Саратовское онлайн-информагентство «Свободные новости», или просто «Свободные», за 12 лет работы привыкло быть белой вороной на фоне пропагандистских СМИ. Они единственные, кто открыто критикует бывшего вице-губернатора региона, а ныне спикера Госдумы Володина и по-прежнему пытается писать правду в условиях цензурного времени. После начала СВО чиновники и коллеги стали обвинять их в «разжигании ненависти». Пока одни сетуют, что журналистов «еще не попересажали», другие считают издание недостаточно оппозиционным. С тех пор как в апреле Роскомнадзор заблокировал сайт «Свободных», проблем прибавилось. А 23 июля сбылись худшие прогнозы редакции: РКН обратился в Верховный суд за лишением их лицензии СМИ из-за отсутствия маркировки иноагентов в публикациях. «Такие дела» рассказывают, как работает и выживает одно из немногих независимых СМИ, оставшихся в российской провинции

История в фотографиях

Это текст из цикла материалов о журналистах, работающих в России в 2024 году.

---

Редакция занимает четырехэтажное здание в центре города. В ней работает всего 15 сотрудников, основной костяк — по многу лет. «Свободные» давно и прочно обосновались в топ-5 самых цитируемых СМИ региона в рейтинге «Медиалогии». И это — в городе-почти-миллионнике, где 80% изданий прямо или косвенно принадлежит единороссам.

В полдевятого утра новостной отдел «Свободных» в полном составе в офисе. Один из новостников на месте с семи. За дверью с табличкой «Ньюсрум» — больше всего сотрудников.

Над столом заместителя главного редактора Марии Алексашиной висит огромный постер с портретом журналистки Анны Политковской — первый тест на профпригодность для стажеров. Несколько лет назад его принес на ответственное хранение местный правозащитник. После его смерти Маша решила, что плакат лучше всего хранить на стене в развернутом виде.

Она не отводит глаз от монитора и не отрывает руки от мышки. Волосы собраны в пучок; джинсы, кроссовки, несколько бутылок с водой на столе — в Саратове +40. Рядом с компьютером — трубка городского телефона. На нее стекаются инфоповоды и новости от тех, кто привык звонить в редакцию.

«Недавно засиделась до 10 вечера, звонит телефон. Я сдуру взяла трубку. — Маша пародирует мужской голос: “Ну вот скажите, за что вас заблокировали?” Положил трубку, только когда мне удалось убедить его: да мы сами не знаем!»

* * *

Через три недели после блокировки редакция «Свободных» создала новый сайт. Без дефиса в адресной строке. И начала работать с нуля — 12 лет за плечами как не бывало. Любой редирект на старый сайт означал бы «зеркало» и новую блокировку

Первые новости, которые журналисты выпустили после «перерождения», — майские заморозки, убытки Газпрома и розыгрыш сотни яиц на Пасху.

«Территория вымирания»

Сегодня ровно два месяца, как редакция работает на новом сайте. По данным Минобороны РФ, за ночь сбили четыре беспилотника, но новостная лента «Свободных» начинается не с них.

«Не двадцать же», — рассуждают дежурные на ленте. Единичные прилеты без разрушений и без пострадавших никого не удивляют.

Новостной день журналисты начинают с «фирменной» заметки про «территорию вымирания». По данным Росстата, Саратовская область стала шестой в России по абсолютной убыли населения.

«Это какая-то странная общая работа по доказыванию того, что Саратовская область вымирает, — объясняет Маша. — Исторически сложилось, что несколько журналистов — не только нашего, но и других изданий — стали считать эту абсолютную убыль, отталкиваясь от данных Росстата. И довольно долго Саратовская область была на первом месте, поэтому сложился термин “территории вымирания”. Так он за нами и идет».

Следующая новость выходит о том, что саратовский депутат предложил популяризовать ИТ-специальности среди бойцов СВО. Ее никто не обсуждает.

Маша отвлекается от ленты, чтобы ответить на звонок с городского телефона. Пресс-служба губернатора приглашает журналистов «Свободных» на мероприятие: в Саратов в очередной раз приезжает спикер Госдумы Вячеслав Володин, который родом из региона.

«У нас скоро биполярочка будет. — Маша устало трет виски. — Мы заблокированное СМИ, и нас, по сути, нет. Но нам продолжают слать пресс-релизы и звать на все официальные мероприятия».

После телефонного разговора с пресс-службой губернатора Маша отвлекается от повестки. Расставляет «рыбу» на две недели вперед на старой версии сайта — сообщение о том, что Роскомнадзор (РКН) продолжает блокировать сайт «Свободных новостей».

Don’t worry, Be happy

Несколько последних строчек в «амбарной книге» редакции — так в «Свободных» называют бумажный журнал с запросами — адресованы Роскомнадзору.

