Улица — дом
Первый «Ночной автобус» в Петербурге у благотворительной организации помощи бездомным «Ночлежка» появился в 2002 году. Темно-синяя «газель», на борту которой было нарисовано оранжевое граффити с узнаваемыми видами города. На стекле надписи «Горячее питание», «Социальная консультация», «Медицинская помощь» и «Одежда». В сущности, за 20 с лишним лет мало что изменилось. «Ночной автобус» по-прежнему остается точкой входа для многих бездомных людей туда, где они могут бесплатно получить помощь, о которой не знали и на которую не рассчитывали, приходя за тарелкой горячего супа.
«Ночной автобус» есть еще и в Москве. Свой первый рейс он совершил в 2020 году.
В брошюре «Ночлежки» указаны адреса и телефоны: как восстановить документы, где переночевать, помыться и постирать вещи, получить одежду. На внутренних дверях автобуса — расписание собеседований на рабочие вакансии в крупных гипермаркетах города, где и по каким дням можно бесплатно сделать флюорографию. Специалистка консультационной службы «Ночлежки» Ксения Ершова отмечает, что с того дня, когда человек впервые пришел к «Ночному автобусу», до его обращения в социальную службу в среднем может пройти от одного до трех месяцев. Но это не точно: есть и те, кто за помощью не обратился ни разу. Выбор остается за человеком.
Журналистка Татьяна Никонова, рассказывая о своем опыте бездомности, объясняла отказ от помощи попыткой «сохранить хоть какой-то контроль над своей жизнью»: «В бездомности ты перестаешь быть субъектом и хозяйкой собственной жизни, постоянно зависишь от чужой доброты, доступа к еде и даже погоды. Ты мало что решаешь, и даже если тебе пытаются помочь, это часто выглядит как еще одно перебрасывание тебя в ситуацию, которую сама не контролируешь».
* * *
Сегодня мой первый рейс. Я встречаюсь с другими волонтерами в Невском районе Петербурга, на улице Полярников. Мы вместе ждем «Ночной автобус» — черный «форд транзит», переоборудованный для раздачи горячего питания. На его левом борту надпись «20 лет на маршруте улица — дом». Деньги на покупку этого автобуса «Ночлежка» собирала в 2017 году: прошлый часто выходил из строя, рейсы отменялись. Благодаря пожертвованиям на покупку нового автобуса удалось собрать больше двух миллионов рублей. Сейчас на авторынке такая машина стоит чуть меньше пяти миллионов. Говорят, «Ночной автобус» никогда не останавливают инспекторы дорожного движения: все знают, куда мы едем и зачем.
Место для встречи волонтеров выбрано не случайно: недалеко первая на маршруте точка раздачи горячего питания — в тупике Агатова переулка, рядом с железнодорожной станцией. Водитель «Ночного автобуса» Илья забирает нас с другими волонтерами около семи вечера. Сегодня в рейсе нас шестеро: водитель, социальный работник, медик и три волонтера.
Здороваюсь со всеми и сажусь на заднее сиденье у окна: слева от меня — пара деревянных костылей. За окном Петербург, тающий в осенней предзакатной дымке. Я еще не знаю, что мне предстоит познакомиться с родным городом заново.
Сначала девочки
Волонтеры начинают распределять между собой обязанности. Их немного: «на горячем», «на хлебе» и «на планшете». Что такое «на планшете», я даже не догадываюсь, поэтому первая трусливая мысль: «Только не я. Только не меня». Мне выпадает быть «на хлебе»: предлагать заранее нарезанный хлеб к легендарному гороховому супу. Легендарному — потому что для его приготовления используют какое-то невероятное количество сливочного масла: несколько килограммов. Я пробовала однажды этот гороховый суп — очень вкусно. Хлеба в сегодняшнем рейсе несколько видов: черный, черный квадратный, он же «питерский серый», и хлеб с изюмом. Последний — самый популярный, про него спрашивают: «А с изюмом сегодня есть?»
