Привет!

Привет с Дальнего Востока! Это Владимир Шведов и еженедельная рассылка «Таких дел». Сегодня у меня точно есть о чем рассказать.

К сожалению, я вынужден начать это письмо с очень тяжелых мыслей о нижегородской журналистке Ирине Славиной, которая совершила самосожжение в конце прошлой недели. Боюсь, без эмоций здесь не получится.

Поступок Ирины по-настоящему выходит за пределы повседневного, фонового, приглушенного. Отчаянный, кажется, что бессмысленный, но на деле очень важный и показательный шаг журналистки шокировал многих, даже в нашей стране, где уже привыкли, кажется, ко всему. Уже потом было многое: постыдный пресс-релиз местного СК о том, что совершенно невинные обыски по максимально надуманному делу, конечно, тут не причем; споры вокруг того, в каком эмоциональном состоянии главный редактор «Козы.пресс» находилась последние пару лет; рассуждения, что она уже не единожды задумывалась о самоубийстве. Были недоумение, боль и сочувствие друзей, был сдержанный, но по-человечески корректный пост губернатора, было трагическое прощание.

Бескомпромиссное публичное самоубийство Ирины Славиной меня глубоко задело. Не секрет, что к Нижнему Новгороду я давно неравнодушен. Мне очень нравится этот многострадальный, несчастный город, всю свою историю метающийся между разными полюсами: деревней и мегаполисом, авангардом технического развития и сонной провинцией, местом тихой ссылки и средоточием жизни. Думаю, в идеальной России именно такие места — не столичные человейники и не глухие поселки — должны быть самыми важными смысловыми узлами, связывающими воедино такую разную, такую необъятную нашу страну.

К сожалению, Нижний отметился еще кое-чем: жестокостью, злобой и бессердечностью местных силовиков. Здешний центр «Э» знаменит далеко за пределами региона, и, наверное, не случайно именно здесь возник легендарный «Комитет против пыток» Игоря Каляпина. Ирину Славину я встречал мельком на каком-то малозначительном местном мероприятии, и было совершенно очевидно: это неравнодушная, искренняя молодая женщина может вызывать раздражение своей неуживчивостью и, как и все мы, совершает какие-то ошибки, но она не имеет ничего общего ни с экстремизмом, ни с терроризмом, ни с, прости господи, угрозой политическому режиму. Не было никакой, даже самой циничной, государственной необходимости целенаправленно ломать человека, мучить бесконечными административными делами, штрафами, повестками и обысками.

И вот — итог. Я понимаю близких Ирины, которые теперь задаются риторическим вопросом: зачем, разве все эти неприятности стоили того? И в то же время не вижу ни малейшего морального основания винить саму Славину в поступке, не укладывающемся в рамки здравомыслия и христианской морали.

Сложно было определиться, как «Таким делам» рассказать о случившемся так, чтобы передать все тонкие грани, все линии разлома, приведшие к трагедии; как прозвучать деликатно, но не повторять за коллегами, как, в конце концов, объяснить, почему вообще такое могло произойти. Мне кажется, у нашего автора Галины Сахаревич все-таки получилось: ее репортаж об Ирине и о том, что происходило в Нижнем в последнюю неделю, на мой взгляд, просто блистателен. Этот великолепный текст оставляет в слезах не дешевой эмоциональностью и пафосом, а тщательной, педантичной работой корреспондента — все, с кем стоило поговорить, в материале появляются, все детали на своих местах, все двусмысленности и неоднозначные моменты (что, например, бывшие коллеги переживали лихое правдорубство Ирины как личное предательство, а ее друзья до сих пор не могут себе простить, что не были достаточно чуткими к ее переживаниям) — переданы точно и уважительно. Наконец, это просто очень точный портрет человека, который не хочет мириться с заведенным порядком вещей, если этот порядок кажется ему неправильным и несправедливым, даже когда все вокруг отворачиваются или посмеиваются за спиной. Я очень рад, что на «Таких делах» вышел этот текст — это лучшая дань памяти Ирине Славиной, которую мы только могли отдать.

