«Тут не бьют по рукам»
В девяностые годы два педагога из закрытого города Новоуральска решили открыть группу для детей с особенностями здоровья. Прошло 15 лет, и их идея переросла в целый инклюзивный комплекс, который сегодня занимает чуть ли не половину поселка Верх-Нейвинского. На его территории занимаются 65 взрослых и 40 детей, а некоторые и живут в поселке. И местные не против, что довольно удивительно для нашего времени. «Такие дела» отправились в Верх-Нейвинский, чтобы посмотреть на это своими глазами
Верх-Нейвинский — маленький поселок в Свердловской области. Со станции его видно как на ладони: стоит на холмистом берегу водохранилища. Биографию поселка можно описать буквально в нескольких словах: XVII век, старообрядцы, горнозаводчики, цветная металлургия. В Верх-Нейвинском проживает чуть больше четырех тысяч человек. Большинство работают на заводе или ездят на заработки в ближайший город Новоуральск, а то и за 80 километров в Екатеринбург. Досуг как у всех: спортплощадка, рыбалка, магазин «Красное и белое». Как и везде, местные жители ругают плохие дороги и перепады напряжения в сети, ежедневно бредут из дома на работу мимо памятника Ленину и дореволюционных руин. И, как и большинство сограждан, рапортуют: «Жить нам комфортно. Лучше, чем в городе».
И все-таки кое-что отличает Верх-Нейвинский от таких же ничем не примечательных поселков. Здесь есть «Благое дело».
«Как проехать в “Благое дело”?» — этот вопрос местные слышат постоянно. Ответить могут даже дети. На улицах поселка установили специальные указатели. В Верх-Нейвинский периодически приезжают большие группы гостей, потому что о «Благом деле» — НКО, помогающей людям с особенностями здоровья, — известно по всей Свердловской области и за ее пределами. На территории поселка расположен целый социальный комплекс: творческие мастерские, Центр инклюзивной культуры и несколько квартир для сопровождаемого проживания.
Люся. «Растите, дети мои!»
Утро. В сувенирной мастерской «Благого дела» громко играет радио. Ему вторит на расстроенной гитаре Люся Кропачева 39 лет. У гитары всего четыре струны, но Люсе это неважно: она закрывает глаза и вслушивается в нестройные звуки.
Рядом супруги Женя и Дима сосредоточенно готовятся к новому трудовому дню. Женя выставляет кружки, на которые будет наносить рисунок. Дима достает витражное стекло для будущих брелоков в виде ангелов.
Женя, Дима и Люся дружат много лет. У них схожая судьба: детство — в детском доме, взрослая жизнь — в одном ПНИ на западе Свердловской области. Там они познакомились и сдружились. И сбежали оттуда почти вместе.
В 2020 году Женя и Дима впервые оказались в «Благом деле», всего на пару недель. И вскоре покинули свой ПНИ навсегда. Поселились в Верх-Нейвинском, поженились, взяли квартиру в ипотеку и даже завели собаку. Они долго звали к себе Люсю. Но она боялась.
«Многие люди из интерната не хотят уезжать, — объясняет Люся. — Я тоже не могла, когда меня в первый раз позвали в “Благое дело”. Страх был. А потом локти кусала, страдала, ревела. Ругала себя последними словами! Да что же я вечно кому-то уступаю? А начальство [в ПНИ] могли так “заговорить”. Они рабочих людей держат как “Отче наш”! Кто еще у них будет работать за 1,9 тысячи рублей в месяц? А я в столовке отпахала 30 лет от звонка до звонка! Устала сильно. И больше не хочу».
О прошлой жизни в ПНИ Люся рассказывает взахлеб. Вспоминает, как они распивали чай в туалетах и прятали от санитаров собственные чайники под кроватью, потому что держать их было запрещено. Как всем закупали по две пары обуви раз в пять лет и одинаковые панталоны вместо нижнего белья, а на остальное нужно было копить самим с остатков пенсии. Как их выпускали за ограду ПНИ на несколько часов всего раз в неделю — во вторник. Вторник в интернате называли «святым днем». Как в дни проверок нельзя было даже прилечь на свою кровать. Как ей вырвали все передние зубы, потому что компетентного стоматолога в ПНИ не было. Как она почти каждый день чистила по 50 килограммов рыбы на обед и ужин. И как потом бегала по всему интернату — лишь бы помыться после смены в столовой. А когда директор установила новое правило — баня только один раз в неделю, Люся взвыла.
