Право на материнство
Смысл жизни женщины не ограничивается рождением детей и не определяется их наличием. Но право родить ребенка одно из важнейших для каждой из нас. Тем, кто перенес онкологическое заболевание, реализовать это право непросто. Шанс на восстановление фертильности сильно зависит от вида заболевания, типа и продолжительности лечения, возраста пациентки. Ведение беременности таких женщин требует более квалифицированной медицинской помощи, доступной не везде и не всем. Множество мифов о беременности после рака и личные страхи заставляют отказываться от возможности завести ребенка даже тех, у кого нет строгих медицинских противопоказаний. Моя серия автопортретов посвящена тому, как, несмотря на скептический прогноз, надежда, поддержка близких и внимание врачей помогли появиться на свет новому человеку
В 29-й день рождения я узнала, что у меня рак молочной железы. До этого мы с мужем планировали беременность. В подобных случаях можно сделать криоконсервацию яйцеклеток или эмбриона, но это требует дополнительного времени. Мне нужно было срочно начинать лечение.
Терапия оказалась успешной. Несколько лет спустя мы с мужем вернулись к идее завести ребенка. Но мой лечащий онколог сказала, что, скорее всего, я уже не смогу иметь детей.
Подобный ответ получают многие женщины, пережившие рак. До сих пор популярна идея, что количество детей — мера успешности брака, а их отсутствие — признак ненормальности. Часто из-за этого семьи, которые не могут или не хотят заводить ребенка, ощущают психологическое давление. Мы с мужем никогда не считали нашу семью неполноценной. Мне порой задавали бестактные вопросы о том, почему у нас нет детей. После онкозаболевания спрашивать меня об этом перестали.
Если фертильность не восстанавливается сама в течение нескольких лет после лечения, трудно определить, когда это произойдет. Медикаментозно лечить бесплодие могут не все. Эти методы могут быть опасны для тех, кто перенес онкологические заболевания. Лучше всего консультироваться у квалифицированного врача, который специализируется на подобных случаях и может подобрать тактику лечения индивидуально. Часто уже на этом этапе многие отказываются от своих планов, потому что лечение рака, как правило, длительное. Выдержать его тяжело не только физически, но и психологически. В сочетании с неопределенным результатом лечения бесплодия это вызывает понятное и простое желание избежать новых трудностей.
Но есть и другая проблема, вынуждающая многих оставить планы по рождению детей. С точки зрения современной медицины родить здорового ребенка после онкологического заболевания не только реально, но и это, как правило, не повышает риск рецидива. Разумеется, каждый такой случай требует высокой квалификации врачей и большего внимания к женщине. К сожалению, именно с этим нередко возникают проблемы.
Женщина, перенесшая онкозаболевание, может столкнуться с откровенным непониманием со стороны терапевта при планировании беременности. Вместо консультации ей могут дать строгую отповедь, что после рака надо забыть не только о рождении детей, но и о пребывании на солнце и многом другом. К сожалению, и среди врачей есть те, кто считает, что даже если лечение онкозаболевания было эффективным, после нужно просто доживать, не ставя никаких целей и не строя планов. Шансы столкнуться с таким отношением выше, если женщина живет вдали от крупных городов.
В некоторых больницах появляются должности онкопсихологов, но в целом проблема стоит довольно остро, особенно при отсутствии поддержки от близких. Убедить человека в том, что все получится или, наоборот, что в его случае не надо даже пробовать, относительно просто. Сложность в том, чтобы, не бросаясь в крайности, помочь женщине принять мысль, что беременность возможна. Нужно пробовать, но нет гарантий.
В России есть федеральные научные центры, где таким женщинам успешно помогают — по системе обязательного медицинского страхования. Попасть туда из регионов непросто. Как показывает опыт, шанс, что врачи по своей инициативе предложат проконсультироваться в таком центре и дадут туда направление, невысок. Вероятно, причина в том же: некоторые специалисты не знают о возможностях современной отечественной медицины. Но при наличии упорства, готовности самостоятельно искать информацию и тратить деньги на первичные консультации и поездки получить помощь от государства все же можно.
Результаты моих анализов показали, что фертильность не восстановилась. Нас это очень расстроило, но мы не отказались от планов. Возможно, нам, как и во время лечения рака, помогло то, что мы верующие люди. Мы решили делать все, что в наших силах, и довериться Богу. Это не означало, что мы можем расслабиться. Ближайший медицинский центр, где занимались проблемами фертильности, был расположен более чем в полутораста километрах от нашего дома. Мы были готовы к тому, что ездить туда придется не один раз.
Я записалась на консультацию к одному из ведущих специалистов, но получить ее не смогла — из-за пандемии COVID-19. Единственным способом добраться до медицинского центра для меня тогда была поездка на общественном транспорте. Риск подхватить новую и опасную болезнь мне показался слишком высоким. Кроме того, многие медицинские учреждения начали сокращать объем оказываемых консультаций до экстренных, врачи тоже болели или переходили на работу в госпитали для пациентов с COVID-19. Новая неудача воспринималась гораздо тяжелее. Иногда было ощущение, что всё против нас.