Пока мы едем к первой точке, я перечитываю «инструкции», которые мне прислал Андрей Чапаев, руководитель гуманитарных проектов. Инструкции больше похожи на принципы, по которым строится работа «Ночлежки»: «сама по себе помощь “Ночного автобуса” не меняет жизнь клиентов». Клиентами в организации называют тех, кому помогают. «Ночлежка» принципиально отказалась от привычных для НКО формулировок «подопечный» или «благополучатель».
В инструкциях Андрей напоминает, что «мы не терпим хамства, угроз, агрессии, заигрываний по отношению к волонтерам и другим пришедшим к автобусу клиентам». Мой волонтерский опыт небольшой, но за время выездов я не сталкивалась ни с угрозами, ни с хамством.
Правда, конфликты все же случаются, чаще всего — из-за нарушения порядка очереди к автобусу. Как и везде, как и в любых очередях. «Очередь — это принудительное соединение людей, друг против друга раздраженных и в то же время сосредоточенных на общем круге интересов и целей», — описывает очередь писательница Лидия Гинзбург в «Записках блокадного человека».
Однажды на стоянке изощренная матерная перепалка дошла до того, что одна из женщин плеснула чаем в стоящего за ней мужчину. Обошлось без ожогов, вода попала ему на вязаную шапочку и еще долго высыхала темным круглым пятном. Этот случай скорее исключение из правил, потому что на стоянках все друг друга давно знают, и если возникают споры, то сотрудники и волонтеры стараются примирить обе стороны, найти выход.
На стоянках «Ночного автобуса» действует джентльменское правило, когда первыми горячее питание получают женщины, — «Сначала девочки».
Тупик Агатова переулка
Феномен женской бездомности практически не исследован в мире. По данным агентства Validata, в России от 562 до 969 тысяч бездомных женщин. От 15 до 26 тысяч — в Санкт-Петербурге.
Среди женщин, которые приходят к «Ночному автобусу» в тупике Агатова переулка, я узнаю Инну.
Я познакомилась с Инной еще прошлым летом в приюте в Обухове, где она оставалась переночевать. Тогда я работала над материалом о доступности медицинской помощи бездомным. Инна обратилась к медикам за консультацией: не могла спать на боку, мешало уплотнение под мышкой у левой груди. Врач выписала направление к маммологу, но Инна до него так и не добралась. Спустя год Инна признается, что обращаться к медикам ей «некогда», а «эту шишку» она «гасит» алкоголем.
Еще я узнаю Ольгу Ивановну. С ней я тоже познакомилась прошлым летом. Ольга Ивановна обращалась к медикам «Благотворительной больницы» с жалобами на повышенное давление. Сегодня медик-волонтер передает для нее дневник давления, а Ольга Ивановна в благодарность угощает нас конфетами. У Ольги Ивановны есть дом, она выглядит благополучно, и о причинах, по которым она приходит к «Ночному автобусу», можно только догадываться. Отношения здесь со всеми у нее хорошие: постоянные клиенты называют ее по имени-отчеству, крепко обнимают на прощание, кто-то целует в щеку. Ольга Ивановна широко улыбается и, уходя, машет обеими руками.
Когда мы уезжаем из Агатова переулка, солнце уже садится за опору ЛЭП, трещат городские электрички. Там, у железнодорожных путей, на пустыре, стоят самодельные жилища бездомных: шалаши из фанеры и досок. В прошлом году два бездомных, Пончик и Калигула, заживо сгорели в одном из таких жилищ. Что именно стало причиной пожара, непотушенная сигарета, попытка согреться или поджог, сказать сложно.
Однажды мы приехали с «Ночным автобусом» к первой остановке — а наше привычное место занято пожарной машиной. Мигающий синий свет проблесковых маячков заливал пустырь. Пожарные приехали на вызов: одно из таких жилищ сгорело в тот вечер.
«Подходим, не стесняемся»
На окраинах кладбищ Петербурга можно встретить ряды одиночных захоронений. На табличках к ним вместо привычных имени и дат — всего несколько цифр. Так хоронят бездомных, которых не удалось опознать.