В 2023 году кураторы «Благого дела» вновь предложили Люсе уехать из ПНИ. И она решилась. Собрала свои вещи в пару пакетов, упаковала купленные на пенсию по инвалидности телевизор, чайник и утюг, надела резиновые сапоги, потому что зимних у нее тогда не было, и навсегда покинула интернат…
«До-ом! Мой люби-имый дом!» — распевает Люся, заходя в квартиру, которую она уже полтора года делит с соседкой Леной. Квартиру в Верх-Нейвинском временно предоставило им «Благое дело». Периодически их навещает куратор сопровождаемого проживания Татьяна Мельникова: помогает осваивать бытовые навыки, правильно распоряжаться финансами, ходит с ними по магазинам и сопровождает в поездках. С другими, более молодыми ребятами кураторы «Благого дела» могут находиться постоянно, даже ночевать с ними в квартире.
— Когда Люся к нам только приехала, она была рассеянная, постоянно спрашивала разрешение на все, — вспоминает Мельникова. — Боялась стиральной машинки, не умела пользоваться плитой и мультиваркой. Но ничего, она быстро научилась. Очень хозяйственная девушка.
— Есть большая разница между интернатом и волей, — добавляет сама Люся. — Тут не бьют по рукам. А там били. Когда бьют по рукам, у тебя ничего больше не получится. Изюминка пропадает. Потому первое время мне в «Благом деле» дико было, я постоянно спрашивала: «А че можно? А мое мнение нужно?»
Первое, о чем спросили Люсю в «Благом деле»: будет ли она работать? Каждому новенькому предлагают устроиться в одну из семи мастерских. Можно валять тапочки, игрушки и шапки из шерсти, можно шить постельное белье и шоперы, можно заниматься керамикой, вырезать по дереву, складывать из бумаги упаковки и пакеты, делать сувениры или помогать с уборкой помещений. За эту работу «Благое дело» выплачивает ребятам зарплату. При этом они могут в любой момент поменять вид деятельности.
Люся попробовала себя во всех мастерских и быстро поняла, что глина — это ее. Раньше она никогда не занималась керамикой, но за несколько месяцев освоила это дело и стала одним из лучших мастеров. Куратор керамической мастерской ее очень хвалит, говорит, что у нее «золотые ручки». Лучше всего у Люси выходят маленькие фигурки ангелов, всего пару сантиметров высотой, — это символ «Благого дела». Своих ангелов Люся называет «малышами».
В середине дня Люся вместе со своей подругой из керамической мастерской Лизой идет в огород «Благого дела», который находится у соседнего дома. Там она впервые в жизни выращивает собственный урожай.
Люся открывает дверь в теплицу и застывает в проходе. Смотрит на помидоры.
— Ну как урожай? — спрашиваем ее.
— Да понятия не имею! Понимаешь, первый раз выращиваю помидоры. До этого только картошка была.
В нагретой солнцем теплице душно. Помидоры выросли до полуметра в высоту и вовсю цветут. Люся и Лиза садятся на корточки и принимаются выпалывать сорняки.
«Каждое утро к помидорам прихожу и разговариваю с ними: “Растите, дети мои!” — несется из-за кустов Люсин голос. — Моя цель — хороший урожай. Я его охраняю! Мне нравится работать, нравится уставать, потеть как не знаю кто. Потому что это… смысл жизни. Да-да! Человек, если работает, он живет».
В детстве, в детдоме, Люся мечтала стать поваром. Обожала смотреть передачи про готовку, представляла, как сама будет готовить изысканные блюда. Но к плите в ПНИ ее не подпускали. Осуществить мечту детства удалось только полтора года назад, когда она начала самостоятельную жизнь в Верх-Нейвинском. Тогда же постепенно стали сбываться и другие ее давние желания: съездить на Новый год в Екатеринбург, увидеть елку, побывать в кинотеатре.
«Сейчас мечты серьезнее, — признается Люся, выглядывая из-за помидоров. — В этом году я поставила цель — съездить на море. Никогда его не видела. А со следующего года хочу копить на собственную квартиру в Верх-Нейвинском. Уютную и маленькую, чтобы в ней мне было хорошо».
Уральский Ватикан
НКО «Благое дело» возникла в закрытом городе Новоуральске. В конце девяностых два педагога, Вера Симакова и Светлана Зуб, поняли, что для детей с инвалидностью в их городе нет никаких занятий. Придумали устроить для них группу дополнительного образования. Дети росли, и скоро организаторы решили, что нужно что-то большее. Так в 2005 году появился центр трудовой и художественной терапии для взрослых людей с инвалидностью «Благое дело».
