Их голубь сизокрылый
Была у них в Литвиновке одна добрая учительница. И всем подбирала ласковые имена. Димку Голубова как-то назвала «мой голубь сизокрылый». Димке это понравилось: никто никогда ранее его так не называл. А он и правда же был как голубь: еще маленьким, от горшка два вершка, с раннего утра летел с отцом на пахоту, возился у трактора, все высматривал своими внимательными глазами, вытягивал шею, выспрашивал, как то, как это. Ворковал. Когда подрос, отец стал уже пускать его самого за руль трактора. Димка гордился — держал себя строго, старался отцовское доверие оправдать. Мечтал, что в 14 лет, когда получит паспорт, станет уже и водителем комбайна. Тогда ему было десять. А в одиннадцать случилось то, что перечеркнуло все прошлые достижения: Димка тяжело заболел. Мать умывалась слезами и молилась, отец перекатывал по горлу что-то свое, молчал, сестры испуганно присматривались и ждали, что дальше. Но Димку держали на этой земле крылья. И мечта...
Отравленное яблоко
За день до нашей встречи Димка Голубов поздно вернулся домой. В летней кухне выпил молока с хлебом и вытянулся на кровати. В не задернутое занавесками окно равнодушно поглядывали звезды. Точно так же они смотрели на Димку и пять, и семь лет назад, когда он мог еще сам забраться в кабину трактора и вместе с отцом пропадал в полях до глубокой ночи.
Димка потянулся и вдруг почувствовал ломоту в правой ноге. Боль нарастала, становилась назойливой. Он положил руку на ногу, нащупал белую, отливающую синевой в лунном свете простыню и чертыхнулся обманке — ноги не было.
Где-то он вычитал, что фантомные боли со временем уйдут. А быстрее уйдут, когда появятся протезы нового поколения, которые будут «управлять нервами» и передавать мозгу правду. А она в том, что 24 декабря 2021 года Димке Голубову удалили правую ногу.
Дима живет в хуторе Литвиновка Белокалитвинского района, в напоенных полынью и дурнопьяном степях, которые описывал Шолохов. Выйдешь из хаты на задний двор, упрешься взглядом в зеленые холмы и пасущихся на фоне аквамаринового неба пятнистых коров и от красоты ахнешь. У Димкиной семьи тоже были свои коровы. И два трактора было, и земли видимо-невидимо. Но пришла беда — открыли ворота, и полетела туда и наследственная бабушкина земля, и скопленные на черный день деньжата, и животина.
Случилось все перед пандемией 2020 года. В середине лета у Димки ни с того ни с сего заболела нога. Ходил по двору, прихрамывая, как утка. Мать заметила. Димка отмахивался: ушибся, быть может, да не заметил, до свадьбы заживет. Потом под коленкой стала расти шишка — наливалась, как яблоко в урожайное лето. Мама с Димкой поехали в райцентр, в Белую Калитву, там шишак осмотрели и отправили Голубовых в Ростов. Оттуда Оксана с анализами сына полетела в Москву, в онкологическое отделение Научно-практического центра имени В. Ф. Войно-Ясенецкого.
Там и дали непонятному «яблоку» на ноге название: саркома большой берцовой кости. Саркома — это рак. Рак точил Димкину ногу.
«Мама, больше не болит!»
Сутки Оксана не помнила себя от страха. Потом начала сама с собой договариваться: от рака умирают, но не все. Тем более врачи сказали: им повезло — опухоль вовремя вылезла, быстро вызрела, метастаза нет. Да и потом Димка, голубь ее сизокрылый, чистый, как родниковая вода. За что ему умирать? Чем провинился?
Домой Оксана вернулась деловитая, собранная и сказала сыну:
— Будем лечиться, шишку под коленкой тебе удалят, а дальше заживем, как и прежде!
— И с папой на трактор?
— Куда он уже без тебя? Главное — поскорее выздоравливай!
Следующие полтора года прошли в Москве: девять курсов химии и две операции. Во время первой вместо выеденной саркомой кости Димке установили эндопротез. Но что-то пошло не так, протез не прижился. И Димке было так больно, что он кричал и кричал: «Уберите эту боль, сделайте хоть что-то, хоть ногу уберите!»
Ногу потом действительно убрали. И когда Димка отошел от наркоза, Оксана вошла к нему меловая-белая с приклеенной улыбкой. На пустоту на месте ноги старалась не смотреть — вроде бы готовилась к тому, что увидит, ан нет. Пустота ее качнула и потянула, как покрывало, кафельный пол из-под ее ног.
