«С ней возможен диалог»
Евгений Баранов — легенда Байкала. Свою карьеру он начинал далеко от самого глубокого озера в мире — в новосибирском Академгородке, где, будучи физиком, вошел в группу ученых, изучавших кислородные режимы дыхания дельфинов и нерп ради нужд космической программы СССР. А вскоре перебрался в Иркутск, в Лимнологический институт, и продолжил заниматься уже исключительно байкальскими тюленями, о жизни и поведении которых в те годы было известно не так уж много.
То, что нерпы, которых считали не поддающимися дрессировке, на самом деле очень сообразительные и контактные животные, Баранов понял еще тогда. В экспериментальных целях ему нужно было договариваться с животными, чтобы они включились в игру и за рыбку выполняли задания ученых. Оказалось, что нерпам такие эксперименты — тем более ввиду рыбок — крайне симпатичны, они легко идут на контакт и быстро разбираются, что именно нужно делать.
«Я ставил эксперименты на них по дыханию: нерпа плавала в бассейне, потом бассейн закрывался сеткой, как бы льдом, а в сетке была организована прорубь, такой купол для дыхания, и сверху стояли датчики, — объясняет Евгений. — И вот нерпа там с большим удовольствием вспоминала, как она плавала в Байкале, так же через лед дышала, но через искусственный. Но для экспериментов было необходимо, чтобы нерпа делала те или иные действия: ныряла надолго или быстро плавала кругами, вот и приходилось как-то дрессировать. Было видно, что нерпа очень умная, с ней возможен диалог».
Так Баранов вместе с коллегами подробно изучил режимы кислородного дыхания нерп, установил максимальное время, которое они могут находиться под водой (больше часа!), — и заодно стал, по сути, первым в мире дрессировщиком этих животных. А уже в девяностые, когда на науку не выделялось достаточных средств, талант Евгения к дрессировке и уникальные способности его подопечных оказались для всех них спасательным кругом. За счет выступлений перед публикой они смогли прокормить себя, не надеясь на государственную поддержку.
«Перед выступлением мы ставили ведерко с надписью: “На рыбку”, кто приходил посмотреть на нерп, клал денежку, потом организовали “нерпинарий” — даже слово специальное придумали», — рассказывает лимнолог.
Целесообразность создания такого места превзошла ожидания ученых: помимо того что благодаря ему они смогли продолжить реабилитацию и изучение одного из самых главных животных Байкала, они сумели привлечь внимание к проблеме браконьерства и изменить отношение к нерпам. «Люди стали чаще видеть нерп, с ними общаться и воспринимать их как разумных существ. У нас, например, нерпы считают, складывают до пяти. И вот какой-нибудь маленький мальчик пришел, а ему родители говорят: вот видишь, даже нерпа считать умеет, а ты до сих пор считать не умеешь. Вот такая вот она умная. Как ее убивать? Как ее шкуру носить?» — вспоминает Баранов.
«Не смогу охотиться больше на них»
Байкальская нерпа — эндемик (животное, которое встречается только на определенной территории) и один из всего трех видов пресноводных тюленей в мире. Но если, например, ладожскую нерпу от моря отделяет лишь несколько десятков километров, то путешествие байкальской из соленых вод в пресные было поистине грандиозным. Только представьте: где Северный Ледовитый океан (пришла она, вероятно, оттуда), а где Байкал.
«Ледник с полярной шапки распространялся и как бы заполонял всю землю, двигался очень медленно, в течение десятков, сотен тысяч лет, и вся живность, конечно, сдвигалась к югу, вот и добралась до Байкала, — рассказывает Баранов о приключениях доисторических тюленей. — Нерпы жили на границе ледника, возле самого фронта, лед подтаивал, и были большие лужи воды, в них вся живность и плюхалась. А потом ледник пошел обратно, часть живности ушла, а в Байкале оказалась такая хорошая ниша, что многие виды остались там».
От морских тюленей, которые живут в холодных океанических водах, нерпа отличается не только внешним видом и размерами, но и, так сказать, плотностью населения. По приблизительным расчетам, в Байкале около 100 тысяч этих животных, то есть на один квадратный километр площади озера приходится как минимум три симпатичных хищника с огромными черными глазами.
Еще одно отличие — статус байкальской нерпы. В самом большом озере мира она — самый опасный хищник, вершина пищевой цепочки. Жизни нерпы угрожает только человек, который долгие годы отлавливал ее, чтобы пустить на мясо, жир и мех. Евгений с грустной иронией называет это «безотходной технологией» и рассказывает, что после запрета в конце нулевых нерпой продолжают промышлять только малочисленные коренные народы Байкала.
В советские же времена велась крупномасштабная охота: ежегодно уничтожали около 10 тысяч молодых нерп. Молодых — потому что поймать взрослую особь практически невозможно. За годы эволюции нерпа научилась относиться к человеку с большой опаской, в сети охотников попадают в основном несмышленые подростки, а взрослые особи обходят их стороной.
«Как-то раз мы делали передвижной нерпинарий на Малом Море, это где-то середина Байкала, и к нам приходили местные жители, — вспоминает Баранов. — После выступления подошел один охотник и говорит: “Надо же, я на них все время охотился и не знал, что они такие умные. Уже все, не смогу охотиться больше на них”».