Реализовать такой проект в закрытом Новоуральске было очень сложно, поэтому организация переехала в соседний поселок Верх-Нейвинский. Там, на территории заброшенного детского сада, летом 2005 года появились первые мастерские «Благого дела». Но основными благополучателями остались ребята из Новоуральска. Вот уже 20 лет они приезжают в поселок на машинах и автобусах — каждый будний день, чтобы тут работать и творить.
«Я даже не знала, что у нас столько инвалидов. А их к нам автобусами привозят! — говорит сотрудница столовой “Благого дела” Вера Митюнина. Сама она местная, из Верх-Нейвинского. — В первый раз мне было удивительно, не знаю как сказать… Но быстро привыкла. А теперь с каждым знакома: принесу, помогу. И ребята ко мне так хорошо относятся!»
На постоянной основе в «Благом деле» сегодня занимаются 65 взрослых и 40 детей с особенностями здоровья. Часть из них попала в организацию из свердловских психоневрологических интернатов и детских домов. Именно они в основном участвуют в проектах сопровождаемого проживания и учатся самостоятельной жизни в одной из квартир, которые находятся в Новоуральске и Верх-Нейвинском.
Совершеннолетние могут работать в мастерских или помогать на кухне и в уборке помещений. Для всех желающих в организации действуют творческие студии: музыкальная, театральная, танцевальная, художественная. Эти занятия с 2022 года проходят в Центре инклюзивной культуры — еще одно заброшенное поселковое здание, которое отремонтировало «Благое дело». Там же проходят конференции, выставки, кинопоказы, квизы и караоке для всех жителей Верх-Нейвинского. И в целом в «Благое дело» вечно приезжают с мастер-классами и выступлениями артисты, музыканты и художники. А до 2022 года НКО посещали гости из-за границы.
«Когда я работал в 2020–2023 годах в “Благом деле”, ощущения, что ты живешь в поселке, вообще не было, — говорит житель Верх-Нейвинского Сергей Бородин. — Ты как будто за границей находишься. Здесь всегда было очень много движухи. Если мы возьмем условный Рим, то “Благое дело” — это Ватикан. Местные жители знают об организации, но особо не понимают, что в ней происходит. “Благое дело” пытается взаимодействовать и с администрацией, и с населением, но дороги между ними не налажены. Может, это и к лучшему: никто никому не мешает».
Для верхнейвинцев ребята из «Благого дела» давно уже свои. Местные жители привыкли к особенным соседям и теперь вместе ходят за покупками, поливают цветы возле дома и мечтают об одних и тех же вещах.
«Раньше ведь как было, в советское время, с инвалидами? Мы их не видели. Если только один-два. И все на них пальцем тыкали, — говорит Вера Митюнина. — А теперь во всех магазинах с ними здороваются, помогают что-то выбрать. Никто ничего плохого нашим ребятам не делает, а даже заступаются».
Однажды новая сотрудница одного из продуктовых магазинов нагрубила Никите, помощнику Веры Ивановны на кухне. Этот взрослый, на первый взгляд, парень, который шустро убирается на кухне, отлично режет овощи и любит намывать полы до блеска, сразу же плачет, если на него повысить голос. Когда это случилось в магазине, продавщицу пристыдили все сотрудники, а потом и вовсе уволили.
Артем. «Я долго шел к вальсу»
«Раз, и два, и три! Два, два, три!» — руководитель танцевальной студии «Благого дела» Елена Гнусарева отсчитывает такт и показывает движения латинского танца: восьмерка бедрами, шаг в сторону, подставили ногу.
Позади нее три ученика: сотрудница «Благого дела» Виктория, Коля из деревообрабатывающей мастерской и Артем Лаврушенко из бумажной мастерской.
Коля и Вика уже освоили базовые шаги, а Артем спотыкается. Елена Гнусарева помогает ему разобрать движения: выставляет ноги, руки, поворачивает туловище в нужное направление. В паре Артем быстро усваивает танец и уже под музыку выдает движения почти без запинки.
«Эта латина мне еле дается. Хотя я и к вальсу тоже долго шел, — признается Артем. — Но ничего, разучил, мы потом побеждали на разных конкурсах».
С рождения Артем очень плохо видит. Очки с толстыми линзами едва помогают ему уловить очертания больших предметов, а все остальное расплывается в тумане.