Остановил кружение Димка. Крикнул победно: «Мам, у меня больше не болит! Хочешь покажу?» И отбросил покрывало.
Потом началась жизнь. И вернулись надежды. Димка быстро прыгнул на костыли, начал приспосабливаться к новым обстоятельствам. Шутил, что обуви теперь будет изнашивать меньше — все экономия семье. Оксана тоже подбадривала, а находить правильные слова ей помогали психологи фонда «Время детства» — Голубовы познакомились с ними в онкологическом отделении в Солнцеве. Там же начали ходить на занятия и встречи для онкобольных детей и их родителей, а потом фонд «Время детства» поселил Голубовых на квартиру рядом с больницей. Оксана до болезни сына была поваром в доме престарелых, муж работал на ферме — чтобы полтора года снимать жилье в Москве, семье надо было продать свой дом. Последнее, что у них осталось.
Поэтому о «Времени детства» Оксана рассказывает подробно и через слово благодарит фонд. Сегодня — за юридическую помощь. Уже полгода Дима не может получить новый протез, который ему положен по закону. Если до конца месяца дело не сдвинется с мертвой точки, то при поддержке юристов, которых нашли сотрудники фонда, будут подавать заявление в прокуратуру.
— Сразу после операции по удалению нашелся спонсор и оплатил протез. Диме в нем было удобно, а теперь сын вырос. А новый протез стоит в районе миллиона рублей, — объясняет Оксана.
— Как трактор «Беларус», — добавляет Дима. — Это если новый. А старый можно купить и за полмиллиона, и за 400 тысяч.
Голубиная нежность
Для Димы, который уговорился с хуторскими ребятами в будущем открыть ферму нового поколения, все это важно: и цена, и количество лошадиных сил в тракторе, и качество плуга и жатки. Раньше, когда он мог жать на педали, чувствовал трактор, как живой организм, принимал на себя его вибрацию. Теперь же, с одной ногой, даже влезть в кабину он не может. Отец, конечно, подсаживал пару раз, но чего травить душу, если толку от этого сидения никакого? Вот был бы хороший протез, придумали бы какое-то приспособление — прикрепил, примотал, надавил — и пошло бы дело, как и раньше.
Потому что Димка в свои пятнадцать рукастый и смекалистый: наловчился ездить на велосипеде с одной ногой, вычислил, что «Муравей» и мотоцикл с коляской ему тоже подойдут, даже без протеза.
— Ну и потом по ходу дела еще что-то придумаю. В инвалидную коляску садиться я не хочу — мне в ней делать нечего, — делано ворчит Димка.
— А вспомни какую-то историю, которая произошла с тобой на уборке.
Димка задумывается, потом перечисляет, как они с отцом ночами чинили в полях тракторы, как он заметил отвалившуюся жатку и…
— А! Про орла! — лицо его озаряется, и сам Димка приосанивается и будто становится выше. — Десять лет мне было, это незадолго до шишки. Поехали мы с папой на уборку в сторону Калитвы. Сделали много, осталось пару проходов ячменя. Я вылез из комбайна посмотреть, че там да как, и слышу в последней бороздке, в ячмене, бьется что-то! Присмотрелся: молодой орленок! Крылья у него еще были некрепкие, видать, устал, упал, запутался в траве. Такой он был… беззащитный. Я папе махнул, чтобы остановился. Он вылез, подошел, взял его на руки, и мы отнесли орла в безопасное место. Дальше он уже сам… Я когда думаю, что мы могли нечаянно его убить…
Димка замолкает, и в глазах его читается голубиная нежность: к юному орленку, к бескрайним донским степям и к маме, которую он во время разговора не раз одергивал, потому что думает, что уже совсем взрослый и может летать сам…
* * *
Историю семьи Голубовых нам прислал фонд «Время детства», за четыре года его сотрудники сдружились с Оксаной и Димой. Но так случается часто: онкобольные дети могут лечиться очень долго. И все это время детям и их родителям нужна помощь: в оплате жилья, в доставке редкого или дорогого лекарства и в разговорах с психологами. Потому что порой очень трудно не то что выдавить из себя улыбку, а просто подняться с кровати, чтобы отвести корчащегося от боли ребенка на очередную химию. А сделать это надо, потому что химия — это шанс. Пусть даже на такую необычную жизнь, как у Димы.
Но это жизнь — с мечтами о протезе, потом — чудо-ферме, а потом — и супертракторе или комбайне, под колеса которого никогда не попадет ни один орел. Потому что это будет умная машина. Современного поколения, такая, как ни у кого…
Помогите подопечным фонда «Время детства» — красная кнопка заводит мотор добра.