Основатель «Ночлежки» Валерий Соколов в статье «Без права на…» о бездомности в Петербурге писал о том, что в 1992 году на улицах города умерло 525 человек, которые относятся к категории бездомных: «Больше половины из них находились в возрасте от 30 до 50 лет». Основные причины смерти — сердечные заболевания, отравления (в том числе и алкогольные), нанесенные увечья, убийства, туберкулез и пневмония, самоубийства и переохлаждение: «Право получить свой последний приют на территории городского кладбища власти Санкт-Петербурга предоставляют бездомным бесплатно».
Осенью «Ночлежка» вместе с проектом «Если быть точным» впервые смогла получить от Росстата наиболее полные данные о смертности бездомных людей по регионам России вместе с причинами смерти. В 2023 году в России умерло больше 57 тысяч бездомных людей, эти цифры сопоставимы с населением Воркуты. Бездомные люди в среднем умирают почти на 20 лет раньше, чем люди, у которых есть дом: это значит, что бездомные редко доживают до пенсии. В этом году в Петербурге умерли 1532 бездомных человека.
Выезжаем на КАД: так быстрее и, может быть, удастся избежать вечерних пробок. Я остаюсь сидеть у окна и долго всматриваюсь в прозрачные шумоизоляционные щиты вдоль дороги: на них черные трафаретные рисунки силуэтов летящих птиц.
Водитель Илья включает песню группы New Order «Ruined in a Day»: «Some people like to deceive you while others may feel that they need you. But I do the best that I can I keep my world in my hands» («Некоторые люди любят обманывать тебя, в то время как другие могут чувствовать, что они нуждаются в тебе. Но я делаю все возможное, чтобы держать свой мир в своих руках»).
В 2022 году «Ночлежка» собрала на «Яндекс.Музыке» плейлист «Ночного автобуса»: «Волонтеры старой школы вспомнят, как несколько лет подряд в петербургском “Ночном автобусе” жила традиция слушать джаз, проезжая Каменный остров. А завершается обычно плейлист треком “Закат на Невском”. Это музыка тишины в сердце, самых важных мыслей и смолкших разговоров».
Мы приезжаем к железнодорожной платформе Лигово, стоянка со стороны Старо-Паново. Здесь свалка: строительный мусор и мебель, покрышки, по периметру бетонные блоки с торчащими ржавыми крючьями. Содержимое мусорных баков разворошил ветер или птицы. В следующие рейсы мне будет казаться, что с каждым нашим приездом свалка будет расти и расти, захватывая все больше пространства вокруг.
Рядом аэропорт Пулково, и над «Ночным автобусом» с гулом взлетает самолет. Среди клиентов «Ночлежки» Руслан — бывший механик, который, не поднимая головы, на слух, по звуку двигателя, может определить, какой самолет сейчас над нами. Руслан заключил контракт с Министерством обороны, чтобы поехать на СВО, но уже вернулся. Подробностями делится неохотно, но рассказывает, что родился в рубашке.
Лигово отличается от других остановок на маршруте «Ночного автобуса» тем, что у большинства людей, которые приходят получить горячее питание, есть крыша над головой. Здесь редко едят у автобуса, а все чаще протягивают пластиковые контейнеры: «Положите мне — и я уйду».
По контейнерам, которые люди приносят с собой, можно определить, где сегодня останется ночевать человек: дома или на улице. Контейнеры, которые приносят из дома, чистые, вместительные, иногда цветные и с плотной крышкой. Контейнер бездомного человека — какой придется. Чаще всего это емкости от продуктов: поцарапанные ведерки из-под майонеза или квашеной капусты, круглые упаковки из-под сливочного масла, глубокая пластиковая тарелка, которая сверху накрывается такой же, а потом туго завязывается пакетом. Однажды я наливала гороховый суп в черный термос с узким горлышком. Термос принадлежал молодому человеку в бежевом пальто — как у Бананана в «Ассе» Соловьева. На вид ему не больше 20 лет. Его била крупная дрожь, и он все время смотрел в одну точку, перед собой. Мужчины в очереди перешептывались: «Жалко этого бедолагу».
