехать. Хочется в степь с палаткой, лежать и смотреть на звезды… И есть какая-то уверенность, что все будет хорошо: я понимаю, что справляюсь с очень сложными задачами, значит, и в обычной жизни справлюсь с чем угодно».
Что будет дальше, Аня предсказать не может. Ей уже скучно удаленно верстать буклеты, она в поиске новой интересной работы. В Бузулуке такой работы нет, поэтому Аня подумывает о переезде в другой, более крупный город. Она говорит, было бы здорово, если бы к моменту ее переезда в Бузулуке сформировалось крепкое градозащитное сообщество. Чтобы городу ничего не угрожало — и он развивался без Аниного участия. «Тогда я смогу выдохнуть и сказать, что выполнила свою задачу».
Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!