«Нерпы живут как люди»
Нерпы действительно очень умные: они умеют считать, понимают команды, любят разгадывать загадки, а в представлениях участвуют с большим удовольствием, для них это — своеобразное развлечение. Евгений говорит, что «скамейка запасных» скучает по выступлениям и всегда с радостью возвращается к ним, когда получает такую возможность.
«У нас здесь образовалась своеобразная артель, — смеется Евгений. — Обстановка рабочая, пятидневная неделя, рабочий день, отпуск ежегодный. Нерпы у нас живут как люди, у них карьера, у них интересная работа, которая приносит прибыль».
Сейчас охота на нерпу для представителей некоренных народностей запрещена на всей территории Байкала, но еще два года назад этот запрет собирались отменить. Нерпу обвиняли в истреблении другого байкальского эндемика — омуля, редкой деликатесной рыбы, которой в озере действительно осталось совсем немного.
Предложение уничтожать нерпу вызвало большой общественный резонанс. Ученые и зоозащитники по инициативе фонда «Озеро Байкал» тогда провели специальный круглый стол, чтобы доказать бессмысленность обвинений: охотиться на омуля для нерпы энергетически невыгодно, она не может постоянно находиться под водой — нерпе нужно дышать. Сложным погоням за хоть и очень вкусной, но практически неуловимой рыбой нерпа предпочитает охоту попроще: на бычков и голомянку — более мелкую, но легкодоступную рыбку, которая и составляет ее основной рацион питания. Так что в истреблении омуля этих черноглазых красоток не обвинишь, разве что в воровстве.
«При интенсивном сетевом лове омуля нерпа оказывается окруженной со всех сторон сетями, набитыми рыбой, она перегрызает частично эти сети и съедает рыбы в десять раз больше, чем ловит рыбак, — смеется Баранов. — Рыбак вытягивает сеть, а нерпа его обворовывает. Он тянет с одного конца, а нерпа — со всех сторон. То есть нерпа действительно очень много омуля съела, но она просто помогала человеку. Запретили отлов омуля — и нерпам стало тоже плохо, потому что они уже вроде разобрались — каждый день ресторан, а тут пришлось переключаться на традиционный корм».
Причиной сокращения численности омуля эксперты, скорее, склонны считать развитие туристической отрасли и неупорядоченное строительство турбаз на берегах Малого Моря и Ольхона, в результате которого в этом районе существенно сократилась популяция бычков — кормовой базы для омуля.
«Индикатор состояния Байкала»
Насколько велика или мала для Байкала популяция местной нерпы сегодня — вопрос дискуссионный. Евгений напоминает, что эти животные прекрасно жили здесь задолго до прихода человека и неплохо научились самостоятельно регулировать свою численность. Но разобраться в нынешнем состоянии пухленьких властелинов пищевой цепочки Байкала совершенно необходимо.
«Нерпа — индикатор состояния Байкала. Она ест не только рыбу, она может питаться и рачками, практически всем, что ей попадается, и, видимо она создает в среде баланс, — объясняет Евгений. — Чувствуется, что она очень большую роль играет в экосистеме и в то же время отражает все проблемы экосистемы, то есть если мы будем знать, как дела у нерпы, мы будем знать, как дела у Байкала в целом».
В прошлом году благотворительный фонд «Озеро Байкал» провел специальную экспедицию, чтобы узнать все секреты нерп: где они предпочитают жить и охотиться, насколько им комфортно в Байкале, как они себя чувствуют и как относятся к глобальному потеплению. Соцопрос среди пугливых животных не проведешь, поэтому решили пометить пятнадцать диких нерп спутниковыми передатчиками, а заодно собрали почти двести образцов биологического материала для дальнейших исследований.
Уже в этом году пришли первые результаты: опасных вирусов у байкальских нерп не обнаружили, а вот токсинов в их организмах оказалось многовато. Это тяжелые металлы и пестициды, которые могут серьезно навредить животным и всему Байкалу. Впереди — гормональные анализы (они позволят оценить уровень стресса и репродуктивную способность популяции), а также самые сложные, важные и дорогие — генетические анализы, расшифровка ДНК.
Познакомившись с геномом байкальских тюленей, ученые смогут определить генетическое разнообразие вида, это важнейший показатель для оценки способности нерп к адаптации в меняющихся условиях проживания. Также расшифровка генома позволит понять, существуют ли внутри вида подвиды байкальской нерпы, которым могут понадобиться свои меры мониторинга и охраны.
Несмотря на критическую важность байкальской нерпы для всего озера, исследования образцов ДНК пока невозможны: у фонда «Озеро Байкал» нет средств на закупку необходимых для этого реактивов. Не хватает около 300 тысяч рублей, но нам с вами по силам их собрать. С их помощью мы наконец сможем узнать, как дела у нерпы, и главное — помочь ученым сохранить уникальный вид и экосистему Байкала — самого удивительного озера, в котором царит самое симпатичное существо на свете — байкальская нерпа.
***
В материале использованы фотографии Алексея Сватова.