Полина ТитоваФото: из личного архива

Я стала вегетарианкой в двенадцать лет, в пятнадцать отказалась от всех продуктов животного происхождения. С тех пор я веганка и стараюсь делиться своим опытом. С 2017 года я активно принимала участие в веганском низовом активизме: читала лекции, рассказывала о своем опыте, раздавала листовки. Я верила в людей и их доброту, а еще полагалась на постулаты аболиционистского подхода к правам животным.

Это стратегия, подразумевающая «веганство как минимальный этический минимум по отношению к животным». Она предполагает, что все люди, разделяющие убеждение «животных нельзя убивать и/или эксплуатировать ради еды, одежды, косметики и так далее», должны в одночасье перейти на веганство. Это центральная идея аболиционистского подхода, отличающая его от остальных других. Веган-аболиционисты отвергают идеи «этичной» эксплуатации, такие акции, как «понедельники без мяса», использование шок-контента в агитации.

Один из популярных теоретиков аболиционизма — Гэри Франсион, профессор права Ратгерского университета в штате Нью-Джерси. Именно из его теоретических работ российские активисты чаще всего набираются мудрости, которую и несут в мир. Но в нашей собственной российской истории, причем совсем недавней, есть другие примеры теоретиков и активистов, способных влиять на взгляды вегетарианцев и веганов. Для меня такой человек — Татьяна Павлова.

* * *

Татьяна Николаевна Павлова еще в 1992 году создала первое после революции Вегетарианское сообщество России. Павлова была веганкой задолго до того, как это понятие стало широко известно российскому гражданину. Она год за годом добивалась внедрения курсов по биоэтике в высших учебных заведениях, создала Научно-практический исследовательский центр при Вегетарианском обществе, добилась отказа от экспериментов над животными в некоторых сферах — например, чтобы во время исследований болевого шока хотя бы использовалась анестезия. Также именно она организовала серию передач в СМИ о правах животных, возглавила кампанию за принятие первого закона в защиту животных и выступила его авторкой (закон в формулировке Павловой был отклонен Владимиром Путиным в 1999 году, подобный закон о защите животных был принят лишь в 2018 году).

Павлова была убеждена, что распространение веганства должно базироваться на трех китах:

• просвещение о положении животных и веганстве (передачи в СМИ, книги, уроки, лекции и так далее);
• работа по внедрению альтернатив использованию животных в различных сферах (этичные еда и одежда, гуманные методы тестирования продукции);
• лоббирование законов.

* * *

Аболиционисты убеждены, что спесишизм — дискриминация по биологическому виду — это такая же система угнетения, как сексизм, гомофобия или национализм. Именно эта параллель позволяет им разделять людей на «эксплуататоров» и «веганов», и третьего варианта быть не может. Если ты не ведешь веганский образ жизни — ты насильник и убийца. Если ты веган/веганка — тебя не заклеймят экcплуататором.

Философия Татьяны Павловой тоже подразумевала, что человек, который с сочувствием относится к животным, не может разделять другие предрассудки: расовые, гендерные или национальные. Но, несмотря на высочайшие требования к самой себе, Павлова не была максималисткой. Ей было не свойственно оскорблять людей, манипулировать их чувствами и апеллировать к чувству вины. Она садилась за стол переговоров с «палачами», чтобы если не прекратить, то хотя бы уменьшить страдания животных.

Я думаю, что в современном мире возможность не участвовать в эксплуатации стремится к нулю. Утверждать, что сегодня в рыночной экономике человек может выйти из круговорота эксплуатации и насилия, перейдя на веганство, — довольно наивно. Сравнивать людей, которые еще не стали веганами, с насильниками и эксплуататорами неэтично, непродуктивно и оскорбительно.

Да, сравнивать между собой системы угнетения можно — и можно находить в них общие черты. Но воспроизводство насилия по отношению к животным встроено в нашу жизнь с самого ее начала, причем в разнообразных формах. Не так много людей ежедневно, по три-четыре раза в день участвуют в насилии над женщинами, а по выходным ходят развлекаться, смотря на женщин из других стран в клетках или на арене цирка.

* * *

Мне очень не нравится, когда веганство представляют как что-то легкое и доступное для всех. Да, можно питаться по-вегански на любой кошелек, в том числе зарабатывая очень мало и находясь практически в любом регионе. Но это совершенно не «просто и доступно». Это тяжелый ресурсозатратный путь: выделить время на изучение новых рецептов, опробовать их, полностью перестроить отношения с едой, косметикой, одеждой, бытовой химией. Время и ментальное здоровье — это такие же ресурсы, как и деньги, и тоже доступны не каждому. Аргументы вроде «я бедная студентка с депрессией, и у меня получается веганить» — это нерелевантный жизненный опыт, ошибка выжившего, обесценивание.