«В детстве зрение было лучше, — говорит парень. — Играл в компьютер, бегал во дворе с друзьями из школы. Как-то проще было. Но сейчас я могу гулять только с мамой. Не потому, что я маменькин сынок, а потому, что… не вижу».
Несмотря на проблемы со зрением, танцы Артем любит и занимается ими уже много лет. До этого он выступал с сольными песнями и играл на африканском барабане джембе в музыкальной группе «Благого дела». В 2021 году, когда группа распалась, Артем взялся за акустические барабаны. Говорит, у него всегда «в душе был ритм».
Весной 2024 года Артем накопил на электронную установку и начал репетировать дома. Такой инструмент не мешает соседям, потому что звук слышно только в наушниках. Но сейчас, спустя год, Артем мечтает уже о более профессиональном инструменте, который стоит в разы дороже.
Еще Артем участвует в постановках театральной студии «Благого дела». Всем особенно запомнилась его главная роль в «Маленьком принце». В общем, парень нашел себя.
«Не знаю, как бы жизнь сложилась, если бы не “Благое дело”, — говорит Артем. — Когда я попал сюда, мне было 16 лет. Меня позвала директор Вера Игоревна (Симакова — основательница “Благого дела”. — Прим. ТД), потому что мы жили в соседних домах в Новоуральске. Сначала было страшновато, много взрослых людей. А в итоге меня приняли».
Сейчас Артему 32 года. После танцевальной репетиции он возвращается в бумажную мастерскую. Здесь он на ощупь сгибает прямоугольники крафтовой бумаги — будущие маленькие пакеты для сувениров.
«Раньше я два года работал в фетре и шерсти: мы там тапочки валяли, — объясняет Артем. — Был в керамике, делал большие горшки для цветов. Я все воспринимаю, учусь, познаю… Надо развиваться. Работать и танцевать. Жизнь такая короткая».
Коля. «Внутри себя проявляешь силу»
В деревообрабатывающей мастерской пахнет опилками, шумят станки и играет радио. Здесь делают различные фигурки, ложки, подставки и другие сувениры. Здесь работает Коля Зорин. Ему 38 лет, и 18 из них он ходит на работу и занятия в «Благое дело».
— В 12 лет я пошел в первый класс. Меня долго не хотели брать, но учебы добилась моя мама. Окончил [коррекционную] школу в 23 года, — рассказывает свою историю Коля. Все это время он шлифует небольшого деревянного ангела. — Сначала я в швейной мастерской был, потому что еще в школе научился шить фартуки и прихватки. А потом перешел в деревообрабатывающую, но первое время ломал головы ангелам, которых шлифовал. А теперь я правая рука Юрия Васильевича! Деньги зарабатываю тут.
— Коля, а что такое деньги? — спрашивает руководитель деревообрабатывающей мастерской «Благого дела» Юрий Лужков.
— То, что можно считать, — беззаботно улыбается парень. — Деньги — это как кормить себя. Кормить родню.
Коля — единственный мужчина в семье. Мать растила его одна. В Новоуральске, где они проживают, из родни только тетя, остальные родственники в Екатеринбурге.
Когда Коля попал в «Благое дело», его маме стало намного легче. Здесь парень стал лучше ходить и говорить. С рождения у него детский церебральный паралич (ДЦП): раньше ноги заплетались и стояли елочкой.
Но теперь признаков ДЦП у Коли даже не видно. И вообще сейчас он пловец, балалаечник и танцор. В Новоуральске ходит в бассейн, танцует и играет на балалайке в студиях «Благого дела». Говорит, что преодолел свой ДЦП ради искусства.
— Ты внутри себя проявляешь силу, — философски замечает Коля. — Если ты человек сжатый, то раскрываешься в музыке.
— О чем ты мечтаешь? — спрашиваем Колю.
Он долго молчит, глядит в потолок, потом отвечает:
— Набраться опыта.
— В чем?
— В танцах. Хочу, чтобы люди на меня смотрели и учились у меня. И профессиональным шлифовщиком хочу стать.
Еще Коля мечтает о том, чтобы у его мамы все было хорошо со здоровьем. Ей 73 года. Часто болеет: то поясница, то колени. И все реже выходит из дома. Но Коля маму вытаскивает в парк — как когда-то она сама водила гулять его маленького, с заплетающимися ногами.