В «Ночном автобусе» сначала подают горячее питание: суп или плов. На стол ставится общая тарелка с солью и контейнер с пластиковыми ложками. Ложки выдает волонтер. Когда все поели, можно прийти за добавкой. Волонтер «на горячем» зазывает: «Кому добавки? Подходим, не стесняемся!» Новую порцию — в новую тарелку. Уже потом волонтеры наполняют контейнеры, которые клиенты оставляют на краю автобусного кузова. Термос с горячим питанием закручивают на винты и открывают термос с горячим чаем. К чаю есть вафли в шоколадной глазури или печенье «Юбилейное». Однажды была творожная запеканка.
Сегодня к чаю вафли. Я передаю их в руки одной из клиенток, которая что-то прячет за пазухой. Поймав мой взгляд, она доверительно приоткрывает воротник и показывает мне мягкую игрушку — плюшевого медведя. Взяв сладкое к чаю, что-то ласково приговаривая шепотом, «угощает» игрушку и только потом ест сама.
Наливаем чай. На дне термоса остаются мелкие чаинки, которые неизбежно попадают в стакан. Один из клиентов шутит про чифирь и беззлобно вспоминает: «На зоне такое не давали». После освобождения из мест лишения свободы он устроился работать охранником.
Женщина вежливо отказывается со словами «Чай надо пить дома».
— А если нет дома?
— Девочка, здесь у всех есть дом, — с достоинством отвечает она, качая головой.
Уезжая из Лигова, я вижу в окно, как люди не спеша разбредаются. Кто может, по домам. Неоновый виадук висит неуклюжей летающей тарелкой над теми, кто остался.
«Не бояться людей»
Следующая остановка: кладбище «Остров Декабристов».
Здесь в братской могиле похоронен мой прадедушка, Александр Курносов. Он жил на Васильевском острове, на Малом проспекте (тогда он назывался проспектом Железнякова) в коммунальной квартире с женой и детьми. Умер в феврале 1942 года: не пережил голода и холода той блокадной зимы.
«Ночной автобус» останавливается у ворот кладбища, и сейчас моя очередь быть «на горячем». Я надеваю перчатки и зачерпываю густой суп со дна термоса. Всего у нас шесть термосов с супом: по полтора на каждую стоянку. К «Острову Декабристов» три термоса стоят пустые. Я очень стараюсь и сосредоточена: держу тарелку над термосом, чтобы ничего не разлить. С непривычки от напряжения у меня немеет кисть. Уже совсем стемнело, и лица людей выхватывает из темноты свет кузова «Ночного автобуса». Ставлю порцию на стол, приговаривая: «Осторожно, горячо» и «Приятного аппетита». Я очень быстро переняла привычки других волонтеров. В ответ слышу: «Через ваши руки нас кормит Господь». Один из клиентов подходит за добавкой:
— Можно мне одну шлепку?
— Прошу прощения, шлюпку? — Я сразу представила, будто тарелка и правда напоминает маленькое суденышко.
— Шлепку! Шлеп, — смущенно улыбаясь, клиент показывает в воздухе жест, которым опрокидывают половник. — Шлеп, и все!
Это уже третья остановка, но на каждой я слышу вопрос: «Как дела у Кости?» Костя — бессменный водитель «Ночного автобуса». Сейчас Костя на больничном. Шестой год Костя проводит «в поле», как говорят его коллеги, то есть на выезде. Выезжать в рейс каждый вечер пять дней в неделю — большой стаж для такой работы. Для людей, оказавшихся в кризисных ситуациях, Костя стал тем человеком, которому они могли довериться, когда доверять кому-то снова было очень сложно. Многие потеряли работу из-за обмана работодателя — например, в «работных домах». В «работных», или «трудовых», домах чаще всего оказываются бездомные, люди, остро нуждающиеся в деньгах, но в таких местах они работают бесплатно или за очень низкую оплату.
У кого-то украли документы. Кто-то стал жертвой мошенников. Кого-то выгнали из дома родственники: родители — детей, дети — родителей.
