Живем, выживаем и остаемся
В день семилетия «Таких дел» у нас есть к вам одна просьба
В это невозможно поверить, но «Таким делам» семь лет. Мы все еще живы, все еще пишем для вас. Каждый раз в конце мая мы радуемся: еще один год прожит не зря — в прямом смысле. Еще один год нам удавалось помогать людям в тяжелых ситуациях, вовлекая вас, наших читателей, в решение проблем, — разве это не причина радоваться?
Увы, в этом году день рождения редакции — грустный праздник. После 24 февраля 2022 года многие хорошие российские медиа закрылись, некоторые были вынуждены уехать в эмиграцию. Количество социальных проблем и тяжелых историй выросло в разы. Письма с просьбами о помощи, которые мы получаем от подписчиков, рвут сердце. Хочется писать и помогать еще больше, вот только сил и ресурсов у «Таких дел» осталось очень мало.
Примерно раз в год я пишу о том, что редакции нужна ваша помощь. Что нам не хватает денег на материалы и командировки. Возможно, вы устали из раза в раз слышать одно и то же. Но что поделать — живем в России, здесь трудно, а кризисы один краше другого.
«Специальная военная операция» (Роскомнадзор запрещает говорить по-другому) спровоцировала, кажется, самый тяжелый кризис в истории «Таких дел». Я работаю здесь давно, мы переживали разное, но так плохо не было никогда. Если честно, порой хочется сесть и заплакать.
Как вы знаете, мы существуем за счет пожертвований, а их стало катастрофически мало. Оказавшись в трудной ситуации, люди отказываются от помощи редакциям и фондам. Это и крупные доноры, и простые читатели. Многие подчистую сняли деньги со своих карт, и пожертвования не списываются. Кто-то уехал за границу, и возможность жертвовать нам в рублях пропала. В общем, денег стало мало, а делать материалы без них невозможно. Чтобы выжить, мы были вынуждены сильно сократить бюджет и расстаться со многими сотрудниками (это огромная боль). Мы приостановили работу с внештатными авторами и готовим материалы своими скромными силами. Командировок у корреспондентов практически нет — это очень большая статья расходов.
Мы могли бы уехать из страны и поискать деньги за рубежом. Но лично я не представляю, как можно писать о России вдали от нее. Или мы могли бы навсегда распрощаться с дорогостоящими командировками и просто звонить героям. Могли бы, но не хотим. Рассказать историю честно и подробно можно, только увидев все своими глазами. Правильно понять и глубоко прочувствовать человека получится, лишь находясь рядом с ним. А все это — залог того, что за текстом последует действие. Что героям помогут. Ради этого ведь мы и работаем.
Я не знаю, как могла бы удаленно рассказать о Нине Васильевне из поселка Янтарного (это одна из самых любимых моих историй).
Бабушка всю жизнь ишачила на янтарном заводе, поднимала Калининградскую область, а когда вышла на пенсию, оказалась никому не нужна — ни заводу, ни области. Когда у нее сгорела кровля дома и дожди залили квартиру, чиновники не отреагировали. У нее дома пахло плесенью. На серо-зеленых липких стенах висели картины. Было душно. А рядом было море. Но Нина Васильевна не ходила на море. Она боялась выходить из дома — вдруг подожгут то, что осталось. И когда я расспрашивала ее о жизни и работе, она рассказывала как-то недоверчиво. «Ну что ты, девочка, можешь тут поделать?» Я сама, если честно, плохо понимала, что могла. Но точно знала, что мы должны рассказывать о таких вот Нинах Васильевнах. Обычных людях, которые всю жизнь горбатились и заслужили спокойную, уважительную старость.
Я до сих пор помню этот запах плесени в ее дырявом доме. Сырой, душный, резкий. Помню ощущение слизи на пальцах после того, как коснешься стен. Именно эти запахи и ощущения помогли мне рассказать историю бабушки по-настоящему. И еще один яркий момент. Во время беседы Нина Васильевна вдруг достала из серванта керамическую мисочку и высыпала мне в ладошку шесть янтарных бусинок. Это было все ее богатство, нажитое после сорока пяти лет тяжелой работы на янтарном комбинате. Она их хранила много лет, а потом вот решила подарить мне. Я была очень растрогана. На фоне серо-зеленых стен Нины Васильевны эти яркие желтые камушки резали глаз. Я понимала: все, что у Нины Васильевны осталось после долгих лет пахоты во имя великой, прости господи, страны, уместилось у меня на ладони. Сжимала эти бусины в кулаке, хватала ртом воздух и с трудом держалась, чтобы не зареветь. Я не смогла бы рассказать историю бабушки без этих чувств, этого важного и трогательного момента. И уверена, именно поэтому текст всполошил чиновников, и они взялись за работу.
Через несколько месяцев после выхода статьи Нина Васильевна сообщила, что уже скоро ей доделают кровлю. И я не узнала в телефоне ее голос — какой-то он был совсем девчачий.
Точно так же я не смогла бы удаленно рассказать историю незрячей Ксюши из поселка Маза. Ксюша училась в интернате для незрячих в Самаре. Оттуда до Мазы — двести километров на перекладных: сначала девочка ехала на маршрутке до соседнего поселка, потом пересаживалась на автобус, доезжала до Сызрани и шла на электричку. Доезжала до Самары, а от станции долго шла в свой интернат. Конечно, Ксюша опаздывала. Конечно, получала от учителя. Конечно, ревела. И рисковала остаться на второй год. Все это происходило потому, что руководство интерната внезапно запретило далеко живущим детям оставаться в учреждении на выходные. Я понимала: чтобы получился мощный материал, способный исправить эту несправедливость, мало записать все со слов Ксюши и ее мамы. Важно проделать весь путь от дома до интерната вместе с девочкой и подробно его описать. Что мы с Ксюшей и сделали холодным зимним утром. Я была шокирована сложностью этого пути. И читатели были шокированы тоже.
Материал о Ксюше стал резонансным. Чиновники вернули в интернате выходные, а читатели очень помогли девочке. Она и ее мама плакали от радости, когда все получилось. Сейчас Ксюша уже оканчивает колледж, мы до сих пор переписываемся, у нее все хорошо.
Я могу рассказать десятки историй, счастливый конец которых был возможен только потому, что наши журналисты смогли поехать к героям. И я очень надеюсь, что мы продолжим ездить и напишем еще очень много важных материалов. И что вы нас поддержите в это трудное время. Сейчас невероятно важно видеть и показывать объективную картину мира, помогать тем, кто не справляется. Мне страшно подумать, что будет с благотворительными организациями, которые останутся без нашей поддержки. Что станет с людьми, для которых журналист часто единственный друг и спаситель.
Поэтому я очень прошу вас не отписываться от пожертвований в адрес «Таких дел». И сделать нам подарок ко дню рождения — подписаться на любую удобную сумму.
Тем более что теперь есть возможность подписываться на пожертвования в адрес «Таких дел» из-за границы.
Мы обещаем, что каждый рубль будет вложен в интересные и важные истории. Обещаем не раскисать, не сдаваться и делать все возможное для выживания социальной журналистики в России. Такие дела.
