«Монстра можно разбудить, если захочет власть»

В 2020 году журналист, художник и популяризатор Дагестана Борис Войцеховский написал, что никогда не сталкивался с антисемитизмом. Он считал, что беспокоящиеся об этой проблеме живут «в параллельном мире». Борис часто ездил в селение Кубачи, на родину жены. Там его принимали как лучшего друга — и было за что: пожалуй, никто за последние 30 лет не сделал столько для прославления этого аула златокузнецов. Борис выпускал о нем комиксы, рисовал открытки, устраивал выставки, учил кубачинский язык. Год спустя Войцеховский неохотно признал, что антисемитизм в России есть, — после того как Захар Прилепин принялся считать евреев в жюри премии «Большая книга». А осенью 2023 года в дагестанских соцсетях выложили фото жены Бориса с израильским флагом и словами поддержки этой стране. Она его опубликовала до начала спецоперации в Газе, но никто не стал разбираться. На семью Войцеховских посыпались оскорбления. Теще художника, живущей в Дагестане, угрожали по телефону, доводили до слез, у супруги интересовались, как она может спать с евреем — «ведь известно, что все они воняют». Знакомая Бориса, владеющая квартирами в Дагестане, записала видеоролик, что евреям их не сдает, а если они обманом все же снимут, она их вычислит по камерам, установленным в комнатах. Самому Борису кубачинцы писали, что больше он в село не попадет. Войцеховский и правда туда больше не приезжал, но его книги и открытки из продажи не исчезли и по-прежнему привлекают в Кубачи туристов. «Такие дела» разбираются, что же изменилось за три года в России и на Кавказе. Какова природа антиизраильских протестов, кульминацией которых стал штурм махачкалинского аэропорта? И насколько они связаны с антисемитизмом?

«Что царь-батюшка скажет, так и будет»

Антисемитизм в России существует сотни лет. Иногда он прорывался погромами или государственной дискриминацией, но чаще просто тлел до поры, как тлеет торф — без огня, но с едким дымом и очень-очень долго. Подобно Борису Войцеховскому, большую часть жизни я его почти не чувствовал, редкие столкновения с предрассудками казались мне скорее забавными. Так, моя коллега по московской высокотехнологической фирме, кандидатка технических наук однажды поинтересовалась, правда ли евреи подмешивают в мацу кровь младенцев.

«Ксенофобия в российском обществе никуда не делась, однако сегодня бурного, открытого антисемитизма нет», — говорила в 2017 году президент фонда «Холокост» Алла Гербер.

Впрочем, она считала, что этого монстра «можно разбудить, если захочет власть». Гербер вспоминала о «деле врачей», когда с началом репрессий в отношении евреев вырвался на поверхность и бытовой антисемитизм — поскольку государство дало добро. Но непосредственной угрозы не видела, ведь «Владимир Владимирович Путин не антисемит, а у нас что царь-батюшка скажет, так и будет».

По данным на 2023 год, 26% россиян разделяют юдофобские стереотипы. Меньше всего их доля среди неверующих — 19%, больше всего — среди мусульман, 38%. Относительная доля антисемитов в России и в мире совпадает, а вот российские мусульмане гораздо менее антисемитски настроены — в среднем по миру евреев не любят 49% приверженцев ислама.

Антисемитизм, с которым сталкивался лично я за 11 лет работы в мусульманских республиках Северного Кавказа, был скорее теоретическим: водители нашей фирмы смотрели ролики, обличающие еврейские заговоры, а когда я отдавал распоряжения, шутили, что «вот, евреи и здесь нами управляют». Самый добродушный однажды принялся хвалить побледневшей немецкой туристке Гитлера — фюрер в регионе реже служит символом чистого зла, чем в среднем по России, а потому и отрицание Холокоста тут не редкость. В специализированном магазине в центре Грозного можно купить нацистский кортик, пожелтевший номер «Фолькише беобахтер» или даже туалетную бумагу вермахта.