Андрей говорит, что водитель «Ночного автобуса» — это не только про категорию В и безаварийный опыт вождения: «Не бояться людей. Если не человеколюбие, то человекопонимание точно».
На вопрос, может ли женщина стать водителем «Ночного автобуса», Андрей отвечает, что такое случалось, когда была нужна подмена на рейсе, но в экипаже обязательно должен быть кто-то из мужчин, из соображений не только безопасности, но и «грузоподъемности»: один термос весит около 18 килограммов.
Костя Ведро
С Васильевского острова мы едем на север. Дорога ведет через исторический центр города. Часто вижу рекламу «Африканские верблюды в цирке “Автово”». Когда проезжаем по Могилевскому мосту, в окне на долю секунды мелькает огромный черный баннер на проспекте Римского-Корсакова «Тебя легко любить».
Пишу из автобуса подруге. Она признается, что давно хочет стать волонтером, и записывает голосовое сообщение: «Света, про “Ночлежку” я знаю еще с 2012 года: слежу за ними и восхищаюсь. Мы готовили кофе для их волонтеров. А “Ночной автобус”… Как будто бы, я не знаю… Одна из достопримечательностей? И настоящих ценностей этого города, да».
Наша последняя стоянка — у станции метро «Лесная». Здесь к «Ночному автобусу» приходят часто люди в алкогольном опьянении или после употребления ПАВ, поэтому это «самая веселая» стоянка. Бытует мнение, что именно из-за зависимостей люди становятся бездомными. Но обычно наоборот: чаще зависимость появляется, когда человек уже оказался на улице, а алкоголь позволяет ему согреться и забыться.
На последней стоянке я снова «на горячем». «На планшете» за все свои выезды так и не стояла, но пользоваться научилась. Волонтер с планшетом регистрирует каждого клиента «Ночного автобуса», ведет большую базу данных.
На стоянке знакомлюсь с завсегдатаем Костей. У Кости тонкие черты лица, черные волосы торчат из-под кепки. Костя подружился здесь со всеми: и с бездомными, и с волонтерами. На улице его прозвали Ведро, потому что у Кости всегда с собой самые большие, похожие на ведра, контейнеры — он делится с теми, кто не смог добраться до «Ночного автобуса». На прошлом выезде Костя находит в своих вещах маленькое пустое ведерко с ручкой и крышкой: «Ребята, кому контейнер? Есть контейнер! Ребята! Чистый!»
Костя редко ест сам: мы приезжаем на последнюю стоянку после 23:00, и он говорит, что в такое время уже не станет ужинать. Костя забирает две тарелки горячего супа и два стаканчика чая для знакомой Лены, которая опаздывает. Когда мы уедем, Лена так и не придет: Костя оставит для нее суп и чай под деревом в парке.
Все, что остается после рейса, мы отдаем Косте. Перед этим я несколько раз выкрикиваю: «Кому добавки? Все поели?», выжидаю, пока кто-нибудь не придет, и ссыпаю Косте в пакет весь оставшийся хлеб: черный и черный квадратный, он же «питерский серый». Хлеба с изюмом уже не осталось.
В октябре похолодало, и «Ночлежка» открыла пункты обогрева: большие, отапливаемые дизельными пушками палатки, в которых можно переночевать, документы никто не спросит. Такие палатки рассчитаны на 50 человек, но не существует понятия «максимальная заполняемость»: никому не откажут. Я спрашиваю у Кости, будет ли он ночевать сегодня в палатке обогрева, которая недалеко от этой стоянки. Костя говорит, что в палатке шумно из-за тепловой пушки: «А в парадной хорошо. Тепло. И тихо».
— Жильцы не против?
— Не против, — улыбается Костя. — Говорят, «если будешь вести себя тихо, оставайся до мая».
Сегодня Костя останется ночевать у друзей на Васильевском острове: в вагончике, где он жил раньше, уже холодно.