После блокировки издания журналисты несколько раз просили ведомство пояснить: за что? Писали редзапросы, оставляли обращения на сайте, но конкретного ответа так и не получили ни из Роскомнадзора, ни из Генеральной прокуратуры.

В письме РКН написано пространно: «за неоднократное размещение противоправной информации».

«Они указали статью закона, в которой, условно, 25 пунктов — от того, как “прогулять армию”, до ЛГБТ-пропаганды. На горячей линии РКН нам тоже не ответили — мы слушали песню Don’t worry, Be happy. Похоже, это все, что нам остается», — шутит замглавреда «Свободных».

Единственное, что знают журналисты: блокировал федеральный, а не местный Роскомнадзор.

«Наш цифровой ГУЛАГ технически работает замечательно, человеческий фактор исключен, — продолжает Маша. — В местном Роскомнадзоре признались, что сами в шоке, министр цифрового развития области писал нам: “Что случилось?” В чате с коллегами другие СМИ нам написали: “Ну а что вы хотели?” Потом, конечно, все спрашивали, за что и что будет дальше».

В первые дни многие были уверены, что это ошибка и «Свободные» вот-вот разблокируют.

«Мы настолько старались соблюдать правила этой нечестной игры, что у всех сложилось ощущение, что этого [блокировка] не произойдет. Мы дули на воду там, где надо и где не надо, — объясняет замглавреда издания. — Наша блокировка очень сильно напугала всех коллег: Все стали проверять себя, за что могут прикрыть их. Да за что угодно».

Не больше одного погибшего

Незадолго до блокировки, в декабре 2023-го, для редакции прозвенел первый звоночек. Военная прокуратура прислала требование удалить список погибших из региона, который журналисты вели на сайте с первых дней СВО, — эти сведения, как следовало из письма, относятся к гостайне.

«Мы понимали, что ничего не нарушаем: если не имеем доступа к гостайне, как можем ее разглашать? Но все равно очень испугались, и наши коллеги тоже: сроки-то на десятки лет, — продолжает Маша. — Это был первый такой запрет: никто из региональных СМИ такие списки не вел, хотя отдельно про погибших пишут многие».

Список с фамилиями редакция удалила. Страницу списка — пустого, но с прежним заголовком и припиской про запрет военной прокуратуры — можно по-прежнему найти на старом сайте.

Отдельные новости про погибших «Свободные» продолжают публиковать на новом сайте — по данным из пресс-релизов глав районов или других официальных лиц. Военная прокуратура так и не ответила, является это нарушением или таковым считается только систематизация данных.

Удалять публикации из-за выхода новых законов редакции приходилось не раз. В 2023 году, после того как НКО и СМИ стали одни за другим признавать нежелательными, журналисты создали чат «Делитеры» [от delete].

Многие публикации с отсылками к ФБК — например, про кооператив «Сосны» в Подмосковье, в котором журналисты обнаружили шикарную дачу Володина, — пришлось удалить. Редакция также включила автоудаление комментариев в своих соцсетях — прежде всего из опасения за безопасность тех, кто их пишет. 

12 лет без рабства

Информагентство «Свободные новости» принадлежит медиахолдингу бизнесмена и политика Аркадия Евстафьева — издательскому дому «Энергия». Евстафьев в прошлом — работник КГБ и МИД СССР, работал с Анатолием Чубайсом и Борисом Ельциным, представлял интересы Михаила Прохорова. У него несколько видов бизнеса, в том числе инвестхолдинг «Энергетический союз» и энергокомпания «Тольяттинский трансформатор».

«Свободные новости» появились в 2012 году. Евстафьев запустил их как самостоятельное издание: на тот момент в Саратове уже выходила его «Газета недели». Сейчас ее выпускают только раз в год — чтобы сохранить лицензию СМИ.

За 12 лет работы журналисты «Свободных» многое пережили. Разбитые камеры на избирательных участках, проверки прокуратуры, вызовы сотрудников на допросы и аресты гостей в прямом эфире. В 2018 году бывший руководитель штаба Навального в Саратове Михаил Мурыгин давал интервью журналистам «Свободных» после митинга «Он нам не царь». Прямо во время эфира в редакцию за ним пришли шесть сотрудников полиции, двое — с автоматами. «Корочка» была с собой только у водителя, он официально и задерживал Мурыгина. 

Редакция просила правоохранителей привлечь сотрудников полиции к ответственности за воспрепятствование работе СМИ. Полицейские в свою очередь требовали наказать редакцию за неповиновение требованиям полицейских. Но эта история так ничем и не закончилась.

