Пять утра. Ленинградская область. На заснеженном пустом перроне ждет первую электричку немолодая женщина с сумкой на колесиках. Через два с половиной часа она выйдет на вокзале в центре Петербурга и на метро с пересадкой поедет в больницу. К мальчику, которого никогда не видела
Она не знает, когда вернется домой, через неделю или через два месяца, — тогда, когда мальчика выпишут.
Она — больничная няня. Когда в Петербурге госпитализируют ребенка-сироту, ее задача — лечь в больницу вместе с ребенком на все время лечения. Потому что ни один ребенок не должен оставаться в одиночестве, особенно тогда, когда больно и страшно.
Это очень простая история, если вдуматься. Вместе с домашним ребенком в стационар ложится мама, папа или кто-то из близких родственников. Они меняют памперсы, целуют, утешают, уговаривают потерпеть укол и проглотить горькую таблетку, следят, не отошла ли капельница, не сорвал ли малыш послеоперационную повязку. Дети, живущие в детских домах, оставшиеся без попечения родителей, тоже болеют, нуждаются в операциях и лечении в больничных условиях. Но в штате детских домов нет человека, который будет лежать с воспитанником в больнице. Еще сложнее ситуация, когда в больницу попадает ребенок невербальный, с нарушениями развития, гастро- или трахеостомой. Уход за таким ребенком не скинешь на родителей — соседей по палате.
С неприятной регулярностью в публичное пространство прорываются истории из разных регионов, как ребенка-сироту одного закрыли на весь день в больничном боксе или привязали к кровати. Такой травмирующий опыт негативно сказывается на выздоровлении и сильно снижает эффект от самой удачно проведенной операции. В Петербурге заботу о таких детях-сиротах в больницах взяло на себя общественное движение «Петербургские родители». В одиннадцати детских стационарах работают больничные няни.
Обмануть призвание
Восемь лет назад такой больничной няней по велению души стала Ольга Александровна Павлова. За это время Ольга «полежала» практически во всех детских стационарах Петербурга.
Утешала, обнимала, следила за капельницами и стомами и читала сказки десяткам Димасиков, Евусек, Ванюшек и Надюшек, как она ласково называет своих подопечных. Она помнит их всех.
«Только не пишите про меня очень сахарно, — предостерегает Ольга Александровна. — Дети дают мне больше, чем я им. Это удивительное дело, как они меня заряжают. Когда ребенок с тяжелым органическим поражением мозга расслабляется от того, что ты его обнимаешь и шепчешь всякую ерунду на ухо».
Подопечный фонда «Петербургские родители» на плановой госпитализации в больницеФото: Лиза Жакова для ТД
— То есть вы как бабушка-вампир?
— Да-да! — хохочет она.
В раннем детстве Оля говорила всем, что будет врачом. Но к концу школы мысли про медицинский улетучились. Помогать больным она начала гораздо позже. Теперь думает, что просто проигнорировала в юности свое призвание. В Костроме, где она родилась и выросла, в перестройку было не до призвания. На заре новой экономики попробовала свои силы в бизнесе. Два года тянула небольшой продуктовый магазин. Хотя быстро поняла, что коммерсант из нее никудышный. Ее передергивало, когда коллеги советовали натирать маслом испорченную колбасу и мухлевать с просроченными продуктами. Говорит, не могла людям тухлятину продавать: стыдно было. Но и бросить магазин не могла. Начало девяностых — время было голодное, острый дефицит всего. А ей нужно было задабривать учителей сына, носить в школу мясо и продукты, чтобы не ставили двойки. Учеба ее сыну Мише давалась непросто. К концу девяностых Ольга перебралась к брату в Петербург. Пробовала работать агентом по недвижимости — расселять коммуналки. Но, как и в случае с магазином, продержалась недолго.
«Ну не могу я людей обманывать. А без этого было никак. Сама себя корила, что ради заработка не могу переступить через себя. Наверное, у меня это на генетическом уровне. По маминой линии пять поколений священников. По папиной — купцы-старообрядцы».
В больничные няни Ольга пришла просто по объявлению. До этого несколько лет она работала с лежачими взрослыми — на последней стадии рака, после тяжелых инсультов и травм. Каждый год кого-то хоронила. И в какой-то момент ощутила, что энергетически сдулась. Когда в 2013 году у нее на руках умер запавший в душу Тотик, поняла, что больше не может.
Какую работу она ищет, и сама сформулировать точно не могла. Но на объявление «Организация “Петербургские родители” ищет больничных нянь» откликнулась. А в конце первой отработанной смены поняла, что это именно ОНО. Ничего другого и не нужно. Ухаживая за паллиативными взрослыми, она научилась обращаться со стомами, капельницами и людьми, которые не могут говорить. Но главное — научилась бесконечному терпению. Еще, работая со взрослыми, она на себе начала тестировать памперсы, специальные пеленки, пенки и салфетки по уходу, чтобы физиологически прочувствовать то, на что невербальный человек не может пожаловаться: щиплет, горит, натирает. Поэтому с имеющимся уже опытом в работу с детьми втянулась сразу, страха и неуверенности не было.