— Много у меня трудностей в жизни, — без грусти говорит Коля. — Трудность остаться одному. Если черная полоса случается, если я дома один, мне сложно. К кому обратиться? Все равно родственники где-то там. Кто поможет? А здесь только мама и тетя. Я переживаю за маму, а она волнуется за меня.
— Коля, что такое любовь? — продолжает расспрашивать парня руководитель мастерской.
— Это когда друг друга понимаешь с полуслова, — не думая отвечает Коля.
— А счастье?
— Счастье — это когда человек испытает себя и окружающих, чтобы можно было раскрыться, попросить и доверить.
— Ты счастливый?
— Да.
Лена. «Я ни от кого не зависимая девушка»
После обеденного перерыва Коля Зорин выходит из мастерской на улицу. Там его окликает Лена Гребенщикова. Она сидит на скамейке в голубом платье, подкрашивает губы малиновой гигиенической помадой и улыбается. Рядом с Леной лежат сложенные металлические ходунки.
Коля берет Лену за руку, она поднимается.
— Сейчас я вам покажу кое-что! — вдруг заявляет Лена и встает напротив своего спутника. — Николай, я пойду на тебя. Погодите, я настроюсь. Готов? Отпускай!
Коля оставляет руки вытянутыми и пятится, а Лена на полусогнутых ногах идет вперед. Ей тяжело двигаться, но она улыбается.
— Раньше я так не могла, — с гордостью заявляет девушка.
Коля подхватывает ее на руки.
У Лены, как и у Коли, ДЦП. Но в намного более тяжелой форме. А еще проблемы с сердцем. И никого из родных.
«Я сама отказалась от матери, — серьезно говорит Лена. — В 10 лет. Она пила и приводила домой незнакомых мужиков. Когда меня спросил судья: “Вы останетесь с мамой или будете жить в детском доме?” — я просто сказала: “Нет, мамочка, спасибо”».
А потом, после переезда в детдом, Лена два месяца ревела и мучилась от ночных кошмаров. «Могла только ползать, как черепаха». Руки и ноги не разгибались. Врачи собирали ноги девочки по частям: то выправляли колени, то выпрямляли, то накладывали гипс от пояса до стоп. После трех операций Лена долго ездила на инвалидной коляске. Только с недавних пор начала передвигаться на ходунках. Сейчас она учится ходить без опоры.
В «Благое дело» Лена попала сразу после детского дома. Побывала здесь на мастер-классе в 16 лет и загадала вернуться сюда после выпуска. О мечте узнала директор организации Вера Симакова и лично приехала за девушкой через пару месяцев после ее 18-летия.
Вот уже три года Лена живет в квартире сопровождаемого проживания в Новоуральске и работает в бумажной мастерской. Социальных работниц, которые помогают ребятам справляться с бытовыми задачами дома, Лена называет «мамочками». С ними она делится секретами, просит совета и учится усмирять свой вспыльчивый характер.
«Здесь я научилась извиняться, когда вдруг раскричусь или что-то сделаю не так. Я знаю, каково это, когда на тебя нападают. Такие ситуации часто были в детском доме. Если меня человек обидит, то я через несколько дней о нем забуду, — Лена задумывается и добавляет: — Но вот одна боль у меня все-таки осталась. Связана с моей матерью. Она отдала меня в детский дом. Хотя, возможно, я сама виновата, ведь я отказалась от ее любви, чтобы быть еще счастливей».
Когда Лене очень тяжело на душе, она включает музыку на всю катушку — и боль уходит. А еще она вспоминает, что ее имя с греческого означает «солнечная».
«Я теперь ни от кого не зависимая девушка! — говорит она. — Разве что зависимая от книг. Но это ерунда».
Лена сама покупает себе ходунки, потому что такие, как нужны ей, государство не предоставляет. Еще копит деньги на новый телефон, поездку на море и на концерт любимой корейской группы. Правда, последнюю мечту она называет несбыточной: ведь для этого нужно отправиться в Южную Корею. Но мечтать независимой солнечной девушке в Верх-Нейвинском никто не запретит.
Этим летом «Благому делу» исполнится 20 лет. Но даже на самый маленький праздник у организации не хватает средств. Все эти годы «Благое дело», как и большинство НКО в России, выживало на гранты, поддержку благотворителей и продажу продукции, которую создают Люся, Коля, Женя, Дима и другие ребята в мастерских. Этих средств им хватает лишь на основные расходы. Но если вы решите помочь, организация сможет отпраздновать свой юбилей. Давайте вместе сотворим благое дело.
