Безмолвная молитва
Когда они молятся вместе на жестовом языке, их руки двигаются синхронно, как смычки скрипок в симфоническом оркестре. Репортаж Татьяны Киреичевой из православной общины неслышащих и слабослышащих в Кирове
«Буду скучать по Кирову», — пишу сообщение отцу Игорю, настоятелю местной общины неслышащих и слабослышащих.
«Еще лучше, если бы вы скучали по Вятке!» — отвечает он.
Вятка — историческое название города, который считается одним из самых древних на северо-востоке России. В 1934 году по указу ЦИК СССР Вятка получила наименование Киров — в честь революционера, который в этом городе ни разу не был. Спустя годы многие местные жители настаивают на том, чтобы городу вернули историческое название. Но это для области слишком дорого, да и прочие не особо поддерживают инициативу.
Сумка, с которой я приехала в общину, увеличилась примерно в два раза, разбухла от подарков: книги про историю Кирова и вятских святых, про известный во всей России крестный ход, расписной платок, вязаный шарф, носочки, сныть… И все напоминают о людях, с которыми я познакомилась.
На жестовом языке
Для каждого члена вятской общины неслышащих и слабослышащих путь к социальной и духовной работе оказался почти предопределен. «В детстве я часто ездил в летний лагерь. Одним летом в нашем отряде оказалась глухая девочка, которая могла общаться только на жестовом языке. Разумеется, ребята ее сторонились. И наши воспитатели, чтобы ей помочь, придумали игру: усадили нас и попросили ее научить нас дактилю. Так я впервые познакомился с жестовым языком. Шли годы, а я почему-то его не забывал. На уроках в школе жестами подсказывал ответы своим друзьям у доски. Потом, еще позже, проверял сам себя: помню или не помню? Помнил. А в 2003 году, когда служил звонарем, познакомился с Еленой Николаевной Малининой, дочкой глухих родителей, которая всеми силами пыталась организовать в Кирове православную общину глухих и слабослышащих, чтобы у них был доступ к богослужению», — рассказывает председатель общины Игорь Шиляев. Он — один из немногих в России священников, способных служить на жестовом языке.
Отсутствие у неслышащих и слабослышащих доступа к православным церковным обрядам в России, рассказывает отец Игорь, приводит к очень печальным последствиям. Они тянутся к Богу и хотят участвовать в церковной жизни, но отсутствие организованной работы в православной церкви приводит к тому, что эту миссию начинают выполнять другие религиозные организации. В Кирове это чаще всего пятидесятники и «Свидетели Иеговы». Представители религиозных общин, владеющие жестовым языком, профессиональные переводчики приходят в интернаты, на предприятия и проповедуют там, привлекая к себе новых последователей.
На службу в Феодоровскую церковь на набережной Грина я пришла чуть заранее. Неслышащие и слабослышащие уже собрались слева от престола и что-то обсуждали. Я осторожно наблюдала за ними, пока одна из прихожанок с широкой улыбкой не вывела меня за руку в самый центр. Так началось мое личное знакомство с членами общины. Несмотря на то что мы не могли разговаривать без переводчицы, я все понимала. Понимала, что мне рады и что эти люди способны принимать других намного лучше, чем любой полноценно слышащий, оказавшийся в храме в то утро.
Когда началась служба, лица моих новых знакомых изменились: нечто глубокое и важное отразилось в них, и они построились перед переводчицей, внимая каждому ее жесту. Я завороженно следила, как двигаются их руки. Когда начиналась общая песнь, жестовая молитва каждого, рифмуясь с пением хора, превращалась в новый, неизвестный мне до этого голос. Руки двигались синхронно, подобно смычкам в симфоническом оркестре.
В церкви члены общины собираются не только по воскресеньям. Здесь они встречают праздники, помогают с работой в храме, сюда приходят попросить совет у священника, просто пообщаться. Другие прихожане также очень привязаны к слабослышащим: не все знают жестовый язык, но между собой они общаются как близкие люди. В этом им помогают прикосновения, тактильность. Я обратила внимание в первый же день, как Валя, женщина с инвалидностью по слуху из общины, протянула руки через стол церковной лавки и ласково погладила сидящую за прилавком служительницу храма. Они улыбнулись друг другу, и каждый продолжил заниматься своими делами.
