Остров горя — Валаам

Небольшой карандашный рисунок: коротко стриженный человек лежит на матрасе и смотрит в пустоту перед собой. У него нет рук, нет ног, тело его плотно спеленуто куском белой ткани. Голова человека покоится на подушке и слегка повернута набок. В его пронзительном взгляде не читается ни сожаление, ни вопрос — он как будто застыл, и лицо словно восковая маска: контузия, полученная во время войны, не позволяла этому человеку слышать и говорить. От рисунка веет такой болью и безнадежной тоской, что зрителя в буквальном смысле берет нервная оторопь. Изображение этого человека, имя которого так и осталось неизвестным, — самый знаменитый карандашный рисунок художника Геннадия Доброва, живая цена победы и символ того, как советская власть относилась к ветеранам Великой Отечественной войны с инвалидностью. Рисунок был сделан на острове Валаам в середине семидесятых годов

Летом 1974 года Геннадий Добров отправился на остров Валаам, в располагавшийся на нем дом инвалидов, где жили ветераны Великой Отечественной войны. И был так поражен увиденным горем и заброшенностью, что на протяжении нескольких лет создавал серию рисунков «Автографы войны». Именно на Валааме художник и повстречал неизвестного солдата без рук и ног с застывшим пронзительным взглядом. 

«Он ничего не говорит, он контужен на фронте, его таким привезли откуда-то еще давно. И документов никаких при нем не было — кто он, откуда, где служил?» — вспоминал слова одной из санитарок художник.

Другие герои «Автографов войны» — в основном уже пожилые участники боевых действий. Жизнь была немилосердна к ним — сначала искалечила войной, на поле боя они оставили свое здоровье, а потом руками советских властей отправила в дом инвалидов, в нищету и забвение.

Портреты этих людей, выполненные Добровым в гиперреалистической манере, противоречили лакированным образам ветеранов с инвалидностью, которые создавались в культовых советских фильмах и книгах. Один из ярких примеров — герой-летчик Алексей Маресьев. В 42-м году его самолет был подбит, он чудом выжил, раздробив себе ноги. 18 суток Маресьев полз по лесу к своим. Его удалось спасти, но обе ступни пришлось ампутировать. Подвиг летчика стал известен по всей стране и тиражировался советской пропагандой. Писатель Борис Полевой запечатлел образ героя в «Повести о настоящем человеке», о нем снимались художественные фильмы, печатались статьи, его буквально носили на руках. Однако в большинстве случаев советская власть предпочитала вычеркивать из жизни ветеранов, покалеченных войной: физически несовершенные люди не вписывались в картину всеобщего послевоенного ликования, которую старательно создавала пропаганда. Люди с инвалидностью были живой иллюстрацией боли, горя и той цены, которую советский народ заплатил за войну. 

Уже в 1945 году всем отделам военной цензуры было строго предписано изымать из переписок военнослужащих фотографии с увечьями солдат. Негласный запрет на изображения действовал более 40 лет.

Поэтому в 1980 году, после завершения серии рисунков «Автографы войны», Геннадий Добров не имел возможности представить ее публике: на нее был наложен запрет. Впрочем, и после того, как рисунки Доброва увидели зрители — а это произошло в конце восьмидесятых, — реакция была резкой. Люди не были готовы к таким реалистичным образам страданий. Вдова художника Людмила Доброва вспоминала: «Чего только ему не говорили об этих портретах, чего он только не слышал от коллег по цеху и разного начальства от культуры. Его даже называли садистом, упрекали в том, что портреты эти бьют по нервам, по глазам. А он и не предполагал, что работы его могут вызвать такую реакцию, — рисовал ради самых возвышенных целей: чтобы напомнить об инвалидах войны». 

«Антисоциальные паразитические элементы»

Великая Отечественная война покалечила миллионы людей. После войны в СССР более 2,5 миллиона человек были признаны инвалидами, из них около 1–1,5 миллиона были нетрудоспособны, а около 800 тысяч вели бродяжнический образ жизни, за что были объявлены государством «антисоциальными паразитическими элементами». 

В годы войны территориальные органы госбезопасности усиленно следили за людьми с инвалидностью, которые возвращались с фронта. Многих арестовывали за «агентурную деятельность», антиколхозную и антисоветскую пропаганду, саботаж и вредительство, а затем расстреливали без суда и следствия или этапировали в специальные поселения ГУЛАГа. Те же, кому посчастливилось избежать подозрений в шпионаже и антисоветской деятельности, попадали в дома-интернаты больничного типа или начинали бродяжничать.

Ситуация не изменилась ни с окончанием войны, ни после смерти Сталина. Власть продолжала бороться с «нищими орденоносцами». Их задерживали и выселяли в отдаленные районы страны за «злостное уклонение от трудовой деятельности». Только согласно официальной статистике МВД СССР, во втором полугодии 1951 года в крупных промышленных городах за нищенство были задержаны 107 766 человек, из них более 70% составляли инвалиды войны и труда.

Чтобы убрать их с улиц, власти создавали интернаты для людей с инвалидностью. И это были не базы отдыха санаторного типа, а закрытые учреждения с условиями, приближенными к тюремным. Так называемые дома инвалидов, как правило, располагались в заброшенных и труднодоступных местах — очень удобными в этом смысле оказались опустевшие монастыри: Александро-Свирский в Ленинградской области, Кирилло-Белозерский, Воскресенский Горицкий и Нило-Сорская пустынь — в Вологодской области. Один из таких домов инвалидов был открыт в 1950 году в стенах бывшего Валаамского монастыря. 

