«Найти силы, чтобы отгоревать потерю»
«Еще родишь» — слышала Ольга после того, как похоронила своего малыша, пол которого так и не узнала. Многие годы она жила без информационной и психологической поддержки, пока наконец не нашла силы отгоревать
«С этим опытом останусь одна»
Мы встречаемся с Ольгой, когда за окном пытается срываться снег. Он слабый, до земли долетают скорее капли, чем снежинки, но это очень красиво. Мне неловко спрашивать про то, зачем мы собрались, но тридцатидвухлетняя Ольга сама начинает разговор. Прямолинейная, четкая, сильная. Глядя на нее, я невольно вспоминаю импрессионистов, на картинах которых красивые здоровые женщины в окружении цветов и детей вдохновляют радоваться жизни.
Это случилось в декабре 2010 года. Беременность замерла на сроке одиннадцать недель. «Это было мое первое близкое столкновение со смертью. Я поняла, что с этим опытом я останусь одна, потому что тогда тема замершей беременности была табуирована: об этом не говорили и не писали», — говорит Ольга. Так было даже в условно прогрессивной среде: окончив факультет журналистики МГУ, Ольга успела поработать светским хроникером, уволиться, открыть собственное дело и стать мамой в первый раз, выбрав домашние роды под присмотром доулы.
Первой эмоцией был страх: что случилось с ребенком, что случилось с телом, что делать в этой ситуации? От врачей скорой помощи, которую пришлось вызвать, поддержки не было: «Врачи не отвечали на вопросы, хамили, принимали за меня решения, что меня еще больше расстраивало и травмировало. Мне не объясняли, что мне кололи, не предупреждали о медицинских реакциях, настаивали на том, чтобы сделать аборт, — и не спрашивали мое мнение».
По закону в России замершая беременность может быть прервана искусственным путем или должна завершиться сама. Ольга отказалась от первого варианта и приняла решение родить умершего ребенка. Роды случились на семнадцатой неделе — с доулой, дома, рядом с мужем.
После причину замершей беременности врачи не нашли — анализы, которые Ольга сдавала до и после родов, не показали каких-либо отклонений. Возможно, ответ можно было бы найти, передав «биологический материал» на исследование, но тогда бы тело ребенка забрали и не вернули.
Ольга с мужем похоронили малыша в саду на даче и даже не узнали пол — его было еще не разглядеть под плацентой в тельце размером со спелую сливу.
«Где взять силы, чтобы отгоревать потерю»
По разным данным, до 15 процентов малышей замирают в утробе по тем или иным причинам, но одиннадцать лет назад Ольга об этом не знала. В 2010-м был очень популярен форум «Материнство» — глобальный чат в сети, где пользователи обсуждали свои проблемы, опыт и переживания с целым отдельным тредом про перинатальную утрату. В нем женщины делились болью, эмоциями, связанными с потерей ребенка до и после родов. И в этом чате Ольга получила самую ощутимую для нее поддержку — принятие и понимание ее боли.
Ольга во время беременности сыномФото: Юлия Скоробогатова для ТД
Сейчас благодаря работе активистов и фондов тема замершей беременности перестает быть табу. С 2017 года поддержкой семей, столкнувшихся с утратой ребенка во время беременности или после родов, занимается фонд «Свет в руках». Ольга признается, что ей и ее семье такого фонда не хватало: негде было получить комплексную поддержку в медицинских, юридических и психологических вопросах. У нее даже была мысль после открыть подобный фонд, но не было ресурсов.
«Мне повезло, что у меня хорошее образование и я хорошо читаю на английском, поэтому в принципе я начала разбираться в теме по иностранным статьям. Потом мы познакомились с архитектором Оксаной Иващенко (в 2016-м Иващенко рассказала о своем опыте замершей беременности в интервью. — Прим. ТД), она как раз написала методичку про замершую беременность, так как тоже пережила эту трагедию. И мы сошлись на тезисе о том, что через этот опыт многие проходили, просто об этом молчат», — замечает Ольга.