Я понимаю, что даже самый деликатный материал по следам такой трагедии читать может быть трудно, поэтому следующий портрет будет совершенно другого толка. Но это тоже примечательный текст, мимо которого не стоит проходить. Анна Косниковская написала портрет художника Арсения Бочкова, известного сотней рисунков Христа на стенах в разных городах России. Репортаж получился не просто интересный, а какой-то даже одухотворенный: в нем, может быть, и нет такой педантичности и тщательности, зато есть легкость дыхания и нескрываемая очарованность героем. И хотя обычно я как редактор против такого, здесь личная заинтересованность автора, прямо переданная в тексте, оказывается на удивление уместной и только обогащает материал.

Можно было догадаться, что человек, который сотнями рисует Христа, — не просто еще один талантливый стрит-арт художник, тут явно что-то большее. Конечно, так и есть. У Арсения за спиной сложнейшие жизненные обстоятельства: крайне религиозная семья, наркозависимость, эпилепсия, да много чего еще. Ко всем этим зарубкам в хронологии художник, само собой, никак не сводится, и чтобы понять его лучше, нужно увидеть что-то между строк. Это яркий, живой и фактурный герой, а наиболее важно здесь, по-моему, что представления о Боге и внутренней веры у Арсения точно побольше, чем у многих глубоко воцерковленных людей.

Слово «доула» звучит так себе. Может быть, поэтому термин так и не приживается в русском языке, хотя эта работа понятна без сложных определений любому. Доула — это человек, который помогает тебе легче и комфортнее пережить какой-то процесс: заботой, участием, поддержкой, простейшими в общем-то действиями. В первую очередь, конечно, имеют в виду доул, помогающих при родах, хотя это явление в нашей стране не слишком распространено, с ним, по крайней мере, знакомы. Но в жизни каждого человека есть процесс, о котором даже говорить не принято — не то что приглашать людей легче его пережить. Думаю, вы уже догадались: речь об умирании.

«Доулы смерти» — это даже мысленно произносить жутко, как будто что-то из темной мифологии или, по крайней мере, сферы погребальных услуг. На самом деле end of life doula — заботливый, внимательный специалист, которой поможет подготовиться к смерти и уйти из жизни с достоинством и комфортом. Что в этом такого ужасного? О паллиативной помощи в России в последнее время стали, слава богу, говорить больше, но специалистов-доул профессионально никто не готовит, а им все-таки нужны другие навыки, на стыке других дисциплин: психологии, социальной работы, медицины, реабилитации. Да, медицинские сестры часто посвящены в переживания пациента, но они не всегда могут, да и не должны брать на себя заботу о душевном состоянии человека — это не их работа. Вообще, интуитивно понятно, чего хочется человеку на финишной прямой своей жизни, но четко систематизировать и объяснить, а тем более выполнить все, что нужно, рядом с умирающим человеком уже не так просто. Журналистка Ирина Новик смогла: для «Таких дел» она написала отличный разбор о том, кто такие доулы конца жизни (так и быть, не будем говорить «слово на букву „с“»).

Я очень люблю тексты, раскрывающие нашу страну с новых ракурсов. Нужно как можно чаще напоминать себе, что Россия — это не только Москва и Петербург, и даже не Нижний Новгород, Владивосток или Екатеринбург. Есть такие места, куда мы и мысленно-то не заглядываем — настолько это непривычно, экзотично или непонятно. По счастью, сейчас к удаленным уголкам России стали относиться внимательнее: о Крайнем Севере, Дальнем Востоке или Южной Сибири больше пишут, снимают кино, в конце концов, путешествуют туда (когда, если не при закрытых границах?).