Кроме рождения своего ребенка, есть еще один способ стать родителями — усыновление. Эта непростая и в обычное время процедура во время пандемии стала еще менее доступной: детские дома закрыли на карантин. У нас с мужем были разговоры об этом, но мы не решились на какие-либо действия. Родительство — большая ответственность, и оно требует много терпения и любви. Важно быть честным перед собой и понимать, что если ребенок не родной, а родительского опыта нет, то терпения и любви потребуется гораздо больше. Принимать такое решение в подавленном состоянии, руководствуясь своими эмоциями, глупо. Маленький человек не должен превращаться в подопытного для реализации амбиций и борьбы со страхами приемных родителей.
Ввод ограничений сильно повлиял на жизнь каждого. Психологическое давление на людей росло. Страхи, неопределенность и постоянное обсуждение COVID-19 вокруг утомляли. Хотелось спрятаться от этого, но приходилось адаптироваться. Привыкать работать из дома, ограничивать живое общение. Пострадало и то, что продолжало приносить мне радость, несмотря на проблемы со здоровьем: я была вынуждена отменить все творческие поездки. Пандемия жестко ограничила возможность самореализации для огромного количества людей. Для меня она стала препятствием не только как для потенциальной матери, но и как для фотографа.
Многие люди, вылечившиеся от рака, получают психологические травмы, им сложно противостоять большему количеству проблем. Часто страхи продолжают преследовать даже после успешного лечения. Благодаря поддержке близких мне удалось справиться и с этим. В очередной раз мне пришлось принять ситуацию, а фотография снова стала для меня формой арт-терапии. Я начала снимать несколько историй, в том числе делать автопортреты нашей семьи во время пандемии.
Во время ограничений и самоизоляции нам всем пришлось искать баланс между общими и индивидуальными желаниями и интересами. Для некоторых семей эти жесткие условия стали губительными, но нам, к счастью, удалось научиться быть добрее и терпимее друг к другу. Я узнала, что беременна, через два месяца после введения ограничений в России. В это было трудно поверить. Первая мысль, которая возникла у меня при виде положительного теста, — «это злокачественная опухоль». Анализ крови, подтвердивший высокий уровень ХГЧ, еще сильнее напугал. Только услышав сердцебиение совсем еще маленького ребенка на УЗИ, я поверила. Это было похоже на чудо.
Вдохновленная, я поспешила поделиться новостями с подругой, с которой мы одновременно и по схожим схемам лечились от рака. Даже операции у нас были в один день. Я с радостью рассказала ей о беременности, а она в ответ призналась, что у нее рецидив рака.
Постороннему человеку сложно понять, насколько хрупка радость жизни после онкозаболевания. Нет никаких способов предугадать, будет ли рецидив. Важно ценить каждый момент со своими близкими, особенно если кто-то из них серьезно болен.
Время ожидания малыша было одновременно радостным и тревожным. Было удивительно наблюдать, как мое тело менялось день за днем. Некоторые ощущения были неприятны. Тошнота, усталость и периодическая головная боль напомнили мне время прохождения химиотерапии, но теперь все это было знаком новой жизни внутри меня.
Важнейшее влияние на исход беременности оказывает состояние здоровья человека. Даже годы спустя после лечения организм может не полностью восстановиться от тяжелой химиотерапии. Пандемия не только лишила меня возможности получать специализированные консультации, но и стала дополнительным источником опасности. Критерии были совершенно непонятны, но бывшие онкобольные автоматически попадали в группу повышенного риска тяжелого течения COVID-19. Беременность эти риски усугубляла.
Когда я была на девятом месяце беременности, мои родители заболели коронавирусом. Накануне мы были у них в гостях. Через несколько дней заболел мой муж. Мне пришлось изолироваться в свободной квартире наших друзей. Это был тяжелый период. Я осталась один на один со своими мыслями и тревогами в большой пустой квартире. У меня было много свободного времени, но я не могла ничем заниматься из-за беспокойства о ребенке и родных.
На последней неделе беременности меня ждали в специализированном медицинском центре. Врачи настаивали на кесаревом сечении из-за другого хронического заболевания. До этого я перенесла только одну операцию — мастэктомию, и это был очень болезненный опыт. Я переживала. Мой муж хотел быть со мной во время родов, но из-за пандемии не смог.
Спустя девять месяцев, полных надежд и тревог, я родила мальчика. Мы назвали его Федор — это русская форма греческого имени, означающего «Божий дар».
Я делюсь своей историей, потому что это позитивный пример для других людей, перенесших рак и желающих родить ребенка. Исследования и практика врачей показывают: после онкозаболевания женщина может родить, и ее ребенок будет не менее здоровым, чем дети других. Да, риски для матери повышены. Не бывает полностью идентичных случаев, и каждый раз нужно совместно с командой врачей разрабатывать индивидуальную тактику. Но осознание возможности родить ребенка для бывших онкобольных — это еще и важнейшая психологическая победа, которая может сделать жизнь счастливее.
Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в нашей стране. Мы уверены, что их можно преодолеть, только рассказывая о том, что происходит на самом деле. Поэтому мы посылаем корреспондентов в командировки, публикуем репортажи и интервью, фотоистории и экспертные мнения. Мы собираем деньги для множества фондов — и не берем из них никакого процента на свою работу.
Но сами «Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям. И мы просим вас оформить ежемесячное пожертвование в поддержку проекта. Любая помощь, особенно если она регулярная, помогает нам работать. Пятьдесят, сто, пятьсот рублей — это наша возможность планировать работу.
Пожалуйста, подпишитесь на любое пожертвование в нашу пользу. Спасибо.
Помочь нам