Брамс для Димасика
В основном Ольга работает со сложными детьми с различными патологиями развития, с невербальными детьми, с детьми, не способными коммуницировать привычным образом. Говорит, ей нужны сутки, чтобы почувствовать нового ребенка.
Подопечный фонда «Петербургские родители» на плановой госпитализации в больницеФото: Лиза Жакова для ТД
«Был у меня мальчишка-подросток из ПНИ, все его боялись, даже медсестры капельницы ставить не хотели. Пытались криком от него чего-то добиться. А я как-то с ним сразу на одну волну настроилась. И говорила только вполголоса. А чаще напевала. Все наши тяжелые дети любят песни. Это для них что-то медитативное. Даже если слова уже закончились, я отсебятину всякую напеваю, лишь бы мелодию тянуть».
Напевный монотонный вокал, мультики и классическая музыка — беспроигрышный набор няни Ольги. Димасик, с которым Ольга пролежала полтора месяца, предпочитал Брамса. Память Ольгиного планшета забита под завязку, и она может выкрутиться из любой ситуации. Как-то сложный трехлетний подопечный завис на очень навязчивом мультике про синий трактор. И пускался в дикий крик при попытке его выключить. Через два часа от синего трактора взвыла вся палата. Перебрав все записи, Ольга перебила трактор крокодилом Геной. Таких историй у больничной няни в копилке не один десяток. Но главное, постоянно находясь рядом с ребенком, компетентная няня не пропустит ухудшения состояния, новых симптомов.
Наблюдая за работой гастростомы, Ольга заметила признака спайки кишечника, вовремя забила тревогу и уберегла десятимесячного Димку от тяжелой полостной операции. У больничного медперсонала нет ресурсов на такой уход. На одну медсестру в некоторых больницах приходится тридцать боксов.
«Мне главное, чтобы у ребенка все было хорошо. Даже если ребенок не видит и не слышит, если у него органическое поражение мозга, ему все равно страшно. Он же живой. Брошенный в одиночестве ребенок поправляется дольше, и все процессы регенерации идут дольше. Им без нас никак».
Часто индивидуальный подход и внимание ребенку дают заметный толчок его развитию и социализации. Ольга наблюдала несколько раз, когда «списанные», безнадежные дети словно просыпаются.
Мотя с большой от гидроцефалии головой, который совсем не умел пользоваться ногами и все два года в детском доме только лежал. После нескольких недель с нянями встал в кроватке, а к выписке уже начал ходить.
Подопечный фонда «Петербургские родители» на плановой госпитализации в больницеФото: Лиза Жакова для ТД
Только один раз Ольга не провожала при выписке подопечную — разрывалось сердце. Из Екатеринбурга привезли на ортопедическую операцию девочку с врожденной патологией суставов. Полностью интеллектуально сохранная девочка семь лет пролежала в ДДИ в отделении с детьми с органическими поражениями мозга. Она не говорила, не сидела, с ней совсем не занимались. Девочка с колоссальной жадностью, как губка стала впитывать все, что происходило вокруг: людей, информацию, мультики, музыку. Ольга научила ее говорить отдельные слова. И до сих пор сокрушается, что не задумываясь забрала бы Катюшу, будь ей не шестьдесят лет.
«Вы спрашиваете про бытовые условия, но все это не имеет значения. Удобно ли спать, сытно ли кормят… Я в больнице ради ребенка, который болеет. И, пока он болеет, меня волнует только он. Когда мои дети выздоравливают, меня распирает от ликования: йе-е-е-ес, я это сделала!»
А это очень важно, чтобы с каждым заболевшим ребенком рядом был взрослый, который борется и беспокоится только за него.
***
В обязанность врачей и медсестер не входит читать маленьким пациентам сказки, обнимать, успокаивать и держать за руку, когда им больно и страшно. С домашним ребенком в больнице рядом мама, папа или кто-то еще из близких. Ребенок, у которого нет родителей, раньше оставался один. С 2008 года в Петербурге этот пробел заполнили няни общественного движения «Петербургские родители». Это благотворительный проект, который существует за счет частных пожертвований. В наших силах помочь больничным няням быть рядом с детьми и в 2022 году. Работать в пандемию им стало еще сложнее.
Любая ваша поддержка — маленькая сумма или большая, разово или регулярно — очень важна. Чтобы дети не оставались в одиночестве там, где больно и страшно.
Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!
Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в нашей стране и предлагаем способы их решения. За девять лет мы собрали 300 миллионов рублей в пользу проверенных благотворительных организаций.
«Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям: с их помощью мы оплачиваем работу авторов, фотографов и редакторов, ездим в командировки и проводим исследования. Мы просим вас оформить пожертвование в поддержку проекта. Любая помощь, особенно если она регулярная, помогает нам работать.
Оформив регулярное пожертвование на сумму от 500 рублей, вы сможете присоединиться к «Таким друзьям» — сообществу близких по духу людей. Здесь вас ждут мастер-классы и воркшопы, общение с редакцией, обсуждение текстов и встречи с их героями.
Станьте частью перемен — оформите ежемесячное пожертвование. Спасибо, что вы с нами!
Помочь нам