Впрочем, предрассудки не мешали водителям относиться ко мне — живому, а не абстрактному еврею — с искренним дружелюбием. В этом не было ничего странного: на Кавказе антисемитизм — лишь капля в море национальных стереотипов. Сложно найти два соседних народа, не имеющих взаимных претензий, о многих гуляют обидные эпитеты: одни «дикие», другие «трусливые», третьи «жадные». Но это издавна уживалось с институтом кунаков — друзей и деловых партнеров в чуждой среде. Как говорил американский этнограф Дэйв Хейтон, «Кавказ — это нежный танец невероятного гостеприимства и жуткой ксенофобии».

Открытые антисемитские выпады в мой адрес появились позже, когда я начал публиковать материалы о проблемах региона. Да и тогда они в основном исходили от сетевых анонимов и тонули в потоке прочих оскорблений и угроз. Поэтому неудивительно, что добродушный Борис Войцеховский с ними долго не сталкивался. Предрассудки существовали, но проявлялись открыто лишь во время конфликтов, которых обычно стараются избежать.

«Я с детства слышала наставления, что нельзя ходить в гости к евреям. И тем более есть или пить у них в гостях, — вспоминает молодая дагестанка. — Мама работала на рынке с евреями и говорила, какими порядочными и прекрасными людьми они были. Но это как сказать: “Он приличный человек, хоть и еврей”. Она с ними была дружелюбна, но это не мешало запугивать детей».

В итоге запреты матери возымели обратный эффект, и девушка решила, что выйдет замуж непременно за еврея — «чтобы пробить эту стену, за которой ничего не стоит».

Коалиционный клинч

Республики Восточного Кавказа — Чечня, Ингушетия и Дагестан — отличаются важной особенностью. Их жители неоднократно демонстрировали способность к практически мгновенной мобилизации сотен и даже тысяч людей, готовых к активным действиям. Социологи называют это явление коалиционным клинчем. Он происходит по самым разным поводам: от автомобильных аварий, когда столкнувшиеся водители не договорились и спешно собирают толпу союзников, до земельных конфликтов двух сел или политических потрясений республиканского масштаба.

Правота сторон в коалиционном клинче может обосновываться чем угодно — религией, обычаями, законом, но в первую очередь толпа воплощает силу. Не следует думать, что она направлена на эскалацию конфликта. Скорее наоборот, это механизм взаимного сдерживания. Если ущерб от ДТП невелик, дагестанцы, как правило, просто разъезжаются, не беспокоя родственников по пустякам. Если силы равны, для примирения звонят уважаемым людям. Драка начинается, только если прочие средства разрешения конфликта исчерпаны.

Но с теми, за кем не стоит множество родственников и влиятельных знакомых, система взаимного сдерживания не работает. За чужаков, одиночек, представителей небольших групп вступиться некому, и они чаще становятся жертвами насилия. Зато сплочение даже незнакомых людей ради общей цели бывает молниеносным.

Осенью 2018 года во время массовых ингушских протестов против соглашения о границе с Чечней прошла информация, что Рамзан Кадыров направляется к Ахмеду Погорову, бывшему главе МВД Ингушетии и одному из лидеров протеста. Кортежу главы Чечни предстояло проехать менее 80 километров, однако у дома Погорова его встречала многотысячная толпа, собравшаяся за считаные минуты благодаря соцсетям и мессенджерам. Больше подобных визитов не было.

На пике протеста десятки тысяч митингующих ингушей три недели занимали центр столицы республики, поддерживая там порядок и чистоту. В многонациональном Дагестане подобное единение вряд ли возможно. Но и там еще семь лет назад крупные акции протеста были относительно упорядоченными.

«Когда в начале 2016 года закрыли Северную мечеть в Хасавюрте, собралось несколько тысяч человек, — вспоминает свидетель событий. — Тут же пришел имам и сказал, что все должно быть мирно. У него был актив — человек сто. Думаю, на чемпионате мира по борьбе они были бы не из последних. Эти люди тут же рассредоточились, убрали провокаторов, успокоили перевозбудившихся. Толпа прошла по городу — и ни одной разбитой витрины, ни одного пострадавшего. Это был стиль».

В октябре 2016 года, через восемь месяцев после демонстрации, имама посадили за «оправдание терроризма». Часть активистов уехала, другие замолчали: «Все поняли, что любая общественная активность наказуема — и всерьез». Протестные акции стали стихийными и хаотичными.

Напряжение растет

С точки зрения мусульманина, любое притеснение собратьев по вере, где бы оно ни случилось, касается его напрямую. На практике, конечно, большинство конфликтов проходит мимо внимания жителей других стран. Но если кровопролитие широко освещается СМИ и блогерами, реакция бывает острой.

В 2017 году весь Северный Кавказ обсуждал судьбу притесняемого в Мьянме народа рохинджа. По этому поводу собрался, вероятно, самый массовый митинг в истории Чечни: по данным МВД, в нем участвовали более 1,1 миллиона человек, что немногим меньше всего населения республики. Вероятно, эта оценка завышена, но митинг, безусловно, был огромным — не в последнюю очередь потому, что его активно поддержал Рамзан Кадыров. Шесть лет спустя мало кто из жителей региона может вспомнить даже название этого народа, выпавшего из информационной повестки.

7 октября 2023 года боевики ХАМАС напали на Израиль. Около 1200 израильтян погибли, более 200 были взяты в заложники. В ответ израильская армия вторглась в сектор Газа — начала сухопутную операцию и бомбежки городов с еще более многочисленными гражданскими жертвами. В российском медиапространстве этот конфликт освещается гораздо шире, чем притеснения рохинджа. Представители ХАМАС приезжают на переговоры в Москву, Первый канал регулярно показывает материалы о гибели под израильскими бомбами мирных людей, соцсети заполнены пропагандой с обеих сторон, демонизирующей «чужих».

Популярные кавказские блогеры, по сути, переключились с местных новостей на освещение конфликта. Так, 28 октября, накануне штурма махачкалинского аэропорта, из 52 новостей в дагестанском информационном телеграм-канале «Спросите у Расула» 44 были посвящены палестино-израильскому конфликту и реакции на него. Разумеется, блогеры-мусульмане однозначно поддержали Палестину. «Сионисты» часто изображались абсолютным злом, а ХАМАС идеализировался, его боевики представлялись благородными воителями за веру. Так, израильских заложников блогеры часто называли «арестованными», а ракетные удары по Израилю — «оборонительными». Погибшие евреи сперва объявлялись законными целями, затем распространялись фейки, что большую их часть убили сами израильские военные. В соцсетях для обозначения евреев все чаще употреблялось арабское слово «яхуды».

Дагестанцы неделями жили в окружении новостей о преступлениях Израиля и гибели мирных палестинцев, женщин и детей. Они заслонили все прочие проблемы. По республике ползли слухи, что в Махачкалу прибывают израильтяне, бегущие от войны. Параллельно распространялись истории, как еврейские беженцы, спасающиеся от нацистов, приплыли в Палестину и в итоге ее захватили. Это пугало. Люди искали израильтян в гостиницах и на съемных квартирах, вынуждая хозяев оправдываться. Информация о конфликте в Израиле наслаивалась на военную и националистическую пропаганду в российских медиа. Фазир Джаферов, учитель в небольшом горном селе Цнал, на тесте по английскому задал вопрос: «Что бы вы сделали на месте президента России?» Один ученик ответил: «Я бы пошел на войну». Другой — «Я бы разрушил США». Третий — «Я бы разрушил Израиль». Грамматически все трое ответили правильно.

Махачкалу наводнили баннеры в поддержку Палестины. Они мелькали на автомобилях, на автобусных остановках, а один, в самом центре города, был наклеен поверх головы солдата на вербовочном армейском плакате. Журналист Идрис Юсупов выходил на ежедневные пикеты с палестинским флагом. 29 октября на центральной площади Махачкалы полиция разогнала, наверное, первый в истории Северного Кавказа митинг женщин в никабах. Еще недавно этот вид хиджаба был в республике в диковинку.

Эксперт, побывавший в регионе в конце осени, считает, что потребность дагестанцев в активном протесте объясняется не только ближневосточным конфликтом, но и отсутствием цивилизованных рычагов воздействия общества на власть: «Люди хотят чувствовать себя хозяевами на своей земле. Я впервые в открытую слышал разговоры о колониальности. Дагестанцы хотят сами принимать решения, а все попытки направить эту энергию в мирное русло перекрыты».

Растущая напряженность неминуемо должна была вылиться в действие. Спичку в пороховой погреб бросил оппозиционный канал «Утро Дагестан».

«Пышный прием»

Канал «Утро Дагестан» был запущен в начале 2022 года эмигрантом Абакаром Абакаровым, бывшим редактором сайта «Ислам.ру». Люди, знавшие Абакарова до отъезда из России, характеризуют его как «умеренного мусульманина». Он имел ученую степень по экономике, зарабатывал предпринимательством, проводил школьные олимпиады. Знакомые единодушно отмечают его честолюбие и стремление к известности. Абакаров охотно организовывал митинги на социальные темы. Он участвовал в акциях в поддержку Палестины, но общался с евреями без малейшей враждебности.

Примерно в то время, когда арестовали имама из Хасавюрта, Абакаров, опасаясь преследований, покинул Россию и обосновался сперва в Одессе, а затем в Турции. С тех пор тональность его высказываний становится все более радикальной.

Деньги на оппозиционный телеграм-канал «Утро Дагестан» Абакаров получил от перебравшегося в Украину бывшего депутата Государственной Думы РФ Ильи Пономарева. Уже в конце лета Пономарев стал задерживать платежи, и вскоре канал перестал от него зависеть. Массовый приток подписчиков начался во время осенней мобилизации 2022 года — Абакаров эмоционально освещал протесты. Митинги были по большей части спонтанными, в них участвовали разрозненные группы от нескольких десятков до нескольких сотен человек.

Попытка Абакарова организовать через «Утро Дагестан» массовую акцию и перекрыть в Махачкале проспект Акушинского провалилась. Это не помешало Пономареву приписать своей группе достижения протестующих: «Мы подняли полноценное народное вооруженное восстание и остановили на тот момент мобилизацию. Власть отступила».

Как и в случае с митингами против мобилизации, Абакаров акцию 29 октября не выдумал сам. Первый митинг протеста в аэропорту Махачкалы, приуроченный к прилету самолета из Тель-Авива, прошел еще в ночь с 11 на 12 октября. Около трех десятков мужчин с флагами Палестины стояли у выхода из зоны прилета. По рассказу одного из дагестанских евреев, митингующие окружили двух израильтян, задержавшихся на таможне, их пришлось вызволять полиции. Его слова подтверждаются комментарием очевидца событий в паблике «Голос Дагестана», что мужчин-израильтян было двое и одного «мы туда-сюда оттягивали». Провластный телеграм-канал «Что там у дагестанцеV?» уверял, что никаких проблем не было, «в Дагестане любая нация может чувствовать себя как дома» и «меры безопасности в аэропорту всегда на высоком уровне».

23 октября канал «Утро Дагестан» призвал дагестанцев устроить прилетающим в республику израильтянам «пышный прием». 29 октября он сообщил, что рейс Тель-Авив — Махачкала прибывает вечером и надо «создавать толпу и блокировать выход», чтобы пропускать только тех евреев, кто будет проклинать Израиль. Дальнейшие события вошли в мировые новости. Более тысячи человек в поисках израильтян ворвались в здание аэропорта и на летное поле. Подробнее об этом можно прочитать, например, здесь. 

Ни один авторитетный алим, вне зависимости от направления ислама, штурм аэропорта не поддержал. Против высказались многие уважаемые дагестанцы, в том числе критики Израиля и салафиты. «Я понимаю возмущение людей, но нельзя подвергать себя и других риску. Надо постоянно думать головой, чтобы польза была от действий, а не просто выплеснуть эмоции», — писал председатель коллегии адвокатов «Традиция» Зияутдин Увайсов. Телеграм-канал «Спросите у Расула» (76 тысяч подписчиков), немало сделавший для подъема антиизраильских настроений, призывал «оставаться дома, не поддаваться на провокации». Канал «Тут Дагестан» (189 тысяч подписчиков) объявил информацию о прибытии в Дагестан израильских беженцев фейком. Из крупных местных каналов штурм аэропорта поддержал только «Горец» (17 тысяч подписчиков).

Нет сомнений, что при одобрении известных религиозных деятелей и популярных блогеров толпа у аэропорта была бы во много раз больше. Но и «актив», способный обуздать разгоряченных людей, тоже не собрался. Эксперт, пожелавший остаться неизвестным, уверен, что прежних религиозных лидеров идеализировать не стоит, но раньше в «исламской многоголосице точно нашлись бы достаточно авторитетные среди молодежи люди, которые бы выступили против подобных акций». Сейчас, по его словам, все зачищено, и религиозная молодежь вынуждена выбирать между официозом и интернетом — «имамом Гуглом и шейхом Яндексом». Эти «духовные лидеры» и победили.

После аэропорта

Вину за произошедшее Владимир Путин возложил на западные спецслужбы. Официальные лица спешно принимали меры. Возле синагог усилили охрану, из муфтията уволили двух богословов, утверждавших, что борьба палестинцев с Израилем соответствует критериям джихада. Один из них, Зайнулла Атаев, в 2020 году получил известность, выпустив фетву о запрете калечащих форм женского обрезания. Дербентским шиитам, по словам жителей города, глава общины запретил антисемитские выступления. У журналиста Идриса Юсупова, выходившего на пикеты в поддержку палестинцев, 30 октября провели обыск, изъяв технику и флешки. 24 ноября его включили в реестр иноагентов.

412 участников штурма аэропорта были приговорены к административным наказаниям, 27 — к уголовной ответственности. По словам адвокатов, это люди разных профессий и религиозных течений. Среди них предприниматель, просивший принести в камеру ноутбук с доступом в интернет, поскольку его бизнес рушится; юноша, приехавший в Махачкалу из села на подработки; страдающий эпилепсией солдат, прибывший в отпуск из Украины. На видео из аэропорта выделялась женщина с палестинским флагом. По словам ее адвоката Абдулбари Рамазанова, она домохозяйка, мать троих детей, инвалид второй группы.

«Ее племянница мне говорит, что она целыми днями смотрела видео о происходящем в Палестине, на гибнущих детей, постоянно плакала, — объясняет адвокат. — Видимо, боялась, что евреи сюда заезжают. В средствах массовой информации публикуют, что они также попали и в Палестину. Что, если бы они здесь сделали как в Израиле?»

Самого Рамазанова еврейские беженцы не пугают: «Те, кто собираются сюда приехать, тоже от войны бегут. Уверен, они не поддерживают политику официального Израиля».

Случившееся в аэропорту, по его мнению, прежде всего провал правоохранителей, знавших об угрозе за несколько дней и ничего не сделавших: «Когда им надо, чтобы люди куда-то не шли, они выведут трех человек с автоматами и камазом дорогу перекроют. В аэропорт один въезд. Если поставить там два камаза, никто не зашел бы».

Винят власть и салафиты. По словам Идриса Юсупова, чиновникам следовало реагировать, не дожидаясь кризиса, и снимать растущее напряжение. Однако стихийные митинги разгонялись, а легальных путей выразить солидарность с Палестиной предложено не было. Нападение на аэропорт Юсупов не одобряет. Считает, что «никакой логики там не было, только эффект толпы». С его точки зрения, евреям, не согласным с политикой Израиля, наоборот, надо помогать.

Уже после инцидента власти республики дали возможность поддержать палестинцев мирным и законным путем. 20 ноября из того самого злополучного аэропорта в Египет вылетел специальный борт МЧС с 30 тоннами гуманитарной помощи для жителей сектора Газа. По словам главы республики Сергея Меликова, дагестанцы в кратчайшие сроки собрали более 100 тонн продуктов, одежды и перевязочных материалов. В республику прибыли первые беженцы из Газы, всего правительство готово принять 200 человек.

«Мы четко обозначены»

В 2016 году на поминках в дербентской синагоге мать еврея, погибшего в чужой стране, произнесла пламенную речь. Женщина обращалась не только к собравшимся, но и ко всему дербентскому народу. Так она называла жителей города, не различая их по нации.

«Все мы — евреи, армяне, азербайджанцы, русские — прежде всего дербентцы. Одна семья, — говорила она. — Наши народы можно разделить, поссорить, но нас не разорвать никакими границами. Когда страна рушилась, здесь в каждом храме молили: “Боже, храни СССР!” — и все отвечали: “Амен”».

В Дербенте живет крупнейшее еврейское сообщество Северного Кавказа — около тысячи человек. Евреи официально считаются одним из 14 коренных народов Дагестана. В XIX веке они славились решительностью в делах кровной мести, не уступая в боевитости соседним народам. Еще в середине XX века евреи составляли почти четверть дербентцев. После распада СССР и коллапса колхозов в город пришли банды. Они грабили обеспеченных людей, не связанных с влиятельными кланами, так что их жертвами часто становились евреи.

Многие уехали, опасаясь за жизнь и имущество. С 1989 по 2002 год число евреев в Дербенте сократилось с 13 до 2 тысяч человек. Сейчас их доля среди горожан — около процента. В основном это взрослые и пожилые люди.

В последний раз дербентское общество встряхнуло покушение в 2013 году на раввина и художника Овадью Исакова. Но основные кровавые разборки к середине 2010-х остались в прошлом.

Дербент в то время походил на воплощение советской мечты о дружбе народов. В самой популярной парикмахерской города клиентов — по большей части мусульман — стригли два брата, религиозных еврея в кипах. Люди разной веры ходили друг к другу в гости, выпивали, а дочка еврея и сын азербайджанца вместе разучивали во дворе лезгинку.

В ноябре 2023 года картина выглядит уже не столь идиллической. Возле синагоги круглосуточно дежурит полиция. Евреи рассказывают, что с ними перестали здороваться некоторые давние знакомые, а силовики вовремя остановили группу молодежи, собиравшуюся напасть на синагогу. Впрочем, некоторые полицейские склонны оправдывать антисемитов: «Вы же видите, что вы делаете с их детьми там». Даже про лезгинку давно гуляет слух, будто ее выдумали евреи для растления кавказцев.

Община затихла в ожидании. Одни делают вид, что антисемитизма в республике нет, и транслируют старый миф, что в советские времена дагестанцы «не знали, кто лезгин, кто еврей, кто русский, кто азербайджанец». Другие делятся апокалиптическими ожиданиями, что эти бедствия — часть замысла Бога, выгоняющего евреев из других стран, чтобы собрать их в Израиле перед концом света.

Женщина из Махачкалы рассказала журналисту Le Monde Бенуа Виткину, что после штурма аэропорта увезла детей на неделю в другой район в сопровождении вооруженных людей.

«Мы никому не желали зла, зачем обрушиваться на нас? — сокрушалась она. — Сегодня мусульмане говорят, что мишенью стали не мы, а израильтяне. Но почитайте, что пишут в телеграм-каналах. Мы четко обозначены».

В соцсетях призывали к расправе над местной еврейской семьей, чьи родственники якобы служат в ЦАХАЛ. А 20 ноября Абакар Абакаров выдвинул кавказским евреям ультимативное требование до конца недели «выйти и осудить» политику Израиля. Молчание, по его словам, означало бы «поддержку убийства мирного населения Палестины».

«Нет никакого дербентского народа, — вздыхает бородатый еврей в кипе. — Это была советская установка, и мы делали вид, что так оно и есть. Но это неправда и правдой не было никогда».

«Наши другие»

«Я не вижу обострения проблемы антисемитизма, — утверждает социолог Ирина Стародубровская. — За неделю в Дагестане я общалась с тремя десятками информантов. Даже те, кто о евреях как таковых отзывался негативно, о местных говорят: “Не-не-не, наши другие”. К здешним евреям, которые уехали в Израиль, но хотят вернуться, отношение не столь однозначное. Один говорит, что они все равно наши, другой — нет, уже тамошние, а значит, их сюда не надо».

«Мы отрицательно относимся к тому, что происходит в Палестине. Но понимаем, что дагестанские евреи ни при чем, — утверждает адвокат Абдулбари Рамазанов. — Виноваты Нетаньяху и его правительство. Иудеи тоже люди Писания, они нам ближе, чем неверующие».

И все же в реальности картинка не столь оптимистична: по республике наряду с антиизраильскими материалами распространяются и антисемитские. К примеру, псевдонаучный опус о тождестве еврейского Машиаха и Антихриста. Впрочем, практически все они написаны людьми, живущими вне республики. Уличные акции против местных евреев прошли только на Западном Кавказе: состоявшийся за день до штурма аэропорта сход в Черкесске, на котором требовали выселить евреев из Карачаево-Черкесии, поджог строящегося еврейского центра в Нальчике. На его стене появилась надпись «Смерть яхудам». Ни один еврей пока не пострадал, но риски явно выросли.

Бытовой антисемитизм в подобных условиях неизбежно всплывает на поверхность и конфликтует с устойчивым нарративом о Дагестане как о месте, где все нации живут в мире. Пенсионерка Белла Халумова рассказала Бенуа Виткину, что продавщица отказалась ее обслуживать, потому что она еврейка. Белла пожаловалась хозяину магазина, и тот уволил антисемитку. Так здесь и происходит: одни мусульмане перестают здороваться, другие выражают «нашим» евреям поддержку, третьи искренне уважают знакомых евреев, но продолжают репостить антисемитские материалы.

Время ксенофобии

Есть ли антисемитизм в Дагестане? Конечно. Как и везде. Даже в Еврейской автономной области на Дальнем Востоке в синагогу порой летят камни. И местные евреи, как на Кавказе, привычно говорят, что все в порядке. Подумаешь, «жидом» сгоряча обзывают. Не каждый же день.

Дагестан лишь отражение всей страны — с поправкой на способность к оперативной, но хаотичной мобилизации. Как и всюду, здесь из поколения в поколение передаются антисемитские предрассудки. Обычно они почти незаметны. Но в условиях массовых антиизраильских протестов антисемиты понимают: настал их час. То, о чем шептались на кухне, теперь можно делать публично. И общероссийский информационный фон их уверенность лишь укрепляет. Когда страна в кризисе, когда государственные медиа внушают гражданам, что их окружают враги, когда националистической риторикой узаконивают агрессию, ксенофобия неизбежно обостряется. Речь не только об антисемитизме, но и о прочих ее видах: кавказофобии, дурном отношении к азиатам, к «понаехавшим». Так что опасения представителей национальных меньшинств не беспочвенны.

И все же, несмотря ни на что, дербентские братья-парикмахеры по-прежнему стригут клиентов-мусульман, а салафит радушно угощает гостя-еврея. Массового экстраординарного антисемитизма в республике нет. Но окончательно угроза внезапных вспышек насилия минует, лишь когда во всей России — не только в Дагестане — появится здоровое, благополучное гражданское общество. 

В материале используются ссылки на публикации соцсетей Instagram и Facebook, а также упоминаются их названия. Эти веб-ресурсы принадлежат компании Meta Platforms Inc. — она признана в России экстремистской организацией и запрещена.

• Теги:
• антисемитизм
• психология