«У людей с ментальными особенностями и расстройствами пищевого поведения (РПП) в анамнезе постоянные мысли о пище могут спровоцировать рецидив или обострение состояния, — комментирует врач-эндокринолог Ева-Лилит Цветкова, ведущая научно-популярного канала “Эндоновости” (Endonews). — Жесткие ограничения в питании — а веганство все же является довольно ограничительным питанием в существующих условиях — могут стимулировать не только рецидив, но и развитие РПП de novo. Например, один из видов РПП — орторексия (в Международной классификации болезней не фигурирует, но выделяется исследователями). Она характеризуется повторяющимися навязчивыми мыслями о еде и здоровье, чрезмерной озабоченностью по поводу “загрязнения” и “нечистоты” питания, перфекционизмом, высокой тревожностью, потребностью в контроле и затруднением объективной оценки своего состояния. При орторексии люди изменяют пищевые привычки с желанием быть здоровыми, естественными или “чистыми”. Звучит местами как будто бы хорошо — ну что плохого в том, чтобы “правильно” или “этично” питаться? Но при этом постоянная тревога из-за выбора “правильной” пищи начинает занимать всю жизнь человека с орторексией, не оставляя места собственно для жизни.

Орторексивное поведение может проявляться при обсессивно-компульсивном расстройстве, соматоформных расстройствах, расстройствах психотического спектра. Орторексия может прибавляться к уже имеющимся РПП и усугублять их. Исследования показывают, что орторексия встречается у веганов и вегетарианцев чаще, чем у людей, употребляющих продукты животного происхождения. Поэтому, хотя мы говорим, что в целом веганство полезно для здоровья (если рацион сбалансирован!), природы и этически обосновано, оно может не подходить большому количеству людей из-за состояния их здоровья. И принуждение к перемене питания на веганское — с использованием манипуляций, обвинений, давления — может принести вред, а не пользу, увеличить уровень стресса, спровоцировать ухудшения ментального здоровья у людей, которые просто не могут себе этого позволить».

* * *

Читая комментарий Евы-Лилит, я, конечно же, узнавала в описании симптомов орторексии то, что происходило со мной совсем недавно. Только у меня все не ограничивалось питанием: несколько лет назад я была одержима идеей zero waste (концепция «ноль отходов». — Прим. ТД), которая слилась для меня с веганством в единое целое.

Примерно год я жила на износ: сама делала растительное молоко (чтобы не покупать в упаковке), мыла посуду горчичным порошком, делала из семян льна гель для укладки волос, для уборки использовала уксус и лимонную кислоту. Разумеется, никаких перчаток, ведь это тоже лишнее потребление пластика! Для покупки продуктов я выделяла целый день: ехала на другой конец города в магазин, продающий товары без упаковки, и тащила в метро огромные сумки. К слову, я совмещала все эти ритуалы с работой в офисе и учебой по вечерам, а также с активизмом. Спустя несколько лет мне диагностировали биполярное расстройство. Теперь я могу предположить, что была все это время в маниакальном состоянии.

Аболиционисты утверждают, что нужно отказаться от всех продуктов животного происхождения, которые нам не необходимы. И именно этот тезис ведет людей к усложнению жизни, дает им широкую площадку для экспериментов. Многие решают не пить пиво, при производстве которого применяется «рыбный клей», не используют акварель, пленочные фотоаппараты, кроссовки с невеганским клеем. Непрекращающийся внутренний монолог на тему «что есть необходимость» и приводит к чему-то вроде того, что Ева-Лилит Цветкова назвала орторексией.

В социальных сетях, когда я обсуждала сложности веганства с подписчиками, я прочитала множество историй о том, как люди из-за чувства вины усугубляли расстройства пищевого поведения или зарабатывали проблемы со здоровьем, так как их уверили, что веганство — это очень легко. Одна девушка поделилась со мной тем, что долго себя винила за покупку невеганского крема для рук из-за отсутствия денег на альтернативы.

Я прекрасно понимаю чувства этих людей. Я сама недавно лежала в клинике неврозов, и там не было никакой постной пищи, кроме разваренных макарон и сухой гречи. Мне пришлось тратить свои сбережения на заказ еды, а в первый день моего нахождения в клинике я съела овощной суп, в котором плавала растворенная сметана. Пару лет назад я стыдилась бы этого и винила бы себя, ведь я могла бы и поголодать, попить чай, пожевать хлеб.

К счастью, я избавилась от установки «животные страдают, а я что, не могу один день поголодать?» и съела тот злосчастный суп. И он был очень вкусный.

* * *

Я не хочу, чтобы этот текст воспринимался как «причины, почему я никогда не перейду на веганство». Я глубоко убеждена, что за веганством будущее, что рано или поздно большинство людей мира перейдут на него. Я вижу, сколько людей вокруг меня за десять лет сделали это или сократили потребление продуктов животного происхождения. Практически во всех кофейнях Санкт-Петербурга, где я живу, есть растительное молоко, появляется все больше веганских кафе, магазинов, служб доставки. Веганство становится доступнее год за годом.

Как же бороться за права животных? Я обращаюсь к тем самым «трем китам» Татьяны Павловой: это просвещение, веганские альтернативы и лоббирование законов. Для себя я выбираю первый пункт и делюсь своим опытом, веду страничку с рецептами в инстаграме. Я не готова сейчас участвовать напрямую в создании веганских альтернатив или принимать участие в законотворческой деятельности, но стараюсь информационно поддерживать веганские инициативы, не противоречащие моим убеждениям.

Животные не заслуживают отношения к ним как к вещам. Но для того, чтобы освободить их из рабства, необходимо выстроить диалог с теми, кто создает спрос на продукты убийства и эксплуатации. И этот диалог не должен представлять собой общение «святого» с «грешниками». Это ни к чему хорошему не приведет.

Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!