На этой неделе «Такие дела» подсвечивают еще один такой неизвестный уголок — остров Вайгач на границе Баренцева и Карского морей. Сотни лет туда добирались только живущие здесь ненцы, поэтому в условиях изоляции они смогли сохранить свои обычаи и жизненные порядки. Только в XX веке советские полярники изучили быт местного населения. Мы публикуем отрывки из готовящейся к изданию книжки вместе с архивными фотографиями Максима Синицына, исследовавшего эту землю в середине прошлого века. Очень интересный текст с приятной интонацией — удивленной и немного восторженной, но уважительной по отношению к людям, обитавшим на Вайгаче задолго до появления там «белого человека».

Инсульт — из числа тех бед, которые могут коснуться каждого. За формальным определением скрываются миллионы горьких историй, в каждой из которых будут непонимание, потерянность, трудные решения. Лично мне особенно сложно читать о том, как с инсультом сталкиваются люди волевые, сильные и состоявшиеся, возможно, поэтому отозвался текст Аракси Мурадовой об изобретателе и директоре металлургического комбината в Орске Вадиме Юрьевиче. Сейчас он проходит реабилитацию после инсульта — ему повезло, что когнитивные навыки сохранились без изменений, но не повезло в том, что завод несколько лет назад закрылся, работы не осталось, а денег на восстановление нужно очень много.

В тексте есть важная мысль: инсульт как был с нами, так и останется, но за паникой вокруг COVID-19 об этом как будто бы забывают. И вот уже Вадим Юрьевич не может пройти реабилитацию в родном ему Орске: «Извините, пандемия». Хорошо, что фонд «Орби» помог в этом отдельно взятом случае, и сейчас бывший директор комбината восстанавливается в Москве. Но каждый год в России случается больше полумиллиона инсультов, и только каждый двенадцатый способен полностью восстановиться после него.

Наконец, еще один материал на тему, о которой невозможно молчать, но подступиться к которой было сложно. Вроде бы, обострение в Карабахе — совсем не наша война, даже по формальным критериям. Достаточно вспомнить, как часто российские официальные лица говорили, что ОДКБ не имеет отношения к делу, пока боевые действия не ведутся на территории Армении. И все же, даже если не замечать тысячи жертв, есть очевидная причина, по которой не обратить внимание на конфликт никак нельзя: в России большие диаспоры — и армянская, и азербайджанская. Мне кажется, нам удалось найти неожиданный, но правильный ракурс, чтобы не вставать ни на одну из сторон и при этом проявить нашу гуманистическую позицию. Алексей Полихович записал большой монолог молодого парня из Москвы, выросшего в смешанной армяно-азербайджанской семье, а Владимир Аверин совершенно нереально его снял — это стоит увидеть.

Герой говорит, конечно, далеко не о военных действиях как таковых, но в целом о природе этнического самоопределения, размытой идентичности, о плавильном котле гигантского города и о разнице в отношении пожилых и молодых людей. Пока целые государства не могут разобраться, как поступать, и решить многолетний кровавый конфликт, молодой человек рассказывает, как над ним шутит его друг-армянин и как с подозрением к нему отнесся врач-азербайджанец. И, когда читаешь это, кажется, что все эти национальные распри — такая неправильная, нелепая и бессмысленная вещь. Зачем вообще с ними жить, давайте жить дружно? Жаль, это наивное чувство быстро улетучивается, когда возвращаешься к новостям.

Закончить эту рассылку я хочу новостями с Камчатки. Вы наверняка знаете, что там творится какой-то мрак: морские животные массово умирают, люди травятся, а власти, как обычно, мямлят что-то нечленораздельное, хотя сам факт превышения вредных веществ в воде уже вроде бы не отрицают. Прямо сейчас на Камчатке работают наши Соня Коренева и Наташа Булкина. А пока мы готовим большой репортаж, Настя Жвик собрала все, что известно о происшествии, в одну заметку, для которой узнала, что лично вы можете сделать уже сейчас, если при виде фотографий с мертвыми осьминогами и морскими ежами у вас все внутри сжимается.

Оставайтесь внимательными к миру вокруг!