Особую радость неслышащие и слабослышащие испытывают, когда их спрашивают про путешествия. Благодаря общине им удалось посмотреть не только российские города, но и другие страны. С удовольствием они рассказывают о том, как были в Грузии. Отец Игорь, настоятель, отвез их в местную общину людей с инвалидностью по слуху. Несмотря на то что русский жестовый язык отличается от грузинского, им удалось пообщаться. «Я так боялся их вместе оставлять, думал, они растеряются и друг друга не поймут. А через час пришел — и они там болтают запросто. Когда уезжали, они уже друг друга целовали и обнимали», — рассказывает священник.
Поднявшись вслед за слабослышащими на воскресную службу, я столкнулась с мужчиной, который с совершенно детской улыбкой протянул мне руку. «Это Павел, один из первых глухих прихожан», — сказала фотограф общины Тамара.
Павел
Павлу мы звонили несколько раз. Попасть домой к людям с потерей слуха бывает сложно: они не слышат звонок домофона или стук в дверь. Многие устанавливают у себя дома световую мигалку, которая позволяет понять, что кто-то пришел.
В квартире у Павла светло и чисто. Стены одной из комнат украшены сюжетами из Винни-Пуха. Когда-то их нарисовал сын Павла для своих детей. По дому, мяукая, ходит черная старенькая кошка. Павел ухаживает за ней в одиночку, несмотря на то что людям с потерей слуха довольно сложно следить за животными: они не слышат звуков и не всегда понимают, когда животному плохо или оно что-то просит.
Усевшись на диване в комнате Павла, я оглядывалась по сторонам: иконы, портреты близких, детская кроватка, маленький телевизор с бегущей строкой. Хозяин дома достал со стеллажа аккуратно сложенные папки с фотографиями храмов по всей России. Храмы — самое большое увлечение Павла. Их изображения он ищет в интернете, печатает в высоком качестве и аккуратно складывает, чтобы потом рассматривать и показывать гостям. Когда слабослышащие приходили к Павлу на чай, он даже придумал особенную игру — что-то вроде «Угадай храм по фото».
Детство Павла прошло в Нижегородской области. О родителях, которые, в отличие от него, были слышащими, он рассказывает неохотно и с болью: они были в разводе, с отцом Павел почти не общался, а мама «делала много ошибок». Жили бедно, другие дети не относились к маленькому Паше как к равному. В семь лет мальчика отправили в интернат. Поскольку многие родители слабослышащих не знают жестовый язык, полноценное общение у детей начинается только в школе. Но и там Павел сталкивался с серьезными трудностями: программа обучения не предполагала изучение жестового языка, основной упор делали на чтение по губам. Эксперты считали, что так людям с инвалидностью по слуху легче интегрироваться в общество. Когда дети на переменах общались жестами, их могли ударить по рукам или серьезно наказать. Это привело к тому, что система жестового языка пострадала: многие используют собственные знаки, что затрудняет взаимопонимание между неслышащими.
После школы Павла направили на предприятие работать столяром. Там он познакомился с будущей женой. «Она такая стройненькая была, красивая», — рассказывает Павел. В браке родилось двое детей — сын и дочь, оба слышащие. Дочь выросла, вышла замуж и уехала с мужем. Сын тоже женился, но запил. Когда родились внуки, ничего не изменилось: сын продолжал вести губительный образ жизни, а сноха оказалась в инвалидном кресле. «Я ему говорил, чтоб он так не делал, я говорил, не надо», — нервничая, повторяет Павел. И скоро сына не стало. Двоих детей, своих племянников, забрала и растит дочь Павла.
В пик эпидемии коронавируса Павел и его жена заболели. Их поместили в разные больничные палаты. Когда Павла выписали, он вернулся домой и узнал, что жены не стало. Так он остался один. Вернее, наедине с Богом. И в общине, которая помогает Павлу с тем, что ему необходимо.