Валаамская обитель

Монастырь появился на Валааме — небольшом острове на Ладожском озере — еще в XV веке. Своего расцвета достиг в XIX столетии — именно в это время окончательно сформировался замечательный архитектурный ансамбль, дошедший до наших дней. После революции 1917 года Валаам отошел Финляндии, благодаря чему монастырь не был закрыт. В период советско-финской войны 1939–1940 годов обитель оказалась в зоне боевых действий и несколько раз переходила из рук в руки. В сентябре 1944 года финны, а вместе с ними и монахи окончательно покинули Валаамский архипелаг, оставив его советской власти, которая вскоре нашла острову новое применение. 

В 1950 году в зданиях Спасо-Преображенского монастыря открылся дом инвалидов войны и труда. Он расположился в бывших скитах и монастырских гостиницах, построенных в середине XIX века для размещения паломников. Ко времени открытия интерната они пришли в полный упадок и остро нуждались в ремонте, но советские власти это не смущало. 

На Валааме селили не только бывших фронтовиков, но и просто людей с инвалидностью. Именно им, в меру своих сил, приходилось ремонтировать заброшенные помещения, в которых они жили.

Судя по воспоминаниям сотрудников дома инвалидов и отчетам в министерство социального обеспечения Карелии (куда территориально относился Валаам), условия жизни на острове были крайне тяжелыми. В интернате не хватало самого необходимого: матрасов, одеял, подушек, простыней. Системы водоснабжения и отопления находились в аварийном состоянии. В помещениях было холодно и грязно. Кровати кишели вшами и тараканами. Работа местных врачей осложнялась нехваткой медицинских принадлежностей и оборудования — оказать можно было лишь самую элементарную медицинскую помощь. Кроме того, на удаленном острове постоянно возникали проблемы с поставками продовольствия. Люди жили впроголодь.

Даже по официальным документам такая ситуация продолжалась десятилетиями. И без того тяжелая жизнь людей с разной степенью инвалидности была сплошной пыткой, что сказывалось на уровне смертности на острове.

Решение о создании на Валааме интерната было, мягко говоря, плохо продуманным: обеспечить после войны адекватные условия для людей с особыми потребностями в полуразрушенном монастыре на острове было попросту невозможно.

Плачевная ситуация, в которой оказался валаамский интернат, осложнялась бюрократическими спорами: разные ведомства перекладывали ответственность друг на друга. Проблемы с обеспечением дома инвалидов хоть как-то удалось решить только к семидесятым годам. 

«Работа была очень тяжелая, не столько физически, сколько психологически. Их жалко было, молодых и уже парализованных, — вспоминает Людмила Степановна Иванова, которая работала медсестрой на Валааме с 1973 по 1978 год. — Хорошо только одно: к тому времени “больные” уже были всем обеспечены, за ними хорошо ухаживали. Денег на интернат стали выделять прилично и обязательно проверяли, чтобы все расходовалось. Стали закупать и достаточно лекарств. Был и досуг, праздники — Седьмое ноября, Первое мая, Новый год — отмечались пышно». Но только к тому времени большинство ветеранов умерли, а те, кто остался в живых, напоминали скорее призраков, замкнутых и нелюдимых.

Неудивительно, что люди, приезжавшие на Валаам с «материка», испытывали сложные чувства. Визиты рядовых советских граждан на остров стали возможны во второй половине шестидесятых годов, туда начали организовывать централизованные экскурсии для осмотра природных и архитектурных достопримечательностей, дом инвалидов являлся приложением к ним. 

В 1979 году монастырь приобрел статус музея-заповедника. Воспоминания туристов, проведших на острове даже несколько часов, пронизывают сожаление и горечь: «На моторной лодке незнакомый человек отвез нас в поселок, где живут инвалиды. Их около 1000 человек. Они производят тяжелейшее впечатление. Я бы задохнулась среди этих несчастий, в этой тюрьме, среди одних и тех же лиц. Их привезли сюда умирать. Им нечего видеть, кроме друг друга и окрестностей на малом пространстве». 

Кто хранит память о советском Валааме?

К 1980 году на Валааме жило уже только 300 человек с инвалидностью. А в 1984-м интернат был переведен с острова на «материк», в село Видлица. На Валааме начались реставрационные работы и восстановление монастыря. 

Сегодня часть истории Валаама, связанная с домом инвалидов, забыта. Монастырь восстановлен и процветает, туда едут туристы и паломники со всей России любоваться зодчеством. 

По словам бывшего директора Валаамского музея-заповедника Владимира Высоцкого, «все захоронения на местном кладбище практически утрачены… Нет точных указаний о месте захоронения того или иного человека». И память о жителях интерната практически утрачена. 

Эти люди, отдавшие свою жизнь и здоровье Отечеству, многие из которых имели ордена и медали, после войны были признаны «антисоциальными паразитическими элементами» и высланы. Умерли они в нищете и безвестности и даже после смерти имеют мало шансов на государственную реабилитацию.

В 2010 году запустился проект «Валаамские списки», делают его энтузиасты буквально на коленке. Они пытаются восстановить историю дома инвалидов по интервью с бывшими сотрудниками и по архивным материалам. Результатом проекта стал список ветеранов войны, живших в валаамском доме инвалидов, точнее — тех немногих, информация о которых чудом сохранилась. 

В 2011 году на острове был установлен небольшой скромный памятный крест, на черной гранитной плите позади него золотыми буквами выгравировано: «Вечная память защитникам Отечества» и нанесены 54 фамилии. Всего 54 фамилии тех, кого удалось установить.

Материал подготовлен при участии медиапроекта «В лесах», которое посвящено забытому культурному и историческому наследию российских регионов.