В психотерапию сразу она не пошла: один сеанс у психолога, как это было распространено раньше, эффекта не дал. Но потребность разобраться и прожить случившееся оставалась много лет.
«Было ужасное чувство вины, и я думала, что я сделала что-то неправильно, не так. Думала, что нужно было пить и есть больше витаминов, беречь себя. Чувства вины добавляло то, что, когда я была беременна, я еще грудью кормила старшую дочь. Мне казалось, что кормление и беременность могут быть взаимоисключающими процессами, хотя весь научный мир утверждает, что это не так. Было много вины перед собой, малышом и перед старшей дочерью, так как у меня не было сил быть с ней. Я не знала, где взять время и силы, чтобы отгоревать потерю», — рассказывает она.
Портрет неродившегося ребенка
Тогда Ольга не знала, что есть специальные перинатальные психологи и доулы, готовые работать с опытом перинатальной утраты, страхом, горем, сопротивлением и планированием новой беременности после утраты. Этот путь она проходила сама.
Одиннадцать лет назад, после того как беременность замерла, Ольгу в ее трагедии поддерживал муж. Он был вовлечен и вовлечен сейчас во все процессы с детьми. Ходил на курсы для беременных, курсы для молодых родителей, читал книжки, присутствовал при родах. Но и он не знал, что делать и как помочь с болью и пустотой, пришедшей с замершей беременностью, а Ольге казалось, что он недостаточно ей сочувствует: «Это была трагедия, разрушающая история с непониманием, как об этом горевать. Общество вокруг, врачи, близкие, моя мама, родственники пытались поддерживать меня фразой “Еще родишь”, а меня это не утешало. И я злилась».
Цветы в квартире ОльгиФото: Юлия Скоробогатова для ТД
Ольга говорит, что, так же как и она, ее муж нуждался в поддержке после случившегося: он переживал свою потерю молча и закрыто. И лишь спустя годы на семейной терапии супруги проговорили этот момент.
«У нас есть фотография одного из УЗИ — маленький малыш на экране. И елочка на даче над местом, где он похоронен. А больше ничего нет. Но недавно я посмотрела сериал Maid (“Уборщица”), который снят по одноименной книге. Нашла инстаграм автора книги, Стефани Лэнд, и увидела в одном из ее постов нарисованный от руки портрет маленького плода, ребенка. Узнала, что у Стефани было четыре замершие беременности: на фото есть еще несколько статуэток и фигурок. Это меня очень тронуло, и я подумала, что для меня тоже важно сохранить память. Я долгое время сама для себя обесценивала свой опыт утраты, размышляя, что у меня умер не взрослый ребенок, а эмбрион, не давала себе в полной мере признать эту потерю и назвать ее смертью. А сейчас я поняла, что у меня даже знакомая есть, которая рисует такие картинки, — и я хочу попросить ее нарисовать портрет моего неродившегося ребенка», — говорит она.
Спустя несколько месяцев после замершей беременности Ольга снова ждала ребенка. В 2011 году у нее родился сын. Роды прошли дома, с доулой, в кругу близких людей. Ольга стала попечителем благотворительного фонда «Продвижение» и на базе своего бизнеса по производству детских велосипедов «Лисапед» открыла проект Kinesis, который производит эргономичные инвалидные коляски из карбона и алюминия. В том числе и для детей и «первых шагов».
Она уверена, что травматичность опыта, который порой доходит до суицидальных попыток, могут снизить знания о рисках замершей беременности. Причем работу по просвещению нужно проводить не только с семьями, но и с врачами и медицинским персоналом.
В России этим занимается фонд «Свет в руках»: он проводит образовательные мероприятия для акушеров, гинекологов, неонатологов и УЗИ-специалистов по взаимодействию с пациентками в ситуации перинатальной утраты — о том, как сообщать плохие новости бережно, как реагировать на горе, как поддержать, что говорить, а что говорить не следует и как самим пережить этот стресс. Пожалуйста, поддержите работу фонда, благодаря которому женщины могут получить информационную поддержку и помощь в сложный период.
Вы можете им помочь
Помогаем
Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!