Когда мы уходили, Павел крепко меня обнял. И продолжал улыбаться до тех пор, пока дверь не закрылась. На следующую службу он принес мне в подарок календарь 2007 года с фотографиями янтарной комнаты. К тому моменту я уже научилась нескольким жестам и показала «спасибо». Для слабослышащих большая радость, когда слышащие обращаются к ним на жестовом языке.
Валентина
Больше всего на свете Валя любит сад. Ухаживать за ним она ездит в свой деревенский дом в Кировской области даже зимой: «Без сада я бы умерла. Нельзя без сада».
Второе ее хобби — вязание. Вязать Валя умеет практически все: от носков и платков до ажурных зонтиков. Каким-то невероятным образом в этой маленькой пожилой женщине уживаются тяга к красоте и простота быта. Живет Валентина очень скромно.
Поднимаясь по лестнице в ее квартиру, я думала о том, почему в таких полуразрушенных домах еще живут люди. Валя стояла в прихожей и переминалась с ноги на ногу: очень нервничала, что к ней придут гости. В комнате был накрыт практически праздничный стол.
Родилась Валя в деревне Холоватка Кировской области. О родных местах вспоминает с любовью: грибы, ягоды, прекрасный лес. Теперь прежней деревни нет, остался только один дом — тот, в котором выросла Валентина. Но для жизни он совершенно непригоден.
Со слезами на глазах Валя вспоминает о маме: «Она была очень добрая, я неслышащая, она меня очень жалела. Никогда меня не ругала. Других детей ругала, а меня никогда». В семье у них было пятеро, Валентина — младшая и единственная с потерей слуха. В доме в каждой комнате висели иконы, перед которыми мама молилась за своих детей. За это ее часто вызывали в колхоз на выговор.
Жестового языка в семье никто не знал. С мамой Валя общалась при помощи записок, что-то читала по губам. «Мама часто плакала из-за того, что я неслышащая. Просила, чтобы я с ребятами из деревни ходила вместе по ягоды, а они меня дразнили. Однажды я пошла с ними собирать ягоды и взяла с собой кружку, чтоб туда складывать. Один вредный мальчик в нее написал. Мама очень плакала и ругалась», — вспоминает Валентина.
В семь лет девочку отправили в интернат: три летних месяца она жила дома, остальное время проводила в школе. «Только тогда меня уважать начали, звать на танцы…» В интернате у Вали появилась подруга Алла. Они все время были вместе. Их кровати стояли рядом, и ночью, когда выключали свет, со смехом рассказывает Валентина, девочки общались касаниями и трогали друг друга за лицо, чтобы проверить, смеется вторая или нет. После школы Алла стала терять зрение и ослепла. Валя до сих пор очень переживает за подругу: адаптация слепоглухих к жизни проходит крайне сложно.
С будущим мужем, тоже неслышащим, Валентина познакомилась в общежитии училища, куда ее и других ребят направили после интерната получать рабочую профессию. Вместе они прожили сорок лет. Несмотря на то что в какой-то момент муж начал пить и перестал помогать Вале, его она вспоминает с любовью и очень скучает. Говорит, вместе им было очень хорошо. В браке у них родился сын — слышащий.
В общину Валя пришла еще в 2005 году. «Люблю ходить в общину, хочу знать о Боге, о церкви, о вере. Когда была маленькая, маму ругали, что Бога нет, а она только стояла и улыбалась. А я тогда ничего не понимала. Еще в общине у меня много друзей появилось, общаюсь и очень всех люблю», — на жестовом языке рассказывает Валентина.
Сама Валя — любимица в общине. Пока мы сидели за столом, она то и дело подливала мне чай, пыталась чем-то накормить. В какой-то момент наш разговор зашел об Игоре — члене общины, которого не стало в декабре, за месяц до моего приезда.
Игорь
Игорь умер 6 декабря. При жизни он никогда не повышал голос, ничего ни у кого не просил, со всеми умел найти общий язык. Но был очень одинок.
Неслышащий от рождения сын слышащих родителей. Отец, как рассказывает переводчица общины Люба, относился к нему «не очень хорошо», мама — получше.
В юности Игорь ходил в театральный кружок. Его главным талантом была пантомима. «Это удивительно, как тонко он различал жесты, как узнаваемо их копировал», — рассказывает председатель общины, священник Игорь Шиляев. Чаще всего он стеснялся выступать, но все знали, что в этом деле ему нет равных. После каждого представления он подходил и спрашивал: «Ну как? Точно все нормально? Хорошо показал?» Игорь очень сомневался в своем мастерстве. «Если бы он поехал в Москву, он бы мог добиться успеха, работать в театре. Он так умел развлекать, даже самыми простыми действиями», — говорит Люба.
Игорь постоянно искал Бога. Задавал вопросы себе, настоятелю прихода, другим неслышащим. Первое время в общине он часто и надолго пропадал, мог не появляться месяцами, но всегда возвращался. Время, когда его не было, он проводил у «Свидетелей Иеговы»: «Там очень хорошо доносят информацию, потрясающе убеждают. И люди начинают верить во все, что они говорят. Но они прививают негативное отношение к православию». Возвращаясь от «Свидетелей», Игорь задавал вопрос: «А почему они не правы?» Получая ответ, оставался. С каждым годом он уходил к ним все реже и реже.
Игорь часто менял номера телефона. Желание отдалиться от мира и людей, остаться наедине с собой возникало у него постоянно. Когда его звали гулять, он отвечал: «Нет, я же одиночка». Когда с ним спорили, он учтиво молчал.
Незадолго до смерти он в очередной раз сменил номер. Филипп, лучший друг Игоря из общины, все спрашивал: «А где Игоша? Как там Игоша?» Через пару дней Игоря нашли мертвым в собственной квартире. Сердце.
После его смерти жизнь каждого члена общины изменилась: внезапный и болезненный уход Игоря заставил каждого задуматься о том, достаточно ли он сделал, чтобы помочь тому, кто рядом.
Настоящее
Сейчас вятская община неслышащих и слабослышащих работает по нескольким направлениям. Одно из основных — диспетчерский центр, который помогает людям с потерей слуха, если им, например, нужно вызвать службу экстренного реагирования или обратиться к слышащему в каком-то учреждении. Любовь работает из дома и принимает звонки по видеосвязи практически регулярно, стараясь помочь даже в том, что не входит в ее обязанности: «Кто-то пришел в больницу — и нужно пообщаться с врачом, кто-то в банк, кто-то пошел устраиваться на работу. Некоторым просто нужна поддержка, и они звонят поговорить, поделиться. Мне звонят не только из Кирова, из других городов тоже обращаются».
Такая работа совершенно необходима: часто на слабослышащих повышают голос, полагая, что так они лучше услышат. Не понимая, что от них требуется, неслышащие расстраиваются и думают, что сделали что-то не так. И только переводчик может уладить ситуацию, помочь людям с инвалидностью по слуху получить необходимую помощь.
Организация проводит учебные курсы по изучению основ русского жестового языка, которые необходимы в том числе родственникам неслышащих людей. Есть занятия, посвященные компьютерной грамотности, киноклуб, консультации психологов. Планы у общины очень большие, а единственная сложность — помещение для мероприятий.
В 2021 году город выделил организации первый этаж одного из кировских многоквартирных домов: в будущем там должен появиться учебный класс, комната для диспетчеров, место для общих встреч. Но пока в помещении нет даже полов. Ремонт, который председатель общины пытается делать вместе со слабослышащими, продвигается очень медленно: у общины нет средств. Но они надеются и верят, что справятся и с этим испытанием, полагаясь на поддержку тех, кому небезразлична жизнь неслышащих людей.
Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в нашей стране. Мы уверены, что их можно преодолеть, только рассказывая о том, что происходит на самом деле. Поэтому мы посылаем корреспондентов в командировки, публикуем репортажи и интервью, фотоистории и экспертные мнения. Мы собираем деньги для множества фондов — и не берем из них никакого процента на свою работу.
Но сами «Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям. И мы просим вас оформить ежемесячное пожертвование в поддержку проекта. Любая помощь, особенно если она регулярная, помогает нам работать. Пятьдесят, сто, пятьсот рублей — это наша возможность планировать работу.
Пожалуйста, подпишитесь на любое пожертвование в нашу пользу. Спасибо.
Помочь нам