С наступлением холодов бездомный человек обращается за медицинской помощью при ожогах, которые может получить в попытке согреться у костра, или при обморожении, когда засыпает в сугробе, не добравшись до «Ночного приюта» или пункта обогрева. Прошлой зимой за помощью обратился бездомный с большими лопнувшими пузырями от ожогов на руках. На вопрос, что произошло, он распахнул куртку, под которой оказался вязаный свитер в прожженных дырах. Кто-то поджег на нем одежду, когда он ночевал в парадной («Я просыпаюсь оттого, что я горю»).
Руками он пытался потушить себя.
«Сила незначительного»
Возвращаемся уже за полночь. Неделю назад в небе над городом зависла желтая луна. Мой друг, журналист и поэт Илья Семенов, написал стихи:
Ветрено к ночи и
так хорошо, что стыдно
я говорю: смотри
этой луне
хочется дать таблетку
от гепатита.
«Ночной автобус» нужно припарковать во дворе реабилитационного приюта на Боровой улице. Это самый большой приют для бездомных в Петербурге, он рассчитан на 52 человека.
Сейчас во дворе на Боровой проходит выставка фотографа Алексея Крупника «Сила незначительного»: черно-белые фотографии, рассказывающие о волонтерах «Ночного автобуса» и работе проекта. «Ровно год назад я выехал в первый рейс “Ночного автобуса”. Желание помочь другим было тесно сопряжено с желанием помочь себе найти хоть какой-то смысл в изменившемся ландшафте. В итоге “Ночлежка” стала для меня местом обоюдной помощи. Рейсы — не страшно. Хотя и волнительно», — рассказывает о своей работе автор.
Мы с Ильей внимательно рассматриваем один из снимков, и оба не можем узнать, что это за стоянка: наш автобус, очередь, а на заднем плане — индустриальный городской пейзаж, дымящие трубы котельной. Оказалось, что это «Ночной автобус» в Москве. Точек «Ночного автобуса» в Москве три: неподалеку от Комсомольской площади, в Новогирееве и у «Щелковской», фактически посреди промзоны.
К воротам приюта подходят мужчина и женщина. Кроме них на улице никого, только один из жильцов соседнего дома вышел погулять с собакой. Собака без поводка и, убегая от хозяина, вьется у наших ног. Мужчина улыбается сквозь седую бороду и хрипит: «Такой же бродяга, как я».
«Бродяга» оказывается бездомным. С женщиной они незнакомы, она пытается ему помочь — устроить в «Ночлежку», но в это время приют уже закрыт. В приют человек может заселиться только после личной беседы со специалистом по социальной работе и при условии, что найдется свободное место. Кажется, что ситуация патовая: уже холодно, приют закрыт, а ночевать негде.
Илья находит выход: «Я здесь жил рядом, на Расстанной улице. У меня есть ключ. Я открою. Это лучше, чем на улице». Мужчина вздыхает, разводит руками и соглашается: «В подъезд так в подъезд».
После первого рейса я вернусь домой очень поздно: метро уже закроется, на пригородную электричку опоздаю. Возвращаюсь на такси, захожу в круглосуточный «Перекресток» рядом с домом, чтобы купить воды. У касс самообслуживания мы с охранником молча киваем друг другу. За столиком неработающего кафе в супермаркете спит бездомный человек, опустив голову на сложенные накрест руки.
С наступлением осени и первых заморозков бездомный человек будет пытаться найти место, где он сможет согреться: станции метро, вокзалы, парадные, подвалы и чердаки, круглосуточные кафе — например, «Бургер кинг». Как повезет. Человеку за столиком сегодня повезло. Я оборачиваюсь на охранника, и он разводит руками: точь-в-точь как мужчина у ворот приюта.
Уже ночью я отправляю подруге анкету, которую нужно заполнить, чтобы стать волонтером, а сама точно понимаю, что буду волонтерить тут и дальше. Во вкладке на сайте «Ночлежки» написано: «Волонтеры — это обычные люди, которые посвящают часть своего свободного времени помощи тем, кому она нужна».
В «Ночном автобусе» со мной рядом едут обычные люди.
Лучшие люди моей большой страны.