Сегодня журналисты издания — по-прежнему единственные в регионе, кто позволяет себе открыто критиковать земляка Володина, пока другие коллеги дружно строчат хвалебные релизы о его приезде. А еще тут не привыкли лениться: бегать на съемки уличного опроса в мороз или вручную отслеживать, кто и как из депутатов Госдумы голосует за тот или иной законопроект, — это тоже «Свободные».

В редакции работает всего 15 человек, хотя в лучшие годы — в начале десятых — было 33. По-прежнему есть отдел новостей, отдел лонгридов, на мансардном этаже — своя видеостудия, где пишут прямые эфиры для канала на ютьюбе. Венчает структуру главред Лена Иванова.

Она называет себя «человеком провинции»: с детства живет в Саратове, пришла в журналистику в девяностые и руководит изданием с самого основания.

У нее короткая стрижка, очки в толстой оправе и две татуировки на правой руке.

На двери в ее кабинет табличка «Штаб мысли». С припиской: «Инвалиды смысла».

Два с половиной года назад, после начала СВО, она вместе с сотрудниками выпустила 4 марта заявление редакции о том, как дальше работать и что теперь придется выполнять законы цензуры военного времени, и расплакалась. Поняла: делать честную журналистику больше не получится.

Тем не менее на свой страх и риск журналисты «Свободных» одними из первых рассказали о гибели на СВО 19-летнего срочника из-под Саратова, которую потом подтвердили власти. Именно к ним пришли убитые горем матери солдат, которые после 24 февраля не могли найти своих детей: больше идти было не к кому.

Через неделю после начала «спецоперации» местные телеграм-каналы и публичные лица стали обвинять «Свободные» в подрывной деятельности и трансляции враждебных взглядов. Писали доносы и устраивали травлю местные общественники, коллеги, депутаты, бизнесмены и авторы телеграм-каналов.

В феврале 2023-го Маше Алексашиной в одном из мессенджеров стали приходить угрозы с ее персональными данными. Обращения в полицию ничего не дали: якобы угрозы не носили реального характера. 

«Я снесла ватсап, пару недель ходила оглядывалась. Потом успокоилась», — вспоминает она. А в мае 2023-го по доносу журналистку «Свободных» Анну Мухину Минюст признал иноагентом. Мухина — одна из немногих медицинских журналистов, которая пишет не только про то, как открыли поликлинику, но и знает, каких таблеток нет в регионе. Помимо этого у Ани открытый Facebook, где она пишет все, что думает о происходящем в стране и мире.

После февраля 2022-го Иванова договорилась с учредителем: быть максимально осторожными и заботиться о безопасности сотрудников, насколько это возможно. Не брать ни президентские гранты, ни иностранные, оставаться в стороне.

Не помогло. После признания Мухиной иноагентом — в том числе и из-за признания — уволилось несколько сотрудников редакции.

«Тогда все решили резко высказаться о том, какое мы мерзкое СМИ, как мы всех ненавидим, что у нас учредители за границей и нам вообще нельзя тут находиться», — вспоминает Маша прошлое лето.

После блокировки издания тучи над «Свободными» сгустились еще больше: еще год или два назад атмосфера в редакции была в духе «продолжаем наблюдать и веселиться».

Летом 2024-го все не так.

«Надо позвать батюшку»

В курилке говорят вполголоса и отворачивают другой стороной надписи на кружках, которые, по новым законам, можно трактовать как угодно. Редакторы цензурируют внутренние чаты.

Минувший год был самым тяжелым в истории «Свободных». Шутка «надо позвать батюшку», чтобы освятил помещение от сглаза, в редакции перестала быть шуткой.

«Самое ужасное событие последнего года — смерть Навального, — вспоминает Лена. — В тот день у нас в эфире была [политик Екатерина] Дунцова — она приехала в Саратов открывать штаб своей партии “Рассвет”, и мы позвали ее рассказать об этом. Я вычитывала какой-то другой текст у себя в кабинете и не заходила в редакционный чат и в новости, когда ко мне ворвался шеф-редактор видеоотдела и спросил: “Так мы будем менять что-то в эфире из-за смерти Навального?”»

Когда Лена пришла в себя после первого шока и попыталась объяснить журналистам, как работать в связи с этой новостью дальше, у нее на несколько минут пропал голос. Потом он периодически пропадал еще три недели.

А потом, через два месяца, голос пропал у всего издания — когда «Свободные» заблокировали.

Посещаемость на новом сайте по сравнению со старым упала примерно в 10 раз. Индекс цитируемости и поисковая выдача из новостных сервисов сайта тоже легли. Из-за блокировки «Яндекс.Дзен» исключил «Свободные» из выдачи «Дзен.Новости», а новый сайт, по правилам, возьмут только через полгода.

«Пока на новом сайте у нас нет ничего, за что люди могли бы зацепиться при поиске, чтобы попасть к нам, — объясняет Маша. — Например, “где в Саратове поесть?” или «где в Саратове сходить в бассейн?” Все осталось на старом сайте. Мы только набираем эту ссылочную массу».

Поисковики и раньше исключали «Свободные» из выдачи — когда журналисты публиковали тексты на неудобные или запретные темы.

«Мы писали об этом письма в “Яндекс.Новости”, потом в “Дзен. Новости”. Нам отвечали: “Плохой заголовок”, — объясняет Маша. — Как только мы переставали писать что-то “опасное” или инфоповод проходил сам собой, плавно возвращались в выдачу».

«Ресурсов все меньше, зарплаты небольшие, — рассуждает Лена. — И только риски растут в геометрической прогрессии. Градус уличных опросов тоже снизился. Мы делали опрос про мобилизованных — многие отказывались говорить. А тех, кто говорил очень откровенно, мы не могли поставить в эфир: “уголовка”».

Пространство для работы без цензуры и пропаганды в стране и регионе сужается с каждым днем.

«Единороссовских ресурсов становится все больше, они становятся все мощнее, — сокрушается Маша. — У местного телеканала было пять радиостанций. Сейчас они купили вещание еще на пять. И сводка от происшествий, которую готовят для вице-губернатора, у них, кажется, появляется раньше, чем у самого вице-губернатора».

«Все труднее объяснять себе — зачем»

Хотя откровенной травли издания прямо сейчас нет, журналисты «Свободных» ощущают: что-то витает в воздухе.

«У меня какое-то тревожное, возможно параноидальное, ощущение, что в отношении нас что-то готовится, — продолжает Иванова. — Вырабатывается какая-то единая позиция, чтобы нанести единый слаженный удар».

С июля редакция судится с Роскомнадзором и Генеральной прокуратурой из-за блокировки.

А в конце июня к главреду «Свободных» впервые приходили домой. Два человека из местного Роскомнадзора вручили приглашение на подписание протокола: редакция не пометила в одной из публикаций экономиста-иноагента. 

Лена не пошла. В редакции были уверены: в РКН хотят начать суд по лишению лицензии. Пока готовился к выпуску этот текст, это случилось.

При этом настойчиво склоняют редакцию саму отказаться от статуса СМИ. После блокировки РКН прислал письмо, в котором обвинил «Свободные» в том, что они больше не публикуют новости на старом сайте, хотя зарегистрированы как ежедневное сетевое издание. Это не так: в ленте что-то выходит каждый день.

В разговоре с шеф-редактором «Свободных» сотрудница РКН попросила отправить уведомление, что издание больше ничего не пишет на заблокированном сайте.

«Если мы отправим такое уведомление, они лишат нас лицензии, — объясняет Маша. — У нас нет плана, что делать, если это случится. Город довольно маленький, сфера еще меньше, и куда ты дальше пойдешь, если у тебя нет возможности эмигрировать? Мы с мужем, например, даже не рассматривали этот вариант, у многих коллег тоже просто нет денег, но есть ипотеки. Накоплений хватило бы на пару месяцев жизни в условном Тбилиси. С другой стороны, кажется, что института репутации в Саратове нет. Но у нас есть пример, когда нашему бывшему сотруднику отказали в трудоустройстве, потому что он работал в одном издании с иноагентом».

С этого года студентам перестали давать направления на практику в «Свободные». Те передают слова кураторов: «Университет никогда в жизни не будет подписывать с договор с организацией, которая заблокирована государством».

«Знакомые саратовцы, живущие в Москве, все как один спрашивают моего друга: “А почему вас до сих пор не посадили?” То есть они вроде и не наши враги, но искренне удивляются. Обыденность ужаса и зла: общество толерантно репрессиям», — рассуждает Иванова.

Вместе с тем часть окружения, наоборот, обвиняет «Свободные» в самоцензуре.

«Одна из подруг перестала со мной общаться, потому что мы “недостаточно оппозиционные”, — продолжает Маша. — А один очень публичный человек, эмигрировавший из Саратова, постит в своем канале наши новости — разумеется, без ссылок на нас — и дописывает то, что все мы и так знаем, но не можем написать, находясь в России. В конце он язвительно добавляет, что “Свободные”-то несвободны!»

Из сотрудников издания пока никто не уехал за границу.

«Находиться в одной редакции — большая привилегия, — говорит Маша. — Можешь кому-то налить кофе, с кем-то поговорить, с кем-то обняться. Потому что в последнее время все сложнее себе объяснить, зачем нам все это».

В материале используются ссылки на публикации соцсетей Instagram и Facebook, а также упоминаются их названия. Эти веб-ресурсы принадлежат компании Meta Platforms Inc. — она признана в России экстремистской организацией и запрещена.

• Теги:
• журналистика
• россия
